— Я знаю, Свен, — продолжает Зак. — Мы всегда можем задержать ее за совращение несовершеннолетних.

Не будьте к ней слишком суровы.

Постарайтесь увидеть в ней человека.

Она не плохая, Лолло, она просто особенная.

Я помню прикосновения ее рук к моему телу, помню, как она совала мне деньги при прощании, помню вкус ее пышного влажного лона и шепот: «Тереса, Тереса!» — эти звуки сплетались с тканью цветастых простыней, с силуэтами деревьев за окнами, с темным сводом небес, украшенным сияющими звездами.

Она отдавалась мне, расслаблялась от прикосновений моего языка, а я ничего не имела против, мне так хотелось получше узнать то тело, которого у меня теперь нет.

Ангелы.

Как я и София.

Мы с ней навек непорочны.

Малин, это она — Lovelygirl?

Или это Славенка Висник?

Это тебе предстоит узнать самостоятельно.

Так что выслушай Лолло, постарайся понять, почему она такая, какая есть, почему поступает так, как поступает.

Малин, я чувствую твое возбуждение.

Ты учуяла запах истины.

И надеешься, что истина поможет тебе.

Эта надежда питает нас обеих, не так ли?

Вальдемар Экенберг сидит за своим временным столом в общем офисном помещении следственного отдела. Его длинные ноги в зеленых брюках лежат на столе, он барабанит карандашом по ручке кресла. Пер Сундстен, сидящий напротив, бесцельно бродит по Интернету, заходя на различные сайты новостей, выясняя, что нового пишут газетчики об «их» убийстве.

«Экспрессен»: «Город охвачен ужасом».

«Афтонбладет»: «Таков убийца».

«Дагенс нюхетер»: «Отечественный серийный убийца?»

«Корреспондентен»: «Линчёпингский убийца — мужчина или женщина?»

Он пробегает глазами тексты — ничего нового, ничего такого, чего они сами не знают, интервью с людьми на улице, с девушками, купающимися в бассейне «Тиннис».

Мы боимся выходить вечером на улицу.

В городе гнетущая атмосфера.

У меня дочь четырнадцати лет. Каждый раз, когда она уходит из дома, я ужасно волнуюсь.

Пер смотрит на фоновый рисунок рабочего стола своего ноутбука — пляж в Таиланде. «Боже мой, все на свете бы отдал, чтобы оказаться сейчас там», — думает он и тут же замечает Свена Шёмана, который приближается к их столам. Издалека кажется, что он фыркает, как лошадь, неуверенной походкой продвигаясь вперед. «Неужели я тоже стану таким? — снова думает Пер. — Смертельно усталым и медлительным». Но какой бы утомленной ни казалась фигура Свена, взгляд его живых глаз ясен и остр, и Пер видит: Свен несет им что-то важное.

«Чужаки, — размышляет Свен, приближаясь к столам Пера и Вальдемара, — изгои, хотя принадлежат к полицейскому братству. Один — теленок, другой — бугай, о нем дурная слава. Экенберг вообще темная личность, просто удивительно, как ему удалось так долго продержаться в полиции».

За годы работы Свен повидал немало таких сотрудников, как Экенберг, и всегда старался держаться от них подальше, а будучи начальником — избавляться от них.

Цель не оправдывает средства. Или — оправдывает? В таких делах, как это?

Тело девушки в парке Ярнсвэг. Свен помнит ее: глаза белые и незрячие, как у больной косули, драгоценные камни, утратившие блеск и красоту.

Свен останавливается у столов, два пары глаз с вниманием устремлены на него. Вернее, одна: Пер, кажется, мысленно витает где-то в своем мире, но Вальдемар смотрит как человек, сосредоточенный на главной задаче.

— Только что позвонили из «Телиа». Тот анонимный звонок удалось локализовать — он был сделан с Мариявеген в Вимансхелле. На этой улице живет Сулиман Хайиф, который фигурировал зимой вместе с Карами в деле об изнасиловании, однако не попал в список подозреваемых. По всей вероятности, между ними кошка пробежала, и Сулиман хочет подпортить Карами жизнь.

Оба изгоя подскочили с мест.

