Когда Марико отправилась в постель, я попытался мысленно связаться с тобой, сидя за кухонным столом с чашкой горячего какао, но так и не смог сосредоточиться. Я слышал скрип кроватных пружин и удары кулаком в подушку еще долгое время после того, как Марико уснула. Эти воображаемые звуки напоминали, что вот уже третью ночь в нашем доме ночевала гостья. Наверное, многие люди даже не вспомнили бы о присутствии чужака, пока не услышали бы его шаги, но я не привык к тому, что в доме находится живое, дышащее человеческое существо.

Я вымыл чашку и открыл окно. Легкий ветерок принес запахи леса, свежие и живые. Я встал, надел мокасины, и ноги сами понесли меня в лес. Я словно услыхал зачарованную мелодию, наигрываемую на флейте Крысоловом.

Я понимал, что поступил правильно, позволив Марико остаться. Недавно осиротевшая и брошенная братьями, она не знала другого укрытия, кроме сомнительного барного мирка. Мирка, где преследуют беззащитных и ранимых. Когда Марико призналась мне, как не хватает ей работы, я тут же понял, что должен сделать Однако мне понадобилось битых два часа, чтобы решиться оставить ее в нашем доме. Ты же знаешь, во мне никогда не было твоей порывистости и щедрости. И все же я рад, что в конечном счете все устроилось. Самое худшее, что могло случиться с Марико, это возвращение в нездоровую, прокуренную атмосферу бара, особенно в таком болезненном состоянии.

Хлюпанье воды в мокасинах доставляло мне почти детское удовольствие. Откуда-то сбоку доносилось журчание ручейка, но его местоположение так и осталось для меня тайной. Ветерок утих, а листья продолжали что-то нашептывать. Я решил забраться подальше.

Мне хотелось утешить Марико в ее горе. Я никогда не мог с точностью сказать, о чем она думает? Марико тщательно следила за тем, чтобы чувства не вырвались на волю, и позволяла себе расслабиться, только когда думала, что меня нет рядом. Прошлым вечером, например, я выносил мусор на задний двор и случайно оглянулся на кухонное окно. Марико вытирала кастрюлю, а по щеке ее катилась одинокая слезинка. Впрочем, со мной она была неизменно весела и никогда не упоминала об отце. Мы говорили о ноготках и о том, какой цвет краски выбрать для перил лестницы. Рели бы только ты была здесь. Уж ты бы знала, как утешить Марико.

Сегодня утром Марико встала раньше меня и спустилась на кухню. Снизу доносилось клацанье сковородок и стук открываемых дверок, словно на кухне поселился беспокойный домовой. Мне не терпелось спуститься но я не хотел прозевать утреннюю гимнастику по радио. Любопытство томило меня все время, пока я делал упражнения, затем я побрился и переоделся в костюм и галстук. Когда я вышел из ванной, меня встретили ароматы, от которых ноздри задергались, словно у кролика Марико, вам не следовало этого делать, – проворчал я, входя.

Марико обернулась от плиты, на которой готовила креветки темпура. Сияние ее улыбки затмевало солнечный свет.

– Доброе утро, господин Сато! Я приготовила вам завтрак.

Стол был накрыт традиционно: рис, суп мисо, соления, ферментированная бобовая паста и рыба на гриле.

– Боже мой, Марико! Обычно я завтракаю тостами с джемом, – воскликнул я.

Марико улыбнулась и жестом пригласила меня к столу. Сама она за стол не села, а занялась приготовлением бейто. Я неторопливо ел, слушая по радио репортаж из парламента. В 7.35 Марико мягко напомнила мне, что я могу опоздать на работу. Она завернула бенто в обшитый кружевом платок. Последний глоток кофе, и я встал из-за стола.

– Вы не могли бы выйти в сад вместе со мной, Марико? – спросил я. – Кое-кто хочет с вами познакомиться.

Марико оглядела свою простенькую муслиновую блузку и синюю юбку. Неуверенно коснулась головы, повязанной желтым шарфом. Девушка выглядела смущенной.

– Но господин Сато, посмотрите, на кого я похожа!

Глаза ее стрельнули вверх, выдавая желание подняться и переодеться в какой-нибудь наряд из маленького чемоданчика, который она принесла вчера.

