В баре я присела на ножной табурет, с которого так удобно доставать ром и амаретто с верхних полок, и принялась жевать бутерброд. Пришла Елена и сказала, что в комнате для караоке меня ждет клиент. С набитым ртом я объяснила ей, что берегу свои таланты для передачи «Алло, Япония, мы ищем таланты!», и предложила пойти вместо меня.
– Они заказали именно тебя, – с непроницаемым выражением на лице ответила Елена. – Тебя и Катю.
– Катя ушла домой, – сказала я. – Не хочешь пойти со мной?
Однако Елену мое предложение не соблазнило. Она показала на часы и заявила, что ее смена заканчивается через пять минут. Еще сказала, что предпочитает держаться подальше от якудзы, ведь у нее подрастает сын.
– …а тебе ведь гангстеры по душе? У одного из них повязка на лице. Спорим, ему в лицо попала пуля. Весьма сексуально.
Я вздохнула и встала с табурета.
Еще часок разговоров меня не убьет. Я обошла последних оставшихся в баре пьяниц, от их сигарет протянулись дымные ленты. Где-то Пасти Клин тихо напевала «Сумасшествие», заставляя меня ностальгировать по иным местам и временам. За одним из столиков шла яростная карточная игра, слышался стук ладоней о стол.
Первым в окне будки караоке я увидела парня в бинтах. Он напряженно застыл в кресле, сложив руки на коленях. Левую часть лица скрывала пухлая повязка, зафиксированная пластырем. Над повязкой торчал хохолок, словно черный пух от одуванчика.
Его компаньон помахал мне рукой. Меня чуть не вырвало, когда я узнала босса Юдзи, Ямагаву-сан. Я толкнула дверь, удивляясь про себя – что потерял в баре «Сайонара» глава якудзы?
Мужчины встали, чтобы приветствовать меня – такие внушительные в темных костюмах от дорогих модельеров. Напарник Ямагавы-сан был молод, на вид я дала бы ему чуть больше двадцати. Больничная белизна повязки контрастировала с загорелой кожей открытой части лица. Я низко поклонилась.
– Ямагава-сан! Добрый вечер! Первый раз здесь?
– Добрый вечер, Мэри. Простите, что позвали вас так поздно. – Голос Ямагавы звучал мелодично и тепло. – Мы решили, что хватит напиваться вдвоем. Хиро, что я тебе говорил? Прекрасный японский и поет замечательно. Везунчик Юдзи.
– Не стоит извинений, – запротестовала я. – Еще совсем не поздно. Я рада, что вы зашли.
Ямагава-сан бросил взгляд на дверь.
– А Катя к нам присоединится? – спросил он.
– Боюсь, сегодня вряд ли, – ответила я. – Я могу сбегать за кем-нибудь еще, если пожелаете…
Улыбка Ямагавы обнажила золотые моляры. Он положил руку на плечо компаньона.
– Не стоит, обойдемся сегодня без украинок. Присаживайтесь, Мэри. Позвольте представить вам Хиро, моего блудного сына.
На мгновение я решила, что Ямагава-сан имеет в виду своего настоящего сына, затем вспомнила, что он называет сыновьями всех, кто на него работает.
– Приятно познакомиться, – сказала я.
Хиро протянул руку, и мы обменялись молчаливым рукопожатием. На лице его не отражалось никаких чувств, и это пустое выражение погасило мою улыбку. Я успела заметить, что он довольно красив. Повязка прикрывала рану целиком и не давала возможности судить о ее происхождении. Ожог? Порез? Уцелел ли левый глаз? Меня терзало нездоровое любопытство.
– Итак, – начала я, садясь напротив, – что вы будете пить?
Кожа дивана приятно холодила лодыжки.
– Девушка с огненными волосами принесла нам виски. – Ямагава-сан указал на хрустальный графин и четыре пустых стакана. – Откуда эта красотка? Нет, постойте! Я сам должен догадаться, в какой стране живут красавицы с волосами, как пламя!
Я рассмеялась и разлила два тройных виски для Ямагавы и Хиро. Ямагава-сан наполнил мой стакан.
– Тост, – сказал он. – За возвращение моего блудного сына!
Чоканье стаканов. Кампай! [5]В наступившей потом тишине мы пили виски.
– Уверен, Мэри, вам не терпится узнать, что случилось с лицом Хиро, – заметил Ямагава-сан.
