Йокес удивился, но кивнул.

— Если у тебя, ваше благородие, есть желание бегать за мной по всему Нетену — то пожалуйста. Тебя не интересует военный лагерь?

— Я еще успею его увидеть.

— Что правда, то правда.

— Ты даже не спрашиваешь, мудрец Шерни, будешь ли ты мне нужен? — слегка обиженно спросила Эзена.

— Спрашиваю, ваше высочество. Прошу прощения.

— Оставайся с комендантом, если тебе скучно в моем обществе, — позволила она. — У меня складывается странное впечатление, что мною тут начинают командовать.

Йокес посерьезнел, бросил взгляд на Хайну и снова посмотрел на Эзену.

— Ваше высочество, объяснимся завтра. Но уже сейчас, пожалуйста, помни, что это военный лагерь, из которого мы в ближайшее время выступим на войну. Я буду выбирать дороги, по которым пойдут солдаты, я выделю место в строю тебе и твоей гвардии, а Хайна будет решать, в каком месте будет стоять твоя палатка и как далеко от палатки тебе можно будет отойти. Если ты немного подумаешь, княгиня, то наверняка легко поймешь, что так оно и должно быть. Завтра утром приглашаю на совещание, — добавил он. — Познакомишься со своими офицерами, госпожа.

Если в его голосе и прозвучало злорадство, то непреднамеренно.

— Утром? — спросила ее княжеское высочество, которая всего сутки назад поучала первую Жемчужину, что они будут жить почти как простые солдаты, без всяких ковров и излишеств.

— Подъем для солдат перед рассветом, утренние поверки в отрядах на рассвете. Совещания проходят сразу после поверки, перед завтраком, ваше высочество.

Анесса и Эзена обменялись испуганными взглядами. В такое время в Сей Айе вставала только Кеса.

Хайна не подумала о том, чтобы выделить в большой военной палатке место для посланника, так что Готах, вернувшись из Нетена, поспешно воспользовался приглашением в здание комендатуры, где Йокес нашел для него комнату. К этому времени женщины уже расположились в палатке. Места было достаточно, поскольку обычно палатка предназначалась для двадцати пяти — тридцати солдат.

Складные армейские койки, которыми Анесса пугала Эзену, действительно использовались старшими по званию военными в полевых условиях. Что самое удивительное, эти полезные приспособления изобрели дартанцы; более состоятельные рыцари, отправляясь на войну, не желали спать на земле. Пока что, однако, в приготовленной Хайной палатке поставили простые, но довольно удобные кровати, сколоченные из досок лагерными плотниками. В отделенной полотном части для прислуги стояли широкие нары, на которых могли одновременно спать даже четверо. Этого вполне хватало, поскольку невольниц было всего шесть, а две из четырех телохранительниц постоянно несли службу. Сверх того в палатке не имелось никаких удобств. В распоряжении княгини находились небольшой стол и несколько простых табуретов. В палатку поставили сундуки с ее вещами — всего два, так как Эзена еще в Сей Айе по-настоящему отважно удержалась от искушения взять с собой в поход все, что ей пришло в голову. С Анессой дело обстояло иначе. Княгиня выспалась на корабле и только потому не прогнала первую Жемчужину на все четыре стороны. Блондинка до поздней ночи болталась по палатке, не давая отдыха никому. Служанки расставили ее сундуки, достали из них самые необходимые вещи, такие как три зеркала, шкатулка с украшениями, десятка полтора гребней и щеток для волос, несколько баночек и горшочков с духами и благовонными маслами, серебряные столовые приборы, несколько бокалов, кубков и стаканов, канделябр из кости и рога, масляные лампочки, ночная рубашка, какие-то свитки и дорожная конторка для письма — дощечка, которую можно было положить на колени, снабженная зажимами для пера и чернильницы. Был еще бархатный волк, набитый шерстью, прекрасно сшитый, со светящимися рубинами в глазах, прикроватный коврик (второй такой же Анесса припасла для госпожи, но что-то ей подсказывало, что пока его лучше из сундука не доставать) и огромная лисья шуба на случай утренних холодов. Эзена, у которой, естественно, тоже имелись кое-какие женские мелочи, лежала в кровати, опираясь на локоть и молча наблюдая за суетой Жемчужины. Открыли третий и четвертый сундуки. При виде бархатной лягушки, набитой шерстью, прекрасно сшитой, со светящимися зеленовато-голубыми кристаллами в глазах, которая должна была служить Анессе подушкой, княгиня отвернулась к полотняной стене. Внимательный наблюдатель, возможно, заметил бы, как несколько раз вздрогнули ее плечи. Анесса ничего не заметила, еще долгое время поглощенная извлечением на свет необходимых в военном походе предметов, с которыми бегали по палатке служанки, ища для них место.

