– Я помню, как начал действовать наркотик, потом я очнулась в больнице.
– Полиция эвакуировала людей с улицы. Какая-то утечка газа, точно не знаю. Ватанабе знал, что ты находишься в баре, и сказал полицейским. Ты выбралась оттуда только благодаря ему. Хиро сказал мне, что он охранял тебя.
Я думала о Ватанабе в его вечно заляпанном кухонном фартуке и понимала, скольким обязана ему. Мне всегда нравился этот мальчик.
– Это полиция отвезла меня в больницу?
– Хиро сказал, что тебя отвезли в карете «скорой помощи». Ты говорила с санитарами или еще с кем-нибудь?
– Ни с кем. Мне показалось, что я проснулась через пять минут после того, как отключилась.
– И сразу ушла?
– Угу, а что толку было оставаться?
Конечно, для того, чтобы остаться в больнице у меня было множество причин, но Катя согласно кивнула. Проснувшись, я увидела зеленые шторы больничной кабинки. Во сне я плакала – волосы и уши намокли от слез. Я начала задавать себе вопросы. Почему я в больнице? Что они сделали со мной? Они изнасиловали меня? Я села на кровати и свесила ноги на пол. Я чувствовала тошноту, но боли не было – ни ран, ни синяков. Тогда я нащупала под кроватью тапочки и ушла из больницы. Мысленным взором я видела Ямагаву-сан – как он склоняется надо мной, дышит, трогает мое бесчувственное тело. Со стороны озера слышался плеск воды: два тихих, один громкий – это камень пробил поверхность воды.
– Думаешь, они изнасиловали меня? – спросила я.
Катя, не дрогнув, выдержала мой взгляд.
– Весьма маловероятно. Все произошло слишком быстро. Впрочем, даже если бы у Ямагавы-сан была впереди целая ночь, сомневаюсь, чтобы это что-нибудь изменило. Он импотент.
– Импотент?
Впервые за день я улыбнулась и немного успокоилась.
– Тогда зачем?…
– Так они заставляют девчонок работать на себя. Эти мерзкие отбросы, эти…
Катя продолжила на своем родном языке. Я узнал бранные словечки, которым она когда-то учила меж узнала эту цепочку ядовитых жемчужин. Ее горечь и ненависть утешали меня, но они пришли слишком поздно.
– Почему ты не сказала мне о том, что они за люди? Ты никогда не обмолвилась о них дурным словом…
Катя посмотрела на Хиро, затем снова на меня, словно молчаливо прося у любимого помощи.
– Я была плохой подругой. Прости. Я знала, что у них зуб на Юдзи… он давно нарывался. Но поверь, Мэри, я думала, тебе ничего не угрожает. Наверное, я должна была сказать… – повисла виноватая пауза, – …но ведь всем вокруг было известно, что Ямагава-сан никогда не связывается с англичанами и американцами! Когда вчера ты не пришла на работу, Мама-сан сказала мне, что ты улетела в Корею вместе с Юдзи. Я знала, что вы туда собирались, и поверила, что она говорит правду…
– Как ты думаешь, Мама-сан знала о том, что они собираются сделать со мной?
– Мэри! Она сама все это устроила! Она послала тебя к ним. Я уверена, что и Юдзи все знал… Прости, я понимаю, ты верила ему.
Катя обняла меня за шею. Объятие вышло неловким, ее руки были такими тонкими. Катя гладила меня по спине, словно пыталась прогнать страхи. Я молчала, но меня тронула ее нежность.
– Я хочу пойти в полицию, – промолвила я наконец.
Только произнеся эту фразу вслух, я поняла, что давно уже хочу это сделать. Не снимая руки с моего плеча, Катя отодвинулась, в глазах ее я прочла неодобрение.
– Они не причинили тебе физического вреда, w единственное, что у тебя есть против них – слова. У ни с в полиции есть свои люди. Подумай об этом. Ты только все усложнишь. Считай, что тебе и так повезло.
Повезло? Она это серьезно? Над капотом качались ветки, лучи солнца падали на нас сквозь ветровое стекло.
– Значит, я должна позволить им уйти безнаказанными?
– Мне тоже это не нравится, но ничего другого не остается.
Хиро перестал кидать камушки – поверхность озера зарябила от ветерка. Я чуть не спросила Катю, что она почувствовала, когда впервые увидела его изуродованное лицо, но подобное любопытство слишком походило на жестокость. Я видела, как она счастлива. Каждая ее пора излучала сияние – я поняла это сразу же, как села в машину, и это еще больше растравило мое раненое сердце.