– Нет, я вовсе не…
Я почувствовала себя пойманной врасплох. Вопреки здравому смыслу мне казалось, что он прочел мои мысли.
– Э-э… это вовсе не мое дело.
Увидев, как я засуетилась, Ямагава-сан хихикнул.
– Хиро, может быть, сам расскажешь Мэри?
Хиро посмотрел на меня.
– Я попал в аварию. Лицо обожгло пламенем, – сказал он с выражением студента, читающего вслух скучную книгу.
– Вечно эти мальчишеские забавы! Гонщики, чтоб вас! – сказал Ямагава-сан.
Я сглотнула. Должно быть, это было ужасно.
– Как жалко. Надеюсь, скоро заживет.
– Шрам останется на всю жизнь, – заверил меня Ямагава-сан.
– Жаль, – повторила я.
Казалось, ни одно из этих замечаний нисколько не тронуло Хиро. Он достал из кармана пачку «Эмерикен спирит», закурил сигарету и выпустил дым в потолок. Ямагава-сан развернул сигару. Он какое-то время держал ее во рту, пока я не осознала, что клиент ждет, чтобы я поднесла ему зажигалку. Извинившись, я встала, чтобы скрыть свой промах.
Ямагава-сан нажал на светящееся табло.
– Хотите спеть? – спросила я.
– Нет. – Ямагава-сан продолжал переворачивать страницы. – Каждый из нас приходит в этот мир с чувством собственного достоинства, и я не собираюсь кривляться, теряя его.
– Хиро? – поинтересовалась я по долгу службы – уж этот точно не станет петь караоке.
Хиро посмотрел на меня так, словно я предложила ему выкрасить язык синим или сплясать боевой танец маори. Зачем сидеть в будке караоке, если это так унижает ваше достоинство? Ямагава-сан нажал кнопку. На экране появились буквы: Мадонна, «Материалистка». Ямагава-сан протянул мне микрофон.
– Мы будем весьма признательны вам, Мэри, если вы для нас споете.
Забравшись на сцену, я неловко вцепилась в микрофон. Пошли титры, по телу заплясали разноцветные огни. Строчки заскользили по экрану, и я запела. В любительском видео японка в свадебном платье на роликах разбрасывала фальшивые деньги из игры «Монополия».
Ямагава-сан хлопал в ладоши, сигара прыгала между зубов. Хиро выпускал дым с видом автомата для производства сухого льда, его здоровый глаз уныло уставился на меня. Я понимала, что пою без вдохновения, к тому же всю песню простояла, не тронувшись с места. Меня, конечно, можно заставить, но я предпочитаю выбирать сама.
– Хорошо, – сказал Ямагава-сан, когда песня закончилась.
Я спустилась со сцены.
– Постойте, – сказал он, – мы еще не закончили.
Он снова направил пульт на экран и выбрал номер песни. 6132. Опять Мадонна. «Материалистка». Я бросила на Ямагаву удивленный взгляд. Случайность? Ямагава-сан откинулся в кресле, пристально разглядывая меня.
– Еще раз, – сказал он.
И все завертелось вновь: огни, синтезатор, актриса в свадебном платье.
Я спела «Материалистку» три раза подряд. Меня уже тошнило от собственного хныкающего голоса. Разве они не видят, как мне все это ненавистно? Юдзи придет в ярость, когда я расскажу ему.
– Хорошо, – сказал Ямагава-сан после третьего исполнения. – Пора вам присесть и отдохнуть.
Я села на кожаный диван, задыхаясь и пытаясь вспомнить, какие лицевые мышцы отвечают за улыбку. Затем потянулась к своему виски, но мне никак не удавалось протолкнуть напиток внутрь.
– Хорошо спето, Мэри, – похвалил Ямагава-сан. – Она хорошо поет, не правда ли, Хиро?
– Простите, Ямагава-сан, – отвечал Хиро, – но я плохой ценитель.
– Да все нормально, я и сама знаю, что у меня ужасный голос.
Боюсь, что я сильно преуменьшила правду.
Хиро предпочел промолчать. Я глотнула еще виски.
– Разве Хиро не красавец? – спросил Ямагава-сан явно только для того, чтобы поиздеваться над своим блудным сыном. – Даже без половины лица?
К горлу подкатила тошнота. Чего ради он так унижает его?
– У меня есть парень, так что мне трудно судить о красоте другого мужчины.
Я попыталась рассмеяться – смешок вышел довольно жалким и неубедительным.
Ямагава-сан рассмеялся в ответ.
