Не сознавая, что делаю, я положил трубку на рычаг, затем снова снял. Услышав долгий непрерывный сигнал, я понял, что случилось. Боже, что же я наделал! Впрочем, все это имеет значение, только если я останусь работать в «Дайва трейдинг». Я тут же решил, что завтра напишу заявление об уходе.
Я отправился на кухню, чтобы заварить чай. Пока вода с шумом билась об алюминиевое дно чайника, я снова запаниковал. Что я наделал? Какая компания наймет работника средних лет, решившего пуститься во все тяжкие? Я зажег газ и поставил чайник на плиту. Тех денег, что лежали в банке, мне должно хватить на год-два экономной жизни. Но ведь человек не в силах жить без работы! Человеку необходима цель, он должен вносить свой вклад в жизнь общества. Я вспомнил о вакансии помощника торговца рыбой, которую подыскал для Марико. В каком законе написано, что я должен зарабатывать на жизнь, протирая штаны в офисе? Общество нуждается в продавцах рыбы не меньше, чем в бухгалтерах. Почему бы не попробовать устроиться на работу, которая позволит расширить кругозор? Идея казалась мне такой радикальной, что я некоторое время постоял у окна, пытаясь свыкнуться с ней. Свист, а затем пронзительный визг закипевшего чайника прервал мои размышления. Чтобы принять решение, мне хватило времени, за которое закипает вода. Я заварил зеленый чай и захватил его с собой наверх. Меня ждала работа.
Как много изменилось за прошедшие недели! Чем больше я думаю о том, что произошло между мной и Марико, тем больше полезного нахожу в этой истории. Пусть мне пришлось изрядно потрудиться, устраняя беспорядок, оставленный Марико в нашем доме, но горький опыт научил меня многому. Нельзя бросаться на шею первому встречному, нельзя приводить в дом малознакомых людей. Марико навсегда отучила меня от излишней доверчивости.
При воспоминании о Марико сердце забилось чаще. Поверь, я уже забыл ее лицо. Ее нежные черты, такие резкие и яркие, почти стерлись, оставив в памяти туманную дымку. Впрочем, чтобы снова восстановить ее облик в памяти, мне достаточно добраться на метро до Синсайбаси. Нет, не стоит. Я не должен вспоминать о Марико. Я ведь обещал тебе, что никогда больше нога моя не ступит на порог бара «Сайонара». В некоем иносказательном смысле я все это заслужил – не следовало мне соглашаться приходить туда в первый раз.
Как тихо ночью, мир словно онемел. Наверное, я уже говорил тебе: по ночам мне кажется, что ты становишься ближе. Это довольно странно, потому что раньше именно ночью ты отдалялась от меня, покидая нашу теплую постель и отправляясь бродить в одиночестве по первому этажу. Но давай не будем оглядываться в прошлое. Когда-то я сделал тебя несчастной. Теперь я это понимаю. Обещаю, больше такое не повторится. Я хочу только, чтобы мы продолжали жить в мире и согласии. Пусть же эта безмолвная ночь длится вечно!
Внезапно молчание ночи нарушилось. Ты слышишь? Там, в саду? Нужно выяснить, что это за звук. Смотри, как неуклюже я отодвинул кресло. Как скользят по полу босые ноги – и каждое липкое прикосновение напоминает о том, что не мешало бы пройтись по линолеуму шваброй. Словно во сне я открыл заднюю дверь и вышел под небо с невидимыми звездами. Единственная настоящая вещь в этом мире – мое приближение к тебе. Я преклонил колени перед недавно насыпанным холмиком и приложил ухо к земле. Теперь я слышал ее ясно, стоило только закрыть глаза. Виолончель пела свою полуночную сонату в ре-миноре. Ту самую, которую когда-то играла мне ты.
