Парень заржал.

Что бы ни говорила дебилка, посмотрев на нее, вряд ли можно было назвать ее папашу скупердяем. Я увидел толстую пачку наличных и достаточно карт для проведения турнира по бриджу. Остальные стояли за мной, держа пиво, которое достали из холодильника, и хихикали. Я вышел.

Наши автомобили стояли друг напротив друга возле колонок. Рядом с водительским местом в «чероки» сидел четвертый участник группы, который заправился и теперь, строя из себя барабанщика, по воздуху отбивал ритм любой дребедени, записанной на CD.

Келли лежала сзади. Я подошел к ее окошку, присел — так, чтобы она меня не видела, потом легонько постучал. Келли ошарашенно вскочила, и я вручил ей банку колы.

Остальная троица вывалилась из магазина. Двое все еще злились. Когда они забрались в машину, я услышал, как одна из девиц истошно выкрикнула:

— Сволочь сраная!

— Ты про черную срань или про белую? — откликнулся ее дружок, и они захлопнули дверцы под взрывы смеха.

Я забрался в «додж», и мы выехали из-под навеса. Вся история теперь с большим старанием изображалась перед четвертым в лицах. Парнишкам хотелось показать, какие они крутые, да и девицы не желали ударить в грязь лицом перед своими воздыхателями. Все изрядно нагрузились какой-то химией.

Когда «чероки» отъезжал от колонки, свет его фар упал на меня: я болтал с Келли, проверяя покрышки. Они тут же сбросили скорость и посмотрели на нас. Первая дебилка, должно быть, сказала что-то веселое о моей внешности, потому что все расхохотались, а водитель, чтобы не отставать от остальных, показал мне выставленный палец и умчал всю компанию в ночь.

Я выждал минуту, развернулся и поехал за ними.

Я не хотел делать это на магистрали, хотя пришлось. Рано или поздно, думал я, они свернут с основного шоссе, чтобы выпить свое пиво подальше от глаз дорожных полицейских, а может, и разложат на земле парочку одеял.

Пять миль мы следовали за большим джипом по ухабистой асфальтовой дороге, которая, казалось, вела в никуда.

— Келли, видишь ту машину впереди? Мне нужно остановиться и спросить у них кое-что. Подождешь меня в машине, хорошо?

— Хорошо. — Кока-кола полностью завладела ее вниманием.

Я не хотел сталкивать их с дороги и вообще прибегать к жестким мерам. Все должно было выглядеть естественно на случай, если мимо проедет другая машина.

Мы миновали закрытый придорожный магазин, большую стоянку грузовиков, жилой трейлер, затем последовал длинный отрезок ничем не заполненной тьмы, потом показался отдельно стоящий дом. Я уже начал было думать, что облажался, когда это наконец случилось. В четырехстах метрах впереди я увидел стоп-сигналы; разогнавшись, я подобрался к ним поближе и проверил, не едет ли кто-нибудь за нами.

Поравнявшись с «чероки», я пристроился слева. Дав несколько гудков, помахал им картой и широко улыбнулся. Все разом повернулись в мою сторону и, когда я включил в салоне свет, увидели сначала меня, а затем полусонную Келли на заднем сиденье. Вид у них был встревоженный, затем они явно распознали во мне «белую срань». Последовал обмен шутками, после чего все участники компании присосались к пивным банкам, которые до времени припрятали.

Я вышел из машины. Стрекот сверчков звучал здесь громче, чем на бензоколонке. Я продолжал окидывать их взглядом, не переставая улыбаться. На карте был план Вашингтона, но они этого не поняли, а когда поймут, будет уже поздно.

Водитель сделал знак остальным не вмешиваться, когда я подошел к дверце.

— Привет, ребята! — сказал я. — Не можете мне помочь? Я еду в Рейли.

Указатель на Рейли я заприметил на магистрали. Туда было совсем в другую сторону, в Северную Каролину.

Стекло опустилось само, и я услышал доносящееся с заднего сиденья сдавленное хихиканье и советы водителю послать меня подальше. Я заметил, что у него на уме другое: возможно, послать меня куда угодно, только не в Рейли.

— Конечно, мужик, покажу.

Через открытое окно я сунул карту ему в руки.

