Невольница низшего ранга, умевшая самое большее молчать и убивать, была для Жемчужины Дома пустым местом. Однако сейчас разгневанная драгоценность Сей Айе готова была разговаривать сама с собой.

— Нет, ты представляешь? Представляешь?

Телохранительница могла представить себе что угодно, поскольку, честно говоря, и не такое видала. Однако она никак не могла говорить с Жемчужиной Дома о ее приключениях с любовниками. Стоившая многих тысяч невольница, носившая звание Жемчужины, имела право, в особенности от имени хозяина, разговаривать с кем угодно, даже с императором. Но служанка стоила немногим больше обычной крестьянки. От Анессы ее отделяла пропасть, которую невозможно было преодолеть.

— Болван! — бросила прекрасная блондинка, гневным движением разрывая натянутую между деревьями паутину. — Ну где эти лошади, где?

Это уже был вопрос, требовавший ответа. Служанка показала направление. Вскоре обе оказались в седлах. Едва видимая лесная дорожка не годилась для дикого галопа, но Жемчужина считала иначе — она пришпорила свою лошадь и помчалась так, словно за ней гнался злой дух лесов или даже его благородие Денетт. Служанка, ездившая верхом столь же хорошо, как и ее госпожа, не отставала. Друг за другом они перескочили упавший на тропу ствол дерева; почти лежа на конских шеях, с исхлестанными ветвями спинами, они вполне могли сойти за самоубийц.

До западной окраины Сей Айе было совсем недалеко. Вырвавшись из леса, женщины галопом преодолели неглубокий ручей; брызги воды широким веером летели из-под конских копыт. Обожавшая ездить верхом Анесса забыла о своем гневе и, выпрямившись в седле, взвыла, словно волчица. Они с грохотом пронеслись через деревню. Какая-то баба на дворе уставилась на дорогу, но сразу же вернулась к своим делам; воющая в седле «добрая госпожа Анесса» успела стать для всех обычным зрелищем. Да, пожалуй, стоило выбежать на порог, поскольку Жемчужина любила порой швырнуть в воздух горсть серебряных монет… На этот раз она, однако, ничего бросать не стала. Дом госпожи Сей Айе стоял совсем близко от юго-западного края поляны; по дороге была только одна деревня, а чуть дальше — большой постоялый двор, гостями которого, к немалому удовольствию хозяина, все еще были солдаты К. Б. И. Денетта. Анесса и телохранительница, скача плечом к плечу, миновали его, а чуть позже оказались на развилке возле мельницы, откуда уже вела прямая дорога к дворцу. Кони ударили копытами, подняв облако пыли. Жемчужина Дома снова завыла что было сил, опередила служанку и помчалась галопом дальше. Вскоре подковы застучали по плитам двора. Блондинка спрыгнула с седла и, смеясь, взбежала по лестнице.

— Чудесно! — сказала она, увидев Йокеса. — Просто обожаю такое!

Он покачал головой, видя румянец на запыленном лице. К вспотевшему лбу приклеился локон распущенных волос, в которых торчали какие-то щепки и сосновые иголки. Запыхавшаяся Жемчужина подмигнула ему и пошла в сторону своих комнат.

— Где ты была? — спросил он, идя рядом.

— На прогулке с князем Денеттом. Что он дурак, я уже знала, но все еще ищу в нем хоть какие-то достоинства. И не нашла. Жеребец из него никакой.

— Ты позволила ему?..

— Ох, не ревнуй.

Йокес возмутился.

— Я вовсе не ревную.

Но он солгал. Поскольку ревновал.

Они вошли в комнату. Йокес закрыл дверь. Жемчужина позвала слуг и вскоре, мурлыча от удовольствия, нежилась в горячей ванне с благовониями.

— Где княгиня? — спросила она.

— Там же, где и всегда.

— Снова читает?

— Не знаю. Сидит в этом проклятом подвале, и все. Я ей через плечо не заглядываю.

— Надо наконец перенести эти книги и документы куда-нибудь в другое место.

— А кто это должен сделать? Я?

— Вечно ты какой-то кислый, — сказала она.

Он пожал плечами. Анесса ответила тем же жестом.

— Ты служил прачке — плохо. Служишь первой королеве Дартана, легендарной Роллайне — тоже нехорошо. Что нужно, чтобы у его благородия М. Б. Йокеса было хорошее настроение?

Он снова пожал плечами.

