— Ты не из Сей Айе, господин! — крикнула она сквозь грохот мельничного колеса.
Слова ее прозвучали скорее как утверждение, нежели как вопрос. Так или иначе, вела она себя достаточно дерзко — а ведь наверняка понимала, что обращается не к равному себе. Молодой человек нахмурился, но ему не хотелось сердиться на задорную молодую прачку, которая снова улыбнулась, показав ровные зубы. У нее было странное выражение глаз. Неожиданно он заметил, что один глаз у нее зеленый, другой — черный.
Он показал на видневшуюся неподалеку дорожную развилку. До этого ему говорили, что если он будет ехать прямо, то доберется до места; о каких-либо развилках речи не было.
— К твоей госпоже в какую сторону?
Девушка посмотрела в указанном направлении.
— К госпоже Сей Айе? — переспросила она.
Он начал терять терпение.
— А у тебя есть другая?
Она быстро покачала головой, отведя взгляд.
— Нет, другой нет, — со странной тревогой ответила она, — Это здесь, недалеко. Я провожу… провожу ваше благородие. Разрешишь?
Он велел ей идти вперед, после чего сел на коня.
Дорога разветвлялась, огибая невысокий холм, поросший высокими елями. Левый тракт был прямым как стрела, исчезая лишь среди каких-то строений. Правое ответвление, похоже, вело вокруг холма; именно туда направилась девушка. Всадник протянул руку и, поморщившись, потер крестец, с трудом распрямляя спину. Сжимая коленями бока коня, он задумчиво разглядывал босоногую проводницу. Из корзины на ее голове продолжала сочиться вода, смачивая черные, синевато поблескивающие волосы. Близился вечер, но солнце все еще основательно давало о себе знать, и у всадника промелькнула мысль, что он и сам не отказался бы освежиться таким образом. Сперва он смотрел на округлые, очень женственные бедра, покачивающиеся под юбкой, — что ни говори, а сидеть ей было на чем… Потом, утомившись, он уставился в спину девушки, погрузившись в глубокую задумчивость.
Вскоре ему предстояло достичь цели своего путешествия… и он очень этого боялся. Соображения, убедившие его отправиться в путь, казались разумными там, в Роллайне. Но прошло время, он проехал по пересекавшему пущу тракту… О да, тракт! Он много раз слышал о дороге через горы Громбеларда, ведшей к старой столице этой провинции, — якобы это была худшая из всех дорог в Шерере, лошади ломали на ней ноги… Теперь ему казалось, что усеянная выбоинами тропа, извивающаяся среди болот, должна быть очень на ту дорогу похожа. Что он, собственно, тут делает?
Да, он добрался до края, отрезанного от Роллайны, от Дартана, да и вообще от всей Вечной империи. Полосы Шерни, вне всякого сомнения, забыли об этой земле. Возможно ли, чтобы этот кусок мира и в самом деле представлял такую ценность? Когда приводились цифры, все казалось ясным. Но путешествие через лесные дебри учило многому — и порождало серьезные сомнения. Действительно, стоимость земли под посевы легко оценить — столько-то и столько-то мешков зерна, которое пойдет по морю на Гарру или в Громбелард. Но здесь? Как, собственно, подсчитать, чего стоят леса, которых никто до конца не преодолел? И еще эта поляна — достаточно большая, чтобы вместить собственные леса, холмы, реки и поля, дороги, мельницы… Сей Айе. Он поднял взгляд и посмотрел вокруг, машинально ища границы этого пространства, смыкающиеся со всех сторон заросли. Глубоко задумавшись, он сперва не понял, что видит, а когда понял — невольно дернул за поводья, осаждая коня. Несколько мгновений он сидел неподвижно, чувствуя, как сильнее забилось сердце.
За холмом, который огибала дорога, виднелся другой — невысокий, но неприступный и крутой. Его венчали стены небольшого замка, вероятно, самого старого сохранившегося сооружения в Дартане. Начала рода К. Б. И. исчезали во мраке прошлого, который точно так же поглотил и имя первого обитателя цитадели. Казалось невозможным, чтобы кто-то до сих пор жил в этих замшелых стенах.
Тем более что необходимости в том не было. Цитадель на холме привлекала взгляд — но лишь на мгновение. Огромное, широко раскинувшееся строение, появившееся с левой стороны, охватывало замок вместе с холмом, словно желая защитить и поддержать старые стены. Вид этот казался нелепым и вместе с тем странно трогательным: роскошный белый дворец, словно перенесенный прямо из Золотых холмов в центральном Дартане, окружал заботой больного и немощного старшего брата. Но нет, во имя Шерни… Золотые холмы? Этому дому не было равных ни на Золотых холмах, ни в Роллайне, ни где-либо на свете! Это был словно город, одноэтажный город, ибо тут не экономили места, и дом построили в старом дартанском стиле, который извратили позднее дворцы Роллайны — столицы, где каждая уважающая себя семья желала найти для себя место. Дартанская архитектура пришла в упадок по причине тесноты самого большого города Шерера. Тот, кто не мог обзавестись изящным многоэтажным дворцом в пределах стен Роллайны, возводил такой дворец где-нибудь в другом месте, любой ценой пытаясь хотя бы внешним видом резиденции приблизиться к столичной элите. И дартанские стены устремились в небо. Везде, но не здесь. Не в Сей Айе.
