Уннюр приумолкла.

— Ты уверен, что хочешь слушать дальше? — спросила она у Магнуса.

— Да. И пожалуйста, расскажите все как было, не опасаясь, что это огорчит меня. Раз я все-таки здесь, я хочу знать.

— Хорошо. Вот тогда твоя мать и начала пить. Мы все пили в то время главным образом крепкие напитки, тогда торговля пивом была в Исландии запрещена, а о вине и речи не было. Однако Маргрет начала пить больше, чем мы. Я не понимала почему. У нее было все хорошо, и, живя с Рагнаром, она не казалась несчастной.

— В то время?

— Да. Потом я много думала об этом и, кажется, знаю причину. — Уннюр глубоко вздохнула. — Ее отец был жестоким человеком. Я боялась его, когда училась в школе, боялась всегда. И у него были странные отношения с Маргрет. Он любил ее, души в ней не чаял, но был очень строг. Оказывал на нее сильное психологическое давление. Я уверена, именно поэтому она хотела уехать в Рейкьявик. Он сбивал ее с толку.

Эти откровения Магнуса явно не удивили.

Уннюр сделала глоток кофе.

— А потом появились ты и Олли. Твоя мать почти все время была довольна жизнью, но потом из-за чего-то пришла в уныние, стала много пить и постоянно устраивать Рагнару сцены. Очень неприятные сцены.

Уннюр закусила губу.

— И вот мы подошли к самому трудному. Рагнар рассказывал мне о ней. Однажды у них произошла большая ссора из-за того, что он хотел уехать в Америку. Рагнар, до того как познакомился с твоей матерью, два года был аспирантом в Массачусетском технологическом институте, а потом преподавателем. Вел какой-то экзотический раздел математики — топологию или что-то в этом роде.

— Риманову геометрию.

— Но Маргрет отказалась уезжать. Из-за этого у них вышла большая ссора. Мы с ним выпили, а потом, ну… — Уннюр запнулась. — Ладно. Рагнар мне всегда нравился. С тех пор как я впервые его увидела. Я всегда жалела, что он выбрал не меня. Я поступила дурно, очень дурно. Он тоже. Оправданий у нас нет. Тем не менее перед тобой оправдываться я не стану.

— Продолжайте, пожалуйста.

В голове Магнуса роились самые противоречивые суждения, определенно направленные, однако, против отца, против матери, против сидящей напротив женщины. Но он хотел узнать правду, поэтому решил не давать волю своим чувствам, по крайней мере какое-то время.

— Потом Маргрет начала что-то подозревать. Твой отец считал, что лучше всего честно признаться во всем. Я считала, что этого делать не стоит, но он меня не послушал. — Уннюр покачала головой. — И просветил ее на наш счет. В результате Маргрет стала пить еще больше. Прогнала Рагнара. Тот, в свою очередь, бросил меня. Уехал в Америку один. Все это было ужасно.

— Могу представить.

— Маргрет, естественно, не хотела разговаривать со мной. После этого я ее не видела. Разумеется, до меня доходили слухи, что она пьет, а тебя и Олли воспитывают ее родители, потом узнала о ее смерти.

У Магнуса перехватило дыхание. Он знал, что мать выпила полбутылки водки и врезалась на машине в скалу.

— Как думаете, было это самоубийство?

Этот вопрос он задавал себе бесчисленное множество раз.

— Думаю, да, — ответила Уннюр. — Но точно не знаю. Это просто мнение. Твои дед и бабка клялись, что она разбилась не нарочно. Но в Стиккисхольмюре поговаривали, что умысел здесь очевиден. Однако на самом деле никто не знает. Ведь люди, когда они настолько пьяны, не сознают, что делают, так ведь?

— Все так.

Несколько секунд они сидели молча.

— А мой отец? — спросил Магнус. — Каким он был?

— Он был замечательным, — ответила Уннюр. — Добрым. Внимательным. Очень умным. Очень симпатичным.

Чувства, до настоящего момента успешно подавляемые Магнусом, внезапно нахлынули с новой силой.

— Он не мог быть таким уж замечательным, раз путался с лучшей подругой жены.

Уннюр напряглась.

— Да, — произнесла она холодно. — Не мог. Пожалуй, теперь тебе лучше уйти. Ты прав, это мучительно для нас обоих.

