— Черт! Похоже, что-то треснуло.

Он подхватил Пруденс.

— Ось?

— Надеюсь, только колесо, но и это довольно скверно. — Открыв окно, Кейт велел кучеру быть осторожнее. — Мы не торопимся!

— Я стараюсь изо всех сил, сэр. Если хотите попасть в Кейнингз, это единственный маршрут.

Откинувшись на сиденье, Кейт только головой покачал.

— Как ты относишься к дамскому седлу? Ехать верхом куда спокойнее и уж никак не медленнее.

— Признаюсь, у меня его никогда не было. И я не хотела бы явиться в твой великолепный дом в грязной и пыльной одежде.

— Я бы нанял вьючную лошадь для багажа, но ты права, вид у тебя будет не лучший. Так что придется нам терпеть этот пыточный ящик. На чем я остановился? Ах да, я был в Португалии…

Пруденс наслаждалась его рассказами, но зубы у нее клацали, когда карета подпрыгивала на ухабах, и болела спина от попыток удержать равновесие. Когда они остановились напоить лошадей, Пруденс отказалась от еды, предпочитая размять ноги.

— Постоялый двор маленький. — Кейт подал ей руку, помогая спуститься. — Сомневаюсь, что здесь предложат что-нибудь, кроме эля. Извини за такое свадебное путешествие. Дождей давно не было. После них дороги, когда подсохнут, твердые как камень.

— Теперь уже скоро.

Пруденс разглядывала темные тучи на горизонте, возможно, где-то уже идет дождь.

— О, эти тучи грозят превратить твердый камень в грязную жижу! — рассмеялся Кейт. — Дай Бог, чтобы мы посуху доехали до Кейнингза.

Они зашагали по дороге, но Пруденс вскоре предложила повернуть обратно.

— Мои туфли не предназначены для сельских прогулок.

Карета была готова тронуться дальше.

— Пыточный ящик, — пробормотала Пруденс.

— Подумываешь насчет дамского седла?

Она действительно подумывала. Пруденс ездила верхом только на ослике и никогда в дамском седле, но это, должно быть, удобно.

— А мои вещи?

— Карета отправится следом, и мы поедем медленно, так что ты недолго будешь без них.

Пруденс снова вспомнила о пыли и грязи, но решила, что ее это не волнует.

— Тогда давай попробуем.

Но у хозяина постоялого двора оказалась только одна жалкая лошадь и никакого дамского седла.

— Простите, сэр. Но дорога скверная, не совершайте ошибки. Я слышал, что в последние дни много карет пострадало даже на лучших дорогах.

— А где по пути мы сможем найти дамское седло?

— В Кауторне, сэр. Но, скажу я вам, собирается дождь. Вашей леди будет удобнее в карете.

— Думаю, он прав, — вздохнула Пруденс. — Лучше я приеду в синяках, чем насквозь промокшая.

— Тогда остается пыточный ящик.

Когда они сели обратно в карету, Кейт жалел, что не в его силах сделать дорогу гладкой. Увы, графскому могуществу до этого далеко.

— Не могу понять, почему некоторые считают путешествия удовольствием, — простонала Пруденс, когда карета накренилась.

— Некоторые считают, что неудобства стоят того, чтобы увидеть новые места.

Но в этот момент карета так резко накренилась, что Кейт едва не свалился на жену. Он уперся рукой в стенку кареты, но губы Пруденс оказались слишком близко, чтобы удержаться.

Ее шляпка снова оказалась на сиденье, так что поцелую ничего не мешало. Потом карета внезапно качнулась вправо, и Пруденс полетела на него. Кейт удержал ее между расставленных ног и исследовал ее горячий сладкий рот. И круглые твердые ягодицы.

Сегодня ночью…

Нет, не сегодня, вспомнил он, прервав поцелуй и стараясь остудить свой пыл. Проклятие!

Глаза Пруденс так сияли, щеки так прелестно зарумянились, что будет трудно держаться в стороне, особенно в приватных покоях Кейнингза.

— Кейт?

Ее глаза тревожно моргнули, румянец поблек.

Он улыбнулся и быстро поцеловал ее.

— Ты меня изнасилуешь, женушка.

Округлив глаза, Пруденс старалась высвободиться, но Кейт притянул ее обратно.

— Это не жалоба. Ты великолепна, но нам нужно сдержаться. Пока.

Пруденс снова покраснела и отвела взгляд, но улыбнулась.

