– Командир! Командир! – к майору подбежал Хальсен.

Бохайский снова чертыхнулся, вытер полотенцем лицо от остатков пены и недружелюбно поинтересовался у своего начштаба (начальник штаба бригады, майор Лисовский, был тяжело ранен в первый же день боев, так что на эту должность назначили старлея, чему несчастный немец безумно «обрадовался»):

– Что, японцы сдаются? Чего орешь?

– Командир, приказ из штаба корпуса. Завтра утром начинаем наступление.

– Они что там, охерели?! – взорвался Бохайский. – Чем я им должен наступать?

– Вот этим, наверное, – старлей кивнул куда-то за спину майору.

Бохайский обернулся в указанную сторону, и увидел на западной стороне реки, где-то еще очень далеко, облако пыли.

– Монголы? – мрачно поинтересовался он.

– Никак нет, – хмыкнул Хальсен. – Подкрепления наконец добрались, из тех, что еще до начала боев сюда направляли. БТ-5 и БТ-7 в количестве восьми батальонов, и четыре полка пехоты. Все, Егор Михайлович, конечно, нам не дадут, но…

Немец умолк, и с хитрым прищуром поглядел на командира.

– Знаешь что, Максим Александрович? – хмыкнул Бохайский. – А ведь, похоже, наша головная боль с командованием бригадой и ее штабом закончилась. Попроси-ка ты политрука довести до личного состава новости.

Несколько генералов, стоя на специально выстроенной трибуне, внимательно наблюдали за маневрами прототипа, передвигающегося по полю. Танк разработки Фердинанда Порше, здоровенный, и пока довольно неуклюжий, с трудом вскарабкался на пригорочек, повернул квадратную башню с 88-и миллиметровой «пушкой Арндта», и выстрелил по цели. Снаряд оставил в 50-и миллиметровом бронированном листе рваное отверстие.

– Впечатляет, – буркнул себе под нос Манштейн.

Бронированная машина, тем временем, перекатилась через небольшой ров, покрутилась над окопом, в пару минут закопав его собственными траками, преодолела, значительно пробуксовывая, еще одну горочку, после чего остановилась на специально подготовленной площадке. Экипаж покинул танк, после чего расположенные спереди и сбоку 20-и и 37-и миллиметровые противотанковые пушки начали обстреливать прототип бронебойными снарядами с двух сотен метров.

– Да, действительно впечатляет! – произнес фон Браухич, не отрываясь от окуляров бинокля.

Снаряды отлетали от брони экспериментального PG-1, как горох от стены.

При разработке машины Порше, не мудрствуя лукаво, взял за основу танк, так никогда и не пошедший в серию – разработанный для СССР Танк Гротте, для чего, конечно, пришлось привлечь к работам и его создателя.

Прообраз, впрочем, был кардинальным образом переделан. Получившийся в результате танк изрядно отличался от ТГ и больше всего напоминал коробочку. Отказавшись от многобашенной схемы (хотя Гротте и настаивал на установке башенки с пулеметом поверх основной башни), башню с KwK 36 L/47 [32]перенесли ближе к передку танка, увеличили бронирование до 60-и миллиметров в лобовой части и 45-и миллиметров по бортам и корме, впихнули в нутро майбаховский движок, установили «шахматную» подвеску Книпкампа, в результате чего получилось то, что получилось. Не очень маневренная (но и не так, чтоб совсем уж неповоротливая) и довольно медлительная угловатая коробка с мощным орудием и двумя пулеметами.

– Проходимость скверная, да и скорость не ахти, – отметил Гудериан. – Дорабатывать машину надо. Хотя, да, впечатляет.

– Сдал? – к вышедшему из аудитории Карлу повернулось сразу несколько встревоженных лиц. Еще бы, последний экзамен в сессии – никому не хотелось оставаться на переэкзаменовку, вместо того, чтобы отправиться в отпуск, по домам.

– Нет, – хмыкнул Геббельс. – Это Биберкопф сдался.

– И как он? Лютует? Валит? – посыпались со всех сторон вопросы.

– Да нет, пришибленный сегодня какой-то, – пожал плечами Карл. На экзамен он отправился первым.

– Еще бы, – усмехнулся Вермаут. – Не удивительно.

– Что ты имеешь в виду? – удивился кто-то из кадетов.

– Йоган, иди сдавать, дай нам тут посплетничать, – вздохнул Отто.

– Я и сам могу рассказать, – фыркнул тот, но совету последовал.

– Ну все, – хохотнул Вермаут, – считайте что сессия у нас в кармане.

– Да что случилось-то? Рассказывай! Не томи! – кадеты столпились вокруг Отто, разом позабыв и про экзамен, и про связанные с ним треволнения.

– Ну, господа, право это даже неприлично, столь мало интересоваться жизнью товарища, – ответил тот. – Вчера Биберкопф застукал Арндта, когда тот целовался с его дочкой.

Кадеты разразились насмешливыми возгласами и свистом.

– Это еще не все! – Вермаут указал пальцем вверх, призывая однокашников к тишине, – Математик собирался затеять скандал, однако наш Казанова, ничуть не смущаясь, заявил, внимание, что после окончания училища намерен просить руки Мариты.

Вокруг снова разразилась буря эмоций, хотя теперь уже в ней превалировало удивление.

– Надо ли объяснять, как герр Биберкопф был «счастлив» услышать такое от первейшего раздолбая во всем училище?

– Отто, ты скромничаешь, – раздался чей-то насмешливый голос. – На самом деле он только второй.

– Если бы я был таким раздолбаем, как ты говоришь, то жениться пришлось бы мне, – усмехнулся Вермаут. – Так что второй как раз я, получается. Даже третий. У нас, вон, еще непотопляемый рейхсминистр есть.

– Иди ты! – вспыхнул Карл.

– И пойду. Вот Йоган выйдет из аудитории, и я пойду. А ты иди вещи собирай и отправляйся покупать любовное гнездышко в Шарлотенбурге.

– Вот ну ничего ему рассказать нельзя! – пробормотал Геббельс. – Сам-то собрался?

– А то! Еще с вечера.

Жить все лето у Арндтов Карл счел неудобным – как ни настаивал на этом Йоган. К тому же наследство неожиданно оказалось довольно крупным, так что от увещеваний друга он отмахнулся, и заявил, что лучше купит себе небольшой дом или квартиру. Во время своих недолгих отпусков кадет собирался жить там, в остальное же время – сдавать. Йоган в ответ обозвал его жилищным магнатом, а вот Отто, неожиданно, поддержал, и даже вызвался помочь в выборе жилья. С тем, само собой, чтобы погостить потом недельку.

«Мели, мели языком», подумал Карл, отворачиваясь. «Мы и тебе девушку найдем. А то смотрите какой холостяк закоренелый нашелся».

– Браво, браво Корделл, – сенатор Бирнс похлопал в ладоши. – Двух зайцев одним ударом. И японцев на русских натравил, и переговоры по покупке «Тирпица» сорвал.

– Второе прямо вытекает из первого, Джеймс, – вежливо улыбнулся госсекретарь. – Гитлер заигрывает с Советами и не поддержит их врагов. К тому же Сталин и так имел виды на «Тирпиц» и «Лютцов». Собственная программа строительства флота выполняется очень медленно, вот и крутятся tovarischi как могут.