Военный лагерь при свете дня выглядел впечатляюще. Казалось, будто весь лес заполнен войском, палатками, конями, строениями, в которых хранились припасы, мастерскими ремесленников… Где-то гудела и лязгала лесопилка. Повсюду ходили люди, маршировали отделения и отряды, шли какие-то учения, водили лошадей… Всюду были какие-то кухни, сколоченные из неоструганных досок столы, странные конструкции — например, две высокие наблюдательные башни, с которых лесная стража высматривала дым над пущей; дым мог свидетельствовать о пожаре или, что было более вероятно ранней весной, когда лес полон влаги, о появлении незваных гостей. Надежно укрытые от дождя, громоздились бочки и ящики с каким-то военным добром. Строились и собирались многочисленные повозки, большие и поменьше, хотя при этом заботились о том, чтобы все используемые колеса имели один и тот же размер — так легче было их чинить и заменять. Лес был основательно прорежен, но не выкорчеван, поскольку пни могли пригодиться. Многие деревья оставили на месте, чтобы по огромной поляне не гулял ветер. Анессе доводилось видеть военные лагеря в Сей Айе, правда, организованные совершенно иначе, но точно так же полные людей и снаряжения. Княгиня оказалась в подобном месте впервые — и не могла поверить, что в этих бесчисленных палатках разместились на неизмеримом пространстве две с половиной тысячи солдат. Она могла бы поклясться, что их вдесятеро больше.

И тем не менее под началом Йокеса находились восемьсот конников в трех отрядах Большого Штандарта, шестьсот пятьдесят в Малом Штандарте и пятьсот легких конников (легких в дартанском понимании, как когда-то справедливо заметил разведчик тысячницы Терезы, поскольку вооружены они были намного тяжелее, чем имперские конные стрелки). К ним добавлялись полтысячи пехотинцев, считая тех, которых привела Эзена, сто гвардейцев и отряд Дома численностью в четыреста конников. Это были все войска Сей Айе, кроме двух сотен пехоты и городских стражников, оставшихся на поляне. И еще восемьсот с лишним лесничих, представлявших на бездорожьях пущи весьма значительную ценность, но за пределами леса — никакой.

Эзена примерно знала, сколько у нее солдат, но на утренней поверке впервые смогла в точности оценить их численность. Ей было известно, что самый слабый имперский легион насчитывал почти тысячу лучников, щитоносцев и конников, а развернут он мог быть даже до полутора тысяч, если вместо клиньев состоял из полусотен. Йокес, похоже, догадался, какие сомнения обуревают его госпожу, но закончил совещание, ничего не объяснив. Обсуждения ждали очень серьезные дела, которые он, однако, не хотел затрагивать в присутствии командиров отрядов и сказал, что после завтрака явится в палатку ее высочества.

Из палатки доносился стук молотков, скрежет и высокий голос первой Жемчужины. Выражение лиц стоявших на часах перед палаткой гвардейцев нельзя было назвать чересчур серьезным. После того как совещание закончилось, княгиня в сопровождении одной из телохранительниц вошла внутрь и увидела целую армию плотников и их помощников, мастеривших под руководством Анессы какие-то приспособления. Вешалки для платьев и этажерки были уже готовы, ремесленники теперь возились с небольшими столиками, на которых должны были стоять зеркала. При виде ее высочества работа прервалась; служившие при войске бедняги не знали в точности, как следует приветствовать княгиню, и лишь вытягивались в струнку, словно перед офицером. Из предназначенной для служанок части палатки выглянула Хайна, посмотрела на золотоволосую подругу, потом на Эзену и жестом пригласила их к себе (она решила жить там же, где и телохранительницы). Эзена воспользовалась приглашением. Рядом снова раздались скрежет пилы, шорох рубанка и стук молотков.