– Вчера Хиро совсем не хотел пугать тебя. Он произвел на тебя не слишком хорошее впечатление, верно?
– Каждый раз, когда я вижу его, он умудряется меня напугать… – Я сказала это в шутку, но внезапно поняла, что так оно и есть. – И что теперь?
– Америка. У Хиро есть кузен, который даст нам работу – у него ферма в Калифорнии. Мы подхватили тебя на пути в аэропорт.
– Америка, здорово…
Вспомнив обо всем том дерьме, в котором ей пришлось вываляться, я искренне обрадовалась за Катю. Но я не хотела расставаться с ней. Только не сейчас.
– Мне Судет недоставать тебя, – промолвила я.
Катя открыла бардачок и вынула коричневый конверт.
– Держи.
Внутри конверта оказался британским паспорт и стопка купюр достоинством десять тысяч йен. Я протянула конверт обратно.
– Катя, я не возьму. Это слишком большие деньги, я не смогу отдать долг.
– Не спорь. Что еще я могу сделать для тебя? Отправить обратно в бар «Сайонара»? Потом пересчитаешь. Паспорт Хиро раздобыл для тебя сегодня утром.
Я открыла паспорт и перелистала. Он принадлежал некоей Кейси Роудс, блондинке, тысяча девятьсот семьдесят девятого года рождения, довольно невзрачной на вид.
– Твой настоящий паспорту Мамы-сан. Это лучшее, что мы сумели раздобыть, – сказала Катя. – Мэри, я хочу, чтобы ты поехала в аэропорт вместе с нами. Ты должна покинуть Японию, тебе опасно здесь оставаться. Если захочешь полететь с нами в Америку, кузен Хиро найдет работу и для тебя. Если нет, я советую тебе возвращаться в Англию.
Как бы идиллически это ни звучало, но новая жизнь в Америке не для меня. И в Англию я возвращаться не желала, хотя любое место, удаленное от Ямагавы-сан четырнадцатичасовым перелетом, казалось не таким уж плохим.
– Наверное, придется возвращаться домой. Когда вы улетаете?
– Через два часа.
– Через два часа?
Я разволновалась: почему так скоро? Катина улыбка была наполовину виноватой, наполовину радостной – она готова была лететь за любимым хоть на край света.
– Почему ты никогда не упоминала о Хиро?
– Безопаснее было держать рот на замке. К тому же тогда ты встречалась с Юдзи. Я знала, что Хиро вернулся, только не знала когда.
– Ты ждала его целый год! Как ты выдержала? – Я готова ждать его еще столько же. Если понадобится, я буду ждать его десять лет, да хоть всю жизнь!
Мужчина, которого Катя готова была ждать всю жизнь, стоял, засунув руки в карманы, и молча глядел на сверкающую поверхность озера. Я вспомнила, что сказал мне тогда Хиро в квартире Юдзи. Он был вынужден целый год не встречаться со своей подружкой, потому что они угрожали, что отошлют ее обратно в бордель, откуда ему удалось ее вытащить. Я посмотрела на Катю – она не улыбалась, но было заметно, что блаженство просто разлито в ней. Когда-то в баре я считала ее жесткой и циничной, но теперь знала, что это не так. Раньше я знала Катю процентов на десять или даже на пять. А сейчас она улетает в Америку, и ничего уже нельзя исправить.
– Когда ты узнала, что Хиро вернулся?
– Два часа назад. Он в Осаке уже несколько недель но Ямагава-сан велел ему держаться от меня подальше. Хиро надоело, что ему указывают, как жить, и сегодня утром он ушел от Ямагавы-сан. Затем он отправился ко мне.
– И Ямагава-сан так просто его отпустил?
– Они расстались врагами. Поэтому мы и улетаем в Америку первым же рейсом. После того что случилось в баре «Семь чудес света», тебе тоже не стоит здесь задерживаться.
Катя посоветовала мне сменить одежду. Она достала из сумки черную майку, льняной костюм и сандалии. Я сидя натянула все это на себя. Затем занялась волосами. Катя прислонилась к капоту и молча курила, поглядывая на часы. Юбка и блузка, которые я с себя сняла, были покрыты отпечатками пальцев Юдзи, пропитались его потом, кровью и пылью с пола в баре «Лотос». Меня тошнило от одного взгляда на кучу тряпья, что лежала рядом на сиденье. Я скатала одежду в комок, засунула в пакет и швырнула на водительское сиденье. Катя промолчала. Я могла бы потратить еще пару минут на возню с чужой зубной щеткой, но Катя явно нервничала. Она шлепнулась на переднее сиденье.