– Марико, вы выглядите совершенно нормально. Я просто хотел представить вас той старой даме, что подглядывала за вами вчера утром. Все равно она появится тут, как только я уйду. Она не даст вам ни минуты покоя.

Марико прикусила губу. Я оценил ее сдержанность. Вчера утром госпожа Танака добрых сорок пять минут шаталась вокруг нашего дома, заглядывая в окна и притворяясь, что поливает рододендроны. Марико боялась спуститься вниз. Я уже рассказал ей, что наплела мне госпожа Танака про ее внезапное появление у нашей входной двери. К моему удивлению, девушка ничего подобного не помнила.

– Хорошо, – любезно согласилась она.

Небо было тусклым и серым, как помои. Птицы, словно брошенные камни, низко перелетали через лужайку. Мы с Марико стояли рядом, обернувшись к дому Танака. С бенто й дипломатом в руках я ощущал себя вполне уверенно. Марико, напротив, нервно мяла ткань юбки. Я уверял себя, что как только госпожа Танака поймет, что за очаровательная девушка Марико, они отлично поладят.

– Госпожа Танака сейчас появится, – уверенно выговорил я.

Господин Уэ спешил к поезду на 7.45, портфель его раскачивался, словно маятник. Заметив на лужайке Марико, которая нервно мяла юбку, он чуть не поперхнулся кофе из жестянки. Вынужденный делать вид, что не происходит ничего необычного, я непринужденно пожелал ему доброго утра. Марико робко улыбнулась. Удаляясь по улице, господин Уэ чуть не свернул шею, постоянно оглядываясь назад.

Госпожа Танака заставила нас с Марико подождать. Когда мое терпение почти лопнуло, дверь ее дома отворилась. Госпожа Танака была облачена в пурпурно-красный халат, волосы украшал бирюзовый тюрбан. Я узнал тот особенный наряд, который старушка надевала в больнице, когда лечила свое бедро. Я терялся в догадках, зачем она надела его сегодня? Направляясь к нам, госпожа Танака остановилась, поворчав над выбоиной, оставленной на ровной лужайке креслом на колесиках господина Танаки. Зная всепоглощающее любопытство госпожи Танаки, ты должна оценить, чего стоили ей эти попытки держаться непосредственно.

– Доброе утро, госпожа Танака.

– Господин Сато, доброе утро. Вижу, у вас гостья. Госпожа Танака тонко улыбнулась, зоркими глазами изучая одежду и осанку Марико.

– Мне кажется, мы уже встречались, – добавила она.

– Прошу извинить меня за грубость. Я плохо себя чувствовала, обычно я так себя не веду, – протараторила Марико.

Девушка поклонилась, на лице появилось извиняющееся выражение. Я понял, что госпожа Танака готова оттаять.

– Меня зовут Марико, и я очень рада познакомиться с вами.

– Госпожа Танака, – кратко представилась старушка.

Марико еще раз низко поклонилась. Госпожа Танака отметила на поклон осторожным кивком головы.

– Марико поживет у меня некоторое время, – сказал я. – На прошлой неделе ее уволили из «Дайва трейдинг» по сокращению штатов, и я предложил ей остановиться у меня, пока она не найдет работу. Семья Марико живет в Фукуоке, но в Осаке для работы лучше перспективы.

Я поскреб переносицу, словно пытаясь смахнуть крошечного муравья. Представить Марико сотрудницей «Дайва трейдинг» было моей идеей. Я придумал это вчера вечером, когда помогал Марико убирать посуду. Хотя мы с госпожой Танакой никогда не обсуждали хостесс-бары и девушек, что работали в них, я был уверен, что старушка всего этого не одобряет.

– Какая досада, что вас уволили по сокращению штатов. – В тоне госпожи Танаки не ощущалось никакого сочувствия. – Вам очень повезло, что господин Сато согласился приютить вас.

– Я в неоплатном долгу перед господином Сато за его доброту, – сказала Марико. – Мой отец недавно умер, и… и я не знала, что мне делать, то есть…

Марико вспыхнула и уставилась в траву.

– А в каком отделе вы работали в «Дайва трейдинг»? – спросила госпожа Танака.

Какая бессердечность! Мой желудок перевернулся, словно блин на сковороде. Я не проинструктировал Марико о деталях ее предполагаемой работы и сомневался, что ее ответы смогут убедить госпожу Танаку.