— Мисс Монро, не надо, это я, Тимми. Все будет хорошо.

Силы внезапно покинули ее. Она чувствовала себя беспомощной, не способной самостоятельно сделать больше ни шагу. Она даже не сознавала, где находится.

Она позволила Тимми Хану, своему юному поклоннику и стражу, усадить себя в такси и отвезти домой.

На следующий день лучше ей не стало. Она отправила Тимми домой, дав ему денег на такси, чтобы доехать до Куинса, хотя была уверена, что он наверняка сэкономит эти деньги. Всю ночь она пыталась дозвониться до Джека, чтобы объяснить свое поведение или извиниться — она и сама не знала точно, что скажет ему, — но так и не дозвонилась, а утром его уже не было в гостинице.

Несмотря на бессонную ночь, она как сумасшедшая не находила себе места. Ей нужно было куда-то деть бившую через край нездоровую энергию — вот так же иногда ее вдруг начинало мучить желание получить сексуальное удовлетворение, жгучее и невыносимое, почти болезненное.

Она стала обзванивать всех, кого знала в Нью-Йорке, пока наконец не вспомнила, что это был субботний день. Доктора Крис не оказалось на месте, все другие знакомые тоже куда-то уехали на выходные. Был конец сентября. День выдался замечательный, еще теплый, но уже по-осеннему бодрящий — именно такой день подразумевают калифорнийцы, когда говорят, что им в жизни не хватает сезонных перемен в погоде.

Ей было невыносимо сидеть дома; она натянула брюки, надела блузку и свободный жакет, а также старую фетровую мужскую шляпу — ту самую, в которой ее фотографировал Милтон, — и пошла бродить по магазинам. Она рада была смешаться с толпой людей, затеряться в ней. Тогда ей казалось, что она — самый обычный человек, такая, как все.

В магазине “Блумингдейлз” было полно народу; она как раз и хотела попасть в какое-нибудь людное место. С широко раскрытыми глазами, словно какая-то провинциалка, она бродила среди прилавков, полок и вешалок. Она редко бывала в магазинах, а когда заходила, ей казалось, будто она попала в удивительную, волшебную страну, хотя она почти никогда ничего не покупала.

Одни брюки ей приглянулись — не то чтобы они уж очень были нужны ей, просто она чувствовала, что должна что-нибудь купить. С бьющимся от страха сердцем и не без труда она все же заставила себя обратиться к продавщице и только потом вспомнила, что ненавидит продавщиц нью-йоркских магазинов. В затемненных очках в блестящей оправе, с волосами голубых оттенков, бесцеремонные, эти женщины были похожи на драконов. Они обращались с покупателем, как с ничтожеством, даже если покупатель — известная личность. Она всегда вела себя с ними, как примерная девочка, стараясь очаровать их, но у нее все равно ничего не получалось, и она презирала и злилась на себя за такое подобострастное поведение.

Продавщица, к которой она обратилась сейчас, явно принадлежала к той же когорте драконов. Губы недовольно сжаты, глаза горят от нетерпения поскорее обслужить одного покупателя и заняться следующим, который, может быть, окажется более ухоженным и лучше одетым. Все эти чувства легко читались на лице продавщицы. К тому времени, как Мэрилин вошла в примерочную, она уже сожалела, что затеяла всю эту возню, она не хотела покупать брюки, но не решалась сказать продавщице, что передумала.

Оказавшись одна в примерочной, она вдруг почувствовала жуткий страх: замкнутое пространство пугало ее. Чтобы прийти в себя, она чуть отодвинула занавеску. Спрашивая себя, что она делает здесь одна, Мэрилин сняла свои брюки и уже собралась было надеть те, которые взяла примерить, когда сквозь щель в занавеске в примерочную заглянула продавщица и протянула ей вешалку с другими брюками.

— Может, вам лучше примерить вот эти, они на размер больше… — От изумления и отвращения продавщица вытаращила глаза. — Вы без трусов! — вскричала она.

— Я не ношу трусов. Пожалуйста, выйдите отсюда.

Однако продавщица полностью протиснулась в тесную кабинку и схватила брюки, которые собиралась примерить Мэрилин.

— Нельзя примерять одежду на голое тело, дорогая, — сказала женщина. — Это омерзительно !