Карету опять затрясло, что-то в ней скрипнуло. Кейт воспользовался моментом, чтобы усадить Пруденс на место, открыл окно и прикрикнул на кучера.

— Я делаю что могу, сэр.

— Ужасная дорога, сэр! — откликнулся ехавший навстречу всадник.

— Проклятие! — отозвался Кейт и закрыл окно. — Прости, если это выражение тебя задело, милая.

— Я не такая деликатная и поменяла бы «Проклятие!» на «Черт побери!».

Кейт рассмеялся:

— Божественная женщина. Мы не потеряем много времени, если прогуляемся.

— Мои туфли, — напомнила Пруденс и вытянула ногу, чтобы показать зеленые шелковые туфельки с изящными каблучками.

— Очень красивые.

Кейт с восхищением поглядывал на ее щиколотки.

Пруденс быстро поджала ноги.

— У меня в багаже есть крепкие башмаки и одежда попроще.

— Тогда на следующей остановке ты должна переодеться. Даже если мы просто пройдемся, это будет облегчением. — Карета снова резко накренилась. — Черт бы побрал этого кучера! Извини, но…

— Но это вполне понятно. Он, случайно, не пьян?

— Надо было мне раньше об этом подумать. Похоже, время от времени он отхлебывает из бутылки.

Новый толчок и скрип дерева.

— Мы можем последовать его примеру, — сунула руку в карман Пруденс. — У меня есть бренди.

В этот момент раздался громкий треск, толчок, и Пруденс швырнуло на Кейта. Он прижал ее к себе, пытаясь защитить.

Что-то сломалось, причем сломалось серьезно.

Кучер орал, лошади рвались вперед, карета кренилась все сильнее. Колесо отлетело, они вот-вот окажутся в канаве, карета может перевернуться.

Кейт мог только прижимать жену к себе и пытался принять удар на себя. Карета завалилась на бок, посыпались стекла.

Он оказался спиной на разбитой вдребезги дверце. Пруденс растянулась на нем. Обезумевшие лошади волокли этот пыточный ящик, Кейт с Пруденс оказались в ловушке, боль пронзила его в двух местах.

Дерево или стекло?

Господи, только бы ничего серьезного!

Карета дернулась вперед, вонзая в него новые копья боли.

— Держи лошадей! — рявкнул он.

Должно быть, они тоже пострадали в этой переделке.

— Кучер!

Никакого ответа. Карету теперь мотало, как лодку в шторм. Черт, этого типа сбросило с козел и раненые лошади неуправляемы?

Нужно выбраться отсюда.

— Пруденс!

— Да?

— Слава Богу! Ты в порядке?

— Думаю, да… — Неудивительно, что она тяжело дышит. — А ты? — Она шевельнулась, и он задохнулся от боли. — Что?

— Думаю, стекло, — прошипел он. — Не двигайся.

— Нам нужно выбраться отсюда.

Пруденс ухватилась за кожаный ремень.

— Ну-ну, — успокаивал он ее, стараясь не обращать внимания на боль и думать. — Все будет хорошо. Хотя нет, я боюсь за твою шляпку.

— При чем здесь шляпка?

— Я плюхнулся на нее.

— Ты беспокоишься о шляпке? Ты что, головой ударился?

— Я просто тебя поддразнил. Ты собираешься выбираться?

— Есть тут кто живой? — окликнул молодой голос с местным акцентом.

— Хвала небу! Да! — отозвался Кейт. — Я и жена. Можешь выпрячь лошадей?

— Кучер этим занимается, сэр. Я заберусь наверх.

Карета качнулась в противоположную сторону. Кейт стиснул зубы.

Потом тряска прекратилась.

— Слава Богу! Хотя бедные лошади, боюсь, в скверном состоянии.

— Действительно, слава Богу! — немного расслабилась Пруденс. — Прости, что ударилась в панику.

— У тебя были причины. Какие-нибудь раны есть?

— Только синяки. Ты меня уберег.

Такое впечатление, что она увидела чудо.

— Эго долг мужа. Тебя мало баловали. Теперь все переменится.

Пруденс поцеловала его. Поцелуй был нежный и пылкий. И, слава Богу, не прижалась к нему.

Вероятно, он все-таки вздрогнул, потому что Пруденс отпрянула.

— Где больно?

— Спина и бедро, но это чепуха.

— Сюда, сэр! — крикнул молодой мужчина, взобравшись на дверцу, которая теперь оказалась потолком.