— Возможно, мне просто не хватает покоя, — сказал он. — Я и в самом деле уже навоевался за всю свою жизнь. Я оставил северную границу и вернулся в Дартан, радуясь, что наконец приму командование каким-нибудь личным отрядом в самой спокойной провинции империи. Князь, правда, приказал мне реорганизовать свои войска и набрать свежее пополнение, но это была лишь забава…

— О нет, — заметила Анесса.

— Знаю уже, что нет. Но я не того хотел. В конце концов, — задумчиво проговорил он, — я мог бы даже воевать, ничего не поделаешь… По крайней мере, это я умею. Но ввязываться во все то, во что я ввязался? Ты, конечно, в своей стихии. Интриги, заговоры, умолчания… А я до сих пор сомневаюсь и до сих пор мало что понимаю.

— Чего ты опять не понимаешь? — спросила она, откидывая голову и покачивая мокрыми волосами. — А?

— Хотя бы того, что легендарная первая сестра понятия не имеет о том, что является таковой, — язвительно ответил он, обмывая ее шею и грудь. — Какой в том вообще смысл? Допустим, я умираю, и появляется другой комендант Йокес, который не знает, что был когда-то тысячником легиона, понятия не имеет, как отдать простейший приказ, смотрит на коня и меч так, словно никогда их прежде не видел… Какова ценность такого командира и воина? Почему солдаты должны уважать этого прекрасного рыцаря? Почему красавица Анесса должна с ним спать, если он ее даже не помнит? Потому что он похож на прежнего Йокеса? Но это не он! Йокес, Эзена и вообще каждое разумное существо — это в первую очередь то, что внутри: способности, чувства, память… Все остальное — лишь фасад. Воскресение из мертвых одного только тела не имеет никакого смысла.

— Конечно, не имеет, — сказала она. — Я тебе много раз говорила, что ты отнюдь не глуп… Но я говорила и о том, что княгиня вновь обретет память, способности и все свои черты. Армектанка Эзена — это ведь только маска. Или даже не маска. Яйцо. Из этого яйца вылупится Роллайна. По крайней мере… я на это надеюсь, — слегка задумчиво добавила она.

Он с сомнением поморщился.

— Пока что она читает о своих собственных деяниях, словно хочет заучить их наизусть.

— Это понятно.

— Как раз ничего не понятно. Что там у тебя стряслось с его благородием Денеттом? — неожиданно спросил он. — На той… прогулке?

— Я утоплюсь, — сказала Анесса.

Погрузившись в воду, она начала пускать носом пузыри, потом открыла глаза и улыбнулась ему из-под воды. Он вытащил ее за волосы.

— Благодарю за спасение, рыцарь, — сказала она, переводя дух. — Я принадлежу тебе.

— Ты принадлежишь всем, это хуже чем никому. — Йокес не был особо расположен шутить. — Зачем ты это делаешь?

— Потому что люблю. Что, женишься на мне? — неожиданно разозлилась она. — Или, может, хотя бы родим ребенка и вместе его воспитаем? Тоже нет? Я уже поняла: тебе очень приятно спать с красивой и к тому же чужой невольницей, но, в конце концов, это только невольница, а ты ведь родом из рыцарского Дома.

— Ты такая же, как и она.

— Как Эзена? А может, не без причин? Послушай, ваше благородие, — купи себе невольницу! Жемчужину ты вряд ли сможешь себе позволить, но девушки первого сорта стоят втрое дешевле и ничуть не хуже и не глупее меня. Ей и будешь говорить, с кем ей гулять или не гулять, с кем сидеть, а с кем можно лежать. А я — чужая. Если Эзена мне прикажет, завтра я лягу под хряка. Или воткну себе между ног меч и умру. Или никогда больше не встречусь с мужчиной, или, может быть, буду молчать до самой смерти, или буду питаться одной морковью… Сделаю все, что она велит. Так что разговаривай с княгиней, комендант, не со мной. Убеди ее, чтобы она мне что-нибудь повелела или что-нибудь запретила. Только сам не пробуй мной распоряжаться, поскольку я могу быть твоей любовницей и подругой, но невольницей не стану.

Он терпеливо выслушал ее тираду.

— Любовницей и подругой, — повторил он. — Именно этого я бы и хотел. Я ничего не хочу тебе приказывать, Анесса. Но когда я прихожу к тебе, чтобы поговорить, а потом мы вместе засыпаем, то я хотел бы… не хочу быть пятым мужчиной, который тебе доверился за эту неделю, и третьим, который с тобой спал.