— Сам не понимаю, как заблудился. Наверно, после заправки не туда свернул.

Карта была ему не нужна. Размахивая руками, он стал показывать, в каком направлении нам ехать.

— Значит, так, мужик, сейчас сворачивай налево и гони еще двадцать миль, пока не увидишь…

Девицам это понравилось, они изо всех сил пытались сдержать смешки.

Левой рукой я обхватил его за голову, вытащил пистолет и ткнул в щеку юнца.

— Ой, черт, у него пистолет, у него пистолет!

Трое остальных примолкли, но водитель залепетал без удержу:

— Прости, мужик, я пошутил, просто пошутил. Ну, хватили лишку. Это все та сука сзади начала, я против тебя ничего не имею, мужик.

Я даже не позаботился ему ответить.

— Бросайте сумочки сюда! Ну, живо!

Думаю, мой американский акцент был на высоте. Я надеялся, что вид у меня достаточно устрашающий. Девицы передали свои сумки. Водитель к тому времени дрожал и тихо плакал. Девицы прижались друг к дружке.

Я посмотрел на парня на пассажирском сиденье:

— Теперь ты!

Он взглянул на меня так, словно был избранным, к которому я решил обратиться.

— Да, ты. Бросай мне деньги.

Не прошло и двух секунд, как он повиновался.

Теперь настала очередь водителя, и он побил рекорд своего дружка. Я дотянулся до ключей, вытащил их и положил в карман. После этого у водителя окончательно отшибло охоту умничать. Я снова оглянулся — нет ли поблизости других машин. Все чисто. Я все еще держал пистолет приставленным к его щеке.

— А теперь я тебя убью, — спокойно сказал я ему на ухо.

Все остальные услышали это и отодвинулись подальше.

— Читай все молитвы, которые нужно, — сказал я, — и поторопись.

Вместо молитв водитель стал униженно просить:

— Пожалуйста, не надо, мужик, пожалуйста, нет.

Я посмотрел вниз и увидел, что его шорты из серого трикотажа потемнели. На папочку, пожалуй, произведут впечатление пятна на красивой бежевой коже сиденья.

Я испытывал подлинное наслаждение от этого спектакля, но знал, что пора сматываться. Отступив назад, я поднял валявшиеся на дороге вещи и деньги. Мельком взглянул на вторую дебилку. У нее был такой вид, будто она проглотила осу.

— Какая муха тебя укусила? — спросил я.

Усевшись в машину, я рванул с места.

— Зачем ты заставил этих людей отдать тебе их вещи? — смущенно спросила Келли.

— Потому что нам нужна куча денег и мы куда лучше их, вот они сами и захотели нам их отдать.

Я посмотрел на нее в зеркало. Она прекрасно понимала, что я вру.

— Хочешь поработать? — спросил я.

— Что?

— Сосчитай деньги.

Келли открыла сумочки и бумажники и вывалила все банкноты себе на колени.

— Больше миллиона долларов, — ответила она после длительной паузы.

— А ты не ошиблась? Может, сосчитаешь еще разок?

Через пять минут я услышал более реальное число — триста тридцать шесть долларов. Дебилки были не правы. Папочка оказался душевнейшим человеком.

Стали появляться указатели дорог на Флоренс. Подходящий расклад. До города оставалось шестьдесят миль, было двадцать минут шестого утра. Около семи станет светло, а я хотел прибыть в город до рассвета. Спрячу «додж», и будем искать какое-нибудь другое средство передвижения. Как бы то ни было, нам нужно попасть во Флориду.

Миль за десять я увидел указатель придорожной зоны для пикников, с туалетами и справочным киоском. Я заехал и взял бесплатную карту города и окрестностей. Когда мы припарковались, Келли уже наполовину проснулась. Я открыл дверцу и выбрался из машины. Пели птицы, и я почувствовал приближение зари. В воздухе повисла легкая дымка, но можно было почти наверняка сказать, что день будет теплый и ясный. Здорово было поразмяться; от меня разило потом, кожа была покрыта толстым слоем жирной грязи; глаза пощипывало, и они наверняка налились кровью и распухли от недосыпа. Боль в шее по-прежнему заставляла меня ходить так, будто к спине привязана доска.