Наконец час истек, и я вошла в магазин. После того как я назвала себя, меня провели в кабинет на последнем этаже здания. Леди, которая беседовала со мной, сказала, что не понимает, почему с моей профессией я оказалась в горничных. Мне пришлось объяснять, что эта работа является единственным шансом для тех, кто не может оплатить свой проезд в Англию.
Она улыбнулась и предупредила, что все, кто хотят работать в их салоне, начинают с переднего прилавка. Если они доказывают свою пригодность, то довольно быстро продвигаются вверх.
— Я сама начинала за передним прилавком у Сотби, — пояснила беседовавшая со мной леди. При этом мне захотелось спросить, сколько ей удалось там выдержать.
— Мне бы очень хотелось работать у Трумперов, — сказала я, — но мне надо отработать по контракту еще два месяца, прежде чем я смогу уйти из отеля «Мелроз».
— Тогда нам придется подождать вас, — ответила она без колебаний. — Вы можете стать за прилавок с первого сентября, мисс Росс. Я оформлю наше соглашение в письменном виде к концу недели.
Ее предложение так взволновало меня, что я совсем забыла о той цели, с которой прежде всего обращалась за работой, и вспомнила об этом только тогда, когда получила письмо от беседовавшей со мной леди и смогла разобрать ее подпись в конце страницы.
Глава 40
Кэти проработала за передним прилавком художественного салона Трумперов всего одиннадцать дней, когда Симон Маттью попросил ее помочь ему подготовить каталог к итальянской распродаже. Он первый обратил внимание, как она ловко справлялась на переднем крае обороны салона, куда обрушивались многочисленные вопросы посетителей. Не прибегая к посторонней помощи, она работала у Трумперов так же старательно, как и в отеле, но только теперь ей нравилось то, чем она занималась.
Непринужденная и приветливая манера общения Ребекки Трумпер с подчиненными, к которым она неизменно относилась, как к равным, создавала атмосферу единой семьи и позволяла Кэти впервые в жизни чувствовать себя ее частицей. Платили ей гораздо более щедро, чем у предыдущего работодателя, а комната, которую она получила над мясным магазином в доме 135, представлялась ей дворцом по сравнению с ее бывшей норой на задворках отеля.
Теперь, когда Кэти начала утверждаться на новом месте, поиски дополнительных сведений об отце отодвинулись на второй план. Ее основная задача при подготовке каталога итальянской распродажи сводилась к выяснению прошлого каждой из пятидесяти девяти картин, которые должны были пойти с молотка. С этой целью она ездила по всему Лондону из библиотеки в библиотеку и обзванивала галерею за галереей в поисках сведений о принадлежности картин. В конечном итоге осталась только одна «Дева Мария с младенцем», которая не имела подписи и ставила в тупик полным отсутствием сведений о своей истории. Известно была только, что она первоначально появилась из частной коллекции сэра Чарлза Трумпера, а теперь принадлежала миссис Китти Беннет.
Кэти поинтересовалась у Симона Маттью, может ли он сообщить какие-нибудь сведения об этой картине, и услышала от своего начальника отдела, что, по его предположению, она может быть работой одного из учеников Бронзино.
Симон, отвечавший за проведение аукциона, посоветовал ей посмотреть подборки газетных вырезок.
— В них есть почти все, что вам надо знать о Трумперах.
— А где можно найти эти подборки?
— На четвертом этаже в маленькой комнатушке в конце коридора.
Когда она разыскала наконец клетушку, где хранились вырезки из старых газет, ей пришлось стряхивать толстый слой пыли и даже убирать иногда паутину, просматривая хронику прошедших лет. Она сидела на полу, поджав под себя ноги, и перелистывала страницы, рассказывавшие о том, как Чарлз Трумпер пробивался наверх, начиная с тех дней, когда владел еще только лотком в Уайтчапеле и до того времени, когда выдвинул план строительства своих башен в Челси. Хотя сообщения прессы о тех далеких годах были довольно скудными, одна маленькая заметка в «Ивнинг стандарт» все же привлекла внимание Кэти. Вырезка пожелтела от времени и в верхнем правом углу имела едва различимую дату: 8 сентября 1922 года.
