Кейт свернул в переулок, погасил фонарь и в темноте зашагал позади домов. Какая жалость, что нет луны, зато тьма скроет его неправедные действия.

Глаза привыкли к темноте, но, пробираясь между домами, Кейт держался поближе к стенам и ступал осторожно. Переулок избороздили дорожные колеи, вероятно, от телег, подвозивших запасы. В каком-то месте запах подсказал ему, что справа конюшни. А это означает, что кто-то из конюхов бодрствует. Голосов не было слышно, но Кейт ступал еще осторожнее.

А вот и дом Толлбриджа, каменная стена тут выше, сверху поблескивают воткнутые в нее осколки стекла. Основательный человек этот мистер Толлбридж.

Сад позади дома охраняет сторожевая собака. Кейт пожалел, что у него нет пистолета или шпаги.

Он осторожно пробрался к воротам, но они, конечно, оказались заперты.

Трудная задача, но ему всегда это нравилось. Как одолеть утыканную осколками стену? У него только кожаные перчатки, а это слабая защита.

Кейт обдумывал варианты и выбрал самый простой. Возможно, боковые стены не столь неприступны. Соседям осколки могут не понравиться. Найдя следующие ворота, он подергал их. Заперты. Следующие тоже, но дерево, похоже, подгнило.

Легко справившись с задвижкой, которая лишь глухо скрипнула, Кейт прислушивался, не поднимется ли тревога, потом ступил в задний двор.

Под ногами каменные плиты, вокруг сад. Кейт нашел, где можно подойти к стене, она всего лишь восемь футов высотой, и никаких осколков. Кейт легко одолел ее и осторожно спустился на землю.

Впереди возвышалась стена Толлбриджа, более солидная, но без всяких стекол.

Больше того, Кейт нащупал груду кирпичей, доски, какие-то палки, указывавшие на то, что хозяин или барахольщик, или затеял ремонт.

Значит, может найтись и лестница.

Увы, нет, но козлы вполне ее заменят. Кейт осторожно подвинул их к стене.

Он замер, прислушиваясь, нет ли собаки.

И осматривал сад, расчерченный дорожками из белого камня. Они наверняка весьма приятны днем. И очень полезны сейчас в слабом свете выглянувшей луны.

Кейт бесшумно скользнул вниз и направился к задней стене дома.

Как и следовало ожидать, нижние окна тоже были забраны железными решетками. Но Пруденс могла спуститься к нему.

Кейт вспоминал, как нес Пруденс по дому в ее комнату.

Вот ее окно.

Кейт подобрал камешек, прицелился и бросил.

Точное попадание. И никакого ответа.

Кейт уже приготовился повторить бросок, но шторы дрогнули, и выглянула Пруденс.

Кейт жестом показал, чтобы она спустилась.

Створка поднялась, Пруденс выглянула и лихорадочно замахала рукой, прогоняя его.

Кейт лишь улыбнулся. В чопорной ночной сорочке и завязанном под подбородком чепце она была прелестна.

Кейт снова поманил ее.

Пруденс покачала головой и сердито нахмурилась.

Наслаждаясь абсурдностью их молчаливой игры, Кейт упал на одно колено и с мольбой протянул к ней руки.

Пруденс смотрела вниз.

Что этот безумец теперь придумал?

Почему он здесь в такой час? Уже давно пробило десять! Он пьян?

Потом Пруденс вспомнила. Кейт сказал, что нужно найти способ избежать брака. Тошнотворное чувство поднималось в ней, грозя задушить.

Наверное, это воздействие снотворного. Сегодня Пруденс проснулась после полудня в заторможенном состоянии, мучимая переживаниями и тупой головной болью, пообедала и поужинала в своей комнате. Груз ситуации давил все сильнее. Она оказалась замешана в ужасном скандале. И если не выйдет замуж завтра, до конца дней останется опозоренной.

Хуже того, Пруденс нажила могущественного врага. Она достаточно хорошо знала Генри Дрейдейла и понимала, что он захочет взять реванш. Она слышала рассказы о том, как он обходился с теми, кто переходил ему дорогу в делах, и отчасти поэтому уже начала сомневаться в своем поступке.

Если Кейт Бергойн ее оставит, то кто ее защитит? Наверняка уж не Эрон. Толлбридж? А зачем ему это надо?