— Извините, — поспешил исправить ситуацию Магнус, с трудом сдерживаясь. — Дело в том, что я тоже считал его замечательным человеком, и вот теперь узнаю, что он так обошелся с мамой. Но я очень благодарен вам за рассказ.

Уннюр смутилась.

— Тебе, должно быть, нелегко. И видимо, то, что мы сделали, не характеризует нас лучшим образом, так ведь?

— А что сталось с вами?

— Я познакомилась в Рейкьявике с врачом. Мы поженились, родили детей. Я вернулась сюда преподавать, муж работает в больнице. У меня все в порядке. Нет, более того: я счастлива.

— В отличие от моих родителей.

— В отличие от твоих родителей, — повторила Уннюр. — Это несправедливо, так ведь? Я ведь всему виной. Я с любовью вспоминаю их, какими они были до того, как все нарушилось, как я все нарушила.

Магнус промолчал. Несмотря на то что он имел свои претензии к участникам данной ситуации, кто он такой, чтобы обвинять? К тому же чувство вины, демонстрируемое Уннюр, несколько растрогало его, хотя он и не собирался обелять ее.

— Я, конечно, слышала об убийстве Рагнара. Убийцу нашли?

— Нет, — ответил Магнус. — Сочли, что какой-то неизвестный специально приехал в тот город, заколол моего отца и уехал, не оставив следов.

— Наверное, в Америке такое случается.

— Нет. Я работаю детективом в убойном отделе и могу утверждать, что обычно у одного человека всегда есть причина убить другого. Может, и нелепая, но причина.

— Только не в этом случае.

Неожиданно подозрения, таившиеся глубоко в сознании Магнуса с тех пор, как он узнал о супружеской неверности отца, вышли наружу. Он не мог отмахнуться от выводов, генерируемых его мозгом детектива, не мог приказать мозгу не делать того, к чему тот был приучен.

Но вместо радостного волнения, обычно испытываемого Магнусом, когда все сходилось, он внезапно ощутил неприятный холодок. Горло у него пересохло, и когда он заговорил, голос прозвучал хрипло:

— Интересно бы знать почему.

Уннюр поняла — что-то неладно, и внимательно посмотрела на него.

— Что тебе интересно?

— Виновен ли в какой-то мере мой дед?

Уннюр нахмурилась, потом улыбнулась.

Это вызвало у Магнуса раздражение.

— Что тут забавного?

— Это невозможно, — заговорила Уннюр. — Да, он мерзкий старик, имел жуткое влияние на твою мать. И терпеть не мог Рагнара. Но в том-то и дело. Он был рад, что Рагнар уехал в Штаты, оставив Маргрет здесь. Собственно, всегда хотел этого.

— Почему вы так думаете?

— Так вот, поначалу Маргрет очень радовалась по поводу предложения, поступившего от Массачусетского технологического. Ей всегда хотелось жить в какой-нибудь другой стране, и данный вариант она восприняла как прекрасную возможность для них обоих изменить жизнь.

— Значит, она хотела уехать вместе с папой?

— Совершенно верно. Но когда сказала об этом родителям, те взбеленились. Не знаю почему, но они расценили их отъезд крайне отрицательно. Халлгримур требовал, чтобы Маргрет осталась в Исландии; она заявляла, что уедет с Рагнаром. Это перешло в настоящее противостояние. Родители использовали все психологические ресурсы, имевшиеся в их распоряжении. Вынуждали ее чувствовать себя виноватой, отказывались разговаривать с ней, и все такое. Противодействовать им было трудно.

— Я помню, — сказал Магнус.

— Сперва Маргрет держалась. Но ее это мучило. Она стала много пить. Ссорилась с Рагнаром, вела себя совершенно неразумно. И в конце концов передумала. Сказала — пусть Рагнар едет один, а она останется в Исландии с тобой и с Олли. Рагнар вышел из себя. И вот тогда-то… ну… у нас с ним это произошло.

Уннюр сделала паузу. Вздохнула.

— Поэтому, когда Маргрет узнала о нашем романе, ее родители пришли в восторг. Они выиграли, Рагнар проиграл, их дочь и внуки остаются в Исландии.

— Понятно, — задумчиво проговорил Магнус. Но отказаться от мысли, что дед был виновен в убийстве отца, ему было нелегко. — По версии моей двоюродной сестры, все это выглядело по-другому. Она сказала, что Маргрет пристрастилась к выпивке после того, как узнала об этой интрижке. Собственно, она и привела ее к смерти.