Молодой всадник не верил своим глазам. Он оказался в мире сказок, мире легенд. Именно так, ибо времена, когда возводились такие здания, давно уже стали легендой — частью таинственного, возможно, прекрасного, но очень далекого прошлого, когда Дартан был единственной рыцарской жемчужиной Шерера, в окружении диких громбелардских народов, а дальше — армектанских княжеств, где правили меч и странные традиции, а слов «хорошие манеры» никто не слышал.
Проводница ушла далеко вперед, но дартанец в ней уже не нуждался. Поторопив коня, он обогнал девушку, не бросив ей даже мелкую монету, что сперва собирался сделать, но забыл. Обогнув увенчанный замком холм, он оказался между изогнутыми крыльями дворца — и попал прямо на внутренний двор, выложенный большими прямоугольными плитами. Ему снова показалось, будто это сон — словно сказочный великан принес откуда-то этот дворец на ладони и поставил в совершенно случайном месте: запыленная дорога обрывалась, словно отрезанная, сразу сменяясь ровными плитами двора; с других сторон точно так же подходили трава и заросли, а ручеек с болотистыми берегами извивался самое большее в ста шагах от изящного фонтана… Все это выглядело нереальным, неправдоподобным. Каким чудом вышло так, что рассказы об этом месте не ходили по всему Дартану? Почему ученые посланники предпочитали вычитывать историю со страниц старых книг, если здесь все прошлое лежало перед ними как на ладони?
Слуг нигде не было видно. Подъехав к самому дому, всадник спрыгнул с коня прямо на ступени, ведшие к широким дверям, и остановился. По обе стороны от входа стояли двое солдат в полных доспехах и шлемах с закрытыми забралами, увенчанных пучками синих, зеленых и алых перьев, опираясь на обнаженные двуручные мечи. Он посмотрел направо и налево, но так и не увидел никого, кто занялся бы конем или хотя бы заметил появление гостя… Может, дом этот и был самым дартанским в Дартане, но рыцарских обычаев тут точно не знали. Оставив коня, гость медленно двинулся вверх по лестнице. Солдаты повернули к нему головы, но, подойдя ближе, он заметил, что опущенные забрала шлемов нацелены вовсе не на него. Глаза за узкими щелями смотрели куда-то в другую сторону. Он остановился…
Мимо него, все еще с корзиной на голове, по лестнице взбежала проводница.
— Дальше, дальше, путник, — мимоходом бросила она. — Иди смело, конем сейчас займутся.
Стальные перчатки лязгнули о доспехи — стражники ударили себя в грудь, отдавая честь. Она махнула рукой и, пройдя мимо них, скрылась в дверях.
Он продолжал стоять на лестнице, потирая подбородок, — отчасти изумленный, отчасти рассерженный разыгранной над ним странной шуткой, — когда дворец внезапно ожил. Словно из воздуха, появились какие-то люди, подхватили его коня и куда-то повели; сразу же после в дверях появился высокий мужчина в синей накидке с алой дартанской короной на груди, венчавшей зеленый родовой герб, и, слегка поклонившись, дал понять, что ждут именно его. Гостя провели в зал, в больших окнах которого были вставлены самые дорогие стекла из Ллапмы, что он смог оценить лишь теперь, глядя сквозь них наружу. Эти стекла, идеально прозрачные, почти не искажали вид. Он решил, что с этого мгновения будет слеп. Да, слеп. Ему не хотелось видеть и оценивать то, что его окружало. Ведь он не был нищим, отнюдь… Но в глаза бросалась не состоятельность, не богатство, а бессмысленная роскошь. Из двадцати стеклянных пластин, доставлявшихся по лесной «дороге», довезти удавалось разве что одну. И это не были маленькие стеклышки, вставленные в рамки из свинца. Пластины, стеклянные пластины, длиной и шириной в два локтя. Если учесть, сколько их разбили по пути, то куда дешевле было бы вставить в эти окна серебряные листы! Ни у кого в Дартане не было такого дома. То есть — ни у кого во всей Вечной империи, ни у кого и нигде во всем Шерере… Именно о том и шла речь! Чтобы завладеть этим домом, стоило не только начать процесс, но развязать целую войну.