Мэрилин оказалась прижатой к стенке кабинки, голая ниже пояса; в кабинке было слишком тесно, и она не могла надеть брюки, которые, как правильно предположила продавщица, были ей малы.

— Убирайтесь отсюда! — закричала она.

— Не смейте повышать на меня голос! — Не ожидав, что окажется в такой нелепой ситуации, продавщица была словно парализована, или, может, ее душил гнев — так или иначе, но отступить она уже не могла. Она втянула носом воздух и брезгливо поморщилась. — Вы не только голая, дорогая, от вас дурно пахнет . Как посмели вы прийти сюда в таком виде и еще собираетесь примерять одежду?

От нее не исходил неприятный запах — это было ужасное обвинение, недоброе и несправедливое. Она приняла утром ванну, долго лежала в воде, потягивая кофе. От нее исходил только естественный запах ее тела, запах ее соков, аромат, присущий только ей, смешанный с запахом духов иШанель № 5”. Мужчины обожают этот ее запах, да и она сама готова часами с наслаждением вдыхать его.

Мэрилин оттолкнула продавщицу — не сильно, просто как бы мягко отодвинула женщину в сторону, потому что ее охватила паника.

— На помощь! На помощь! На помощь! — завопила продавщица. Вены вздулись у нее на лбу, глаза вылезли из орбит, — очевидно, она была не в силах сдвинуться с места от страха и изумления.

Мэрилин толкнула ее еще раз, теперь уже достаточно резко, чтобы отшвырнуть с дороги. Продавщица отлетела в сторону и завопила во все горло.

Мэрилин натянула брюки, с трудом втиснув в них свои бедра, и выбежала из кабинки. Неистовые вопли продавщицы привели ее в ужас; казалось, вся ее голова заполнена этими воплями. На бегу она поймала в зеркале свое отражение — сумасшедшего вида женщина в смешной шляпе и наполовину застегнутых брюках с болтающимся ценником в отчаянии несется через весь магазин; люди смотрят на нее со страхом и отскакивают в стороны.

До лифта она добежать не успела. Дородный мужчина в яркой фланелевой спортивной куртке возник прямо перед ней и сгреб ее в свои объятия. Как пойманное дикое животное, она отчаянно завизжала, пытаясь вырваться из его рук. Мужчина сжал ее крепче — она сразу поняла, что он, конечно же, бывший полицейский. Она вырывалась, отбиваясь руками и ногами, кусалась и изрыгала проклятия, но вот примчались, тяжело дыша от быстрого бега, еще двое охранников. Ей грубо заломили руки за спину, так что она не могла пошевелиться.

— Оскорбление действием и воровство, — объявил мужчина в спортивной куртке, вытирая носовым платком царапины.

— Я ничего не украла, сукин ты сын. Скажи своим мужикам, чтобы отпустили меня, вы об этом пожалеете.

— Эти брюки не ваши, леди. Вы за них не уплатили. Это называется воровство. Вы напали на продавщицу, а потом и на меня. Сейчас мы без шума пройдем в мой кабинет, затем я передам вас в руки полиции.

— Она оскорбила меня. И еще толкнула.

— Вот-вот. Все это вы расскажете судье. А я просто выполняю свою работу.

— Да знаешь ли ты, с кем говоришь, идиот?

Мужчина окинул ее взглядом.

— Нет, — ответил он. — И знать не хочу. Моя воля, я отучил бы вас разговаривать таким тоном со мной, да и с другими тоже. И не посмотрю, что вы женщина, ясно? Поэтому постарайтесь больше не испытывать мое терпение.

Двое охранников повели Мэрилин к двери, прочь от толпы зевак. Бывший полицейский открыл дверь, и ее, беспомощную, буквально внесли в лифт. Потом они шли по длинному коридору, в конце которого находился небольшой кабинет без окон. Ее бросили на стул, а начальник службы охраны сел за стол.

— Как ваше имя, леди? — спросил он, снимая с ручки колпачок.

— Мэрилин Монро.

Он посмотрел на нее суровым холодным взглядом.

— Ясно. Ну, а я Фред Астер. — Он грубо взял ее за подбородок своими толстыми короткими пальцами, оцарапав ей кожу массивным перстнем. — Вот что, дорогая. Не надо умничать. Ведь ты проститутка? Как же мне отвадить вас от нашего магазина?