Вчера утром высокий мужчина около тридцати лет, небритый и одетый в старую армейскую шинель, ворвался в дом мистера и миссис Трумпер на Джилстон-роуд 11, в Челси. Хотя вторгшийся вскоре исчез, не взяв ничего, кроме небольшой картины маслом, не представляющей большой ценности, находивимяся дома миссис Трумпер, на седьмом месяце беременности вторым ребенком, упала без сознания от шока и срочно была доставлена мужем в больницу.
Несмотря на экстренную операцию, проведенную старшим хирургом мистером Армитиджем, ребенок родился мертвым. Ожидается, что миссис Трумпер несколько дней будет находиться в больнице под наблюдением.
Всех очевидцев происшествия полиция просит обратиться для выяснения обстоятельств.
Взгляд Кэти перешел на другую вырезку, датированную тремя неделями позднее.
Полиция получила в свои руки брошенную армейскую шинель, которая могла находиться на мужчине, ворвавшемся утром 7 сентября в дом на Джилстон-роуд 11, к мистеру и миссис Трумпер. Установлено, что шинель принадлежала капитану Гаю Трентаму, бывшему военнослужащему королевского фузилерного полка, проходившему до последнего времени службу со своим полком в Индии.
Кэти перечитывала эти сообщения вновь и вновь. Неужели она дочь человека, пытавшегося ограбить сэра Чарлза и виновного в смерти его второго ребенка? И как во все это укладывается картина, неизвестно каким образом оказавшаяся потом у миссис Беннет? Но больше всего ее интересовал вопрос, почему леди Трумпер проявляла такой интерес к, казалось бы, малозначительной картине неизвестного автора. Не будучи в состоянии ответить ни на один из этих вопросов, Кэти закрыла подшивку и вернула ее на прежнее место. Ей хотелось спуститься вниз и задать все эти вопросы леди Трумпер, но она знала, что это невозможно.
Когда работа над каталогом была завершена и он уже больше недели находился в продаже, леди Трумпер пригласила Кэти к себе в кабинет. «Неужели обнаружилась какая-нибудь ужасная ошибка или кому-то бросилось в глаза отсутствие ссылки на происхождение „Девы Марии с младенцем“?» — вертелось у нее в голове по пути наверх.
Стоило Кэти только войти в кабинет, как Бекки сказала:
— Поздравляю.
— Спасибо, — ответила Кэти, не вполне понимая, за что ее хвалят.
— Ваш каталог полностью разошелся, и нам надо спешить с дополнительным тиражом.
— Мне только жаль, что я не смогла найти каких-либо подходящих сведений о происхождении картины вашего мужа, — сказала Кэти, радуясь тому, что не это было причиной ее вызова и надеясь одновременно, что Бекки, возможно, расскажет о том, как картина попала к ее мужу, а может быть, даже прольет какой-нибудь свет на связь между Трумперами и капитаном Трентамом.
— Это неудивительно, — только и ответила Бекки.
«Видите ли, я натолкнулась на заметку в архивах, в которой упоминается некий капитан Гай Трентам, и подумала…» — хотела сказать Кэти, но промолчала.
— Не хотите выступить на следующей неделе в роли наблюдателя на аукционе? — спросила Бекки.
В день итальянской распродажи Симон заметил, что Кэти была слишком разгоряченной, хотя на самом деле она чувствовала легкий озноб.
С началом распродажи, когда одна картина за другой стали получать более высокую, чем ожидалось, цену, она постепенно успокоилась. А когда за «Базилику святого Марка» дали рекордную для Каналетто сумму, она испытала настоящее удовольствие.
Но вот шедевр Каналетто сменила маленькая картина сэра Чарлза, и Кэти почувствовала вдруг слабость, обратив внимание, как свет ложится на холст, и не сомневаясь больше ни секунды в том, что перед ней находится еще один шедевр. Мелькнула мысль, что, имей она две сотни фунтов, не задумываясь отдала бы их за эту картину.