— Уже едем туда, — говорит Вальдемар, и Свен видит, как глаза у того чернеют, как зрачки расширяются от предвкушения того, что Свен не хотел бы обозначить даже мысленно.

— Не горячитесь, — напутствует он. — Будьте осторожны.

— Да, кто знает, — кивает Пер. — Может быть, мы у цели.

Десять минут спустя они паркуют машину на Мариявеген, перед небольшим двухэтажным домом, окруженным садом с высокими яблонями.

Когда они вылезают из машины, их охватывают свет и зной.

— Солнечные очки надеть! — командует с усмешкой Вальдемар.

Кондиционер в машине, включенный на полную мощность, позволил им расслабиться, и теперь, при перепаде температуры в двадцать градусов, жара почти душит.

Они идут к дому по заросшей сорняками гравиевой дорожке.

— Ты думаешь, он на месте?

— Скорее всего, — отвечает Вальдемар. — Эти тупицы обычно спят весь день, а ночью творят свои черные дела.

— Послушай, давай не будем очень усердствовать, а?

Вальдемар не отвечает, нажимает кнопку на домофоне — кнопку другой квартиры.

Ответа нет.

Квартир всего четыре.

— Ты, случайно, не знаешь кода?

— Увы. Можем позвонить еще.

Еще одна квартира, ответа тоже нет. Пер видит сзади, как мышцы Вальдемара напрягаются под тканью легкого пиджака, когда он отступает назад и со всей силы ударяет корпусом в дверь возле косяка. Дверь поддается, и Вальдемар вваливается в подъезд, почти сохранив равновесие.

— Теперь он знает, что мы идем.

— Как не любить плохих домовладельцев? Эту дверь давным-давно надо было поменять. Давай быстрее!

Они бегом поднимаются на второй этаж. Ни одна дверь не открывается, чтобы проверить, откуда шум.

Пустота и тишина. Белый каменный пол с серыми прожилками, обшарпанные голубые стены. Дверь Хайифа выкрашена в розовый цвет.

Они звонят. Внутри квартиры раздаются звуки.

Глазка нет. Шаги, приближающиеся было к двери, снова удаляются.

— Он собирается удрать, — шепчет Вальдемар. — Уходит!

Он снова бросается на дверь, и она тоже распахивается довольно легко. В тесном грязном коридоре стоит молодой человек с накачанной фигурой, черные волосы схвачены на затылке в хвост. Он с удивлением смотрит на них, одновременно натягивая белые спортивные трусы. Его член, украшенный пирсингом, наполовину эрегирован.

— Послушай, черномазый, нам надо поговорить с тобой. Ничего особенного, — говорит Вальдемар.

Сулиман Хайиф бросается в единственную комнату, в сторону открытой балконной двери, ведущей на задний двор.

— Держи его! — кричит Вальдемар.

Пер кидается вслед за Сулиманом Хайифом, в броске хватает его за ноги, когда тот уже на балконе, и убегающий падает головой вперед на серые балконные перила. Те ломаются под его весом, и его тянет вперед и вниз, он кричит, размахивая руками над пропастью — до земли с пожелтевшей травой не меньше четырех метров.

— Врешь, не упадешь, — кричит Пер, изо всех сил стараясь удержать Сулимана Хайифа.

Напрягая все мышцы, он пытается втащить беглеца обратно на балкон — упав, тот запросто может свернуть себе шею, и тогда какой от него толк?

Вальдемар хватает Сулимана Хайифа за ногу. Они тянут вместе, и вот он уже на полу балкона, лежит на животе, не сопротивляется, когда Вальдемар надевает на него наручники и втаскивает в комнату.

— Ну и зачем все это было нужно? — Пер тяжело дышит, отдышавшись, похлопывает Сулимана Хайифа по спине. — Мы ведь только хотели с тобой побеседовать.

— Не только, — сурово произносит Вальдемар, который тем временем распахнул дверь встроенного шкафа.

Пер оборачивается, видит пачки журналов. Дверцы и внутренние стенки шкафа все увешаны порнографическими картинками — очень жестокими, где женщины распяты и прикованы к столу, где женщин стегают плетьми.

На полках в идеальном порядке расставлены сексуальные игрушки. Повязки на глаза. Плеть. Пояс невинности.