Ст. Бруда Поэза без названия Князь взял тебя из дворницкой. В шелка Одел дитя, удобное для «жмурок»… Он для тебя-не вышел из полка, А поиграл и бросил, как окурок. Он роскошью тебя очаровал И одурманил слабый ум ликером. И возвратилась ты в родной подвал, Не осудив любовника укором. Пришел поэт. Он стал тебе внимать И взял к себе в убогую мансарду, Но у него была старуха-мать, Язвившая за прежнюю кокарду. И ты ушла вторично в свой вертеп, А нищий скальд «сошел с тоски в могилу». Ты не могла трудом добыть свой хлеб, Но жить в подвале стало не под силу. И ты пошла на улицу, склонясь Пред «роком злым», с раскрытым прейскурантом. И у тебя в мечте остался — князь С душой того, кто грел тебя талантом. Nocturne («Сон лелея, лиловеет запад дня…») Сон лелея, лиловеет запад дня. Снова сердце для рассудка западня. Только вспомню о тебе, — к тебе влечет. Знаешь мысли ты мои наперечет. И хочу, иль не хочу — к тебе без слов Я иду… А запад грустен и лилов. 1908 Только миг Я гостил в твоем сердечке Только миг. Это было возле речки, Где тростник. Ты в душе моей — как дома Навсегда! И разрушит те хоромы Кто? Когда? Встречать выхожу… На нашу дорогу встречать выхожу я тебя, — Но ты не приходишь… А сердце страдает, любя… Я все ожидаю: вот-вот ты прорежешь листву И мне улыбнешься опять наяву-наяву! Отдашься… как прежде, отдашься! даруя, возьмешь. Но ты не приходишь и, может быть, ты не придешь. А я на дороге, на нашей встречаю тебя! А я тебе верю!.. И мечется сердце, любя… Мыза Ивановка Вальс (на мотив Мирры Лохвицкой) Если это возможно, устрой Наше счастье, разбитое мной. Ощущений отцветших пусть рой, И в душе полумрак ледяной. Но к кому? но к кому? но к кому Я взываю со скорбной мольбой? Почему? почему? почему Я исполнен, как раньше, тобой? Мы расстались с тобою, когда, Тихо осень истлела в снегу. Шли минуты, шли дни, шли года, — Но тебя позабыть не могу! Не могу позабыть никогда! Ты со мною, хотя без меня… Ты всегда для меня молода И желанна, как солнце для дня. Ты ушла, наше счастье поправ, — Кто из нас виноват, посуди! Но я прав! но я прав! да я прав Тем уже, что взываю: приди! Пусть я жалок тебе — пожалей! Пусть я грешен — прощенье неволь! Или месть — прегрешения злей, — Но тобой надышаться дозволь! Мыза Ивановка
Аккорд заключительный Но есть упоенье в позоре И есть в униженьи восторг Валерий Брюсов Она ко мне пришла и говорила здесь, Вот в этой комнате, у этого окна: — Любимый! милый мой! убей меня! повесь! — Тебе я больше не верна! Ты удивляешься, растерян ты теперь? Не оскорбила ль я тебя? О, не скрывай! Мы разошлись с тобой… Я мучилась… Поверь, С тобой я потеряла рай. Ты разлюбил меня, — я вижу по глазам, — О! мне твои глаза не лгали никогда… Ты честен, справедлив! и ты согласен сам: Я отгадала, милый? да? Я все тебя люблю по-прежнему! ты — мой! И я… я вся — твоя! Нет, впрочем, не совсем: Уж пятеро — с тех пор! — повелевали мной!.. Но… оскорблять тебя зачем?… Зачем? ведь это — грех! о, я теряю ум, Ты знаешь, извини меня: нет больше сил, Я больше не могу… устала я от дум… Ты все ж мне близок, дорог, мил! Я все еще тебя люблю, люблю… Увы, Теперь уж я не та… о, нет, совсем не та, — Теперь я… падшая! Позволите ли Вы У вас побыть, моя Мечта?! Вы слезы видите, ведь Вы добрее всех… Простите, не могу: я плачу… ничего! Наплюйте мне в лицо: ведь я одна из тех, Которых… Тяжко!.. одного У Вас молю: чуть-чуть Вы любите меня? Мне, впрочем, все равно; я все еще люблю! О, бейте, мучайте несчастную, гоня, — Все, что хотите, претерплю!.. — Я на слова ее молчать уже не мог И руку, застонав, над нею я занес, И захотелось мне ей дать удар в висок При виде этих красных слез — Ударь! ударь меня! ты видишь — жду, молю! — Она шептала мне с неистовой тоской: — Но все-таки люблю! ты слышишь? — я люблю! И мой ты! слышишь?! — мой!!! Возненавидел я ее в мертвящий миг И, проклиная дико, крикнул: «С глаз долой, Змея проклятая! о, я тебя постиг: Ты издеваешься над мной! Уйди! уйди скорей! — все кончено! позор Пусть упадет теперь на голову твою!..» И вот она ушла, потупив грустно взор, Сказав в последний раз: люблю. |