Если Пруденс закроет окно и спрячется под одеялом, Кейту придется уйти, и тогда он наверняка появится завтра в церкви. Он же сказал, что для него это дело чести. Но прятаться не в ее духе.

Пруденс накинула поверх ночной рубашки халат и выскользнула из комнаты. В доме царила непроглядная тьма. Вернувшись, Пруденс зажгла свечу. Потом снова вышла, молясь, чтобы сон Толлбриджа и его кузины не оказался слишком чутким.

Пруденс сообразила, что если ее поймают, свеча будет свидетельствовать в ее пользу. Можно сказать, будто она не в состоянии заснуть и вышла поискать какую-нибудь книгу. Пруденс спешила вниз, понимая, что дверь снабжена устройством, которое поднимет тревогу. Но окно-то есть!

Пруденс вошла в столовую, окна которой смотрели в сад. Шторы были подняты, так что Кейта можно разглядеть. Он хмуро смотрел вверх, на окно ее комнаты.

Пруденс постучала в окно, и он увидел ее.

И улыбнулся.

Если Кейт пришел сказать, что оставляет ее, он не может так улыбаться.

Может, если пьян.

Пруденс поставила свечу на подоконник и сквозь прутья решетки боролась с задвижкой. Наконец сумев отпереть окно, подняла раму. Хвала небесам и хорошему присмотру за домом, это произошло практически беззвучно. Кейт быстро подошел и оказался немного ниже, что добавляло странности моменту.

— Почему ты здесь? — едва слышно проговорила Пруденс, боясь разбудить дом.

— Не тревожься, — сказал Кейт, но недостаточно тихо для ее спокойствия. — Если нас поймают, то свидание при луне вполне соответствует роману, достойному песен трубадуров.

— Так ты за этим вытащил меня из кровати? Ты сумасшедший!

— Нет. Нам нужно поговорить, помнишь?

Еще как помнит! Сглотнув, Пруденс сумела выговорить:

— О том, как избежать брака?

— Ты этого еще хочешь?

Пруденс попыталась состроить гримасу, но колеблющийся огонек свечи исказил ее.

— А ты?

— Будем играть в загадки? Пруденс, я охотно женюсь на тебе, если ты этого хочешь. Но ты мало обо мне знаешь.

«Достаточно, чтобы предпочесть тебя альтернативам», — подумала Пруденс, понимая, что нужно задать вопросы.

— Ты действительно можешь содержать жену?

— Да.

— У меня будет приличный дом?

Кейт ответил утвердительно, но, кажется, перед этим слегка заколебался.

— Ты игрок? — спросила Пруденс. — Спустишь все и оставишь меня и, возможно, детей в месте вроде «Двора белой розы»?

— Нет. Слово чести. И я не пьяница, хотя, как ты знаешь, люблю хорошие напитки.

— И я, — с тоской сказала Пруденс, подумав, что глоток бренди сейчас показался бы нектаром.

— Как хорошо, что у меня есть для тебя подходящий подарок!

Лунный свет заиграл на стекле и металле. Это была маленькая плоская бутылочка, замысловато оправленная в серебро, но слишком большая для парфюмерного флакона, размером с ладонь Кейта.

— Какая красивая! — сказала Пруденс, забрав бутылочку через решетку. — Что в ней?

— Бодрящий напиток.

— Джин?

— Как ты помнишь, я занял более заметное место в обществе. Так что возвращаю тебе бренди. Крышка отворачивается и служит стаканчиком.

Озадаченная и пораженная странностью момента, Пруденс сняла крышку, налила и отхлебнула, приветствуя острый привкус алкоголя. Но потом напиток превратился в туман, проникший в ее сознание.

— Замечательно, — сказала она.

— Это восхитительное изделие провинции Коньяк, где делают лучшие напитки такого рода.

Пруденс разглядывала бутылочку.

— Она слишком дорогая.

— Есть немного. Я могу позволить себе коньяк, а фляжка всего лишь хорошенькая диковинка. Я купил ее в Лондоне, думая о тебе.

— В Лондоне? — эхом повторила она. — Когда?

— Несколько недель назад.

Могла Пруденс поверить, что несколько недель назад, далеко отсюда, Кейт думал о женщине, которую встретил в Нордаллертоне лишь однажды и в бедности? Нет, не могла. Кейт добрый человек и притворяется, будто она значит для него больше, чем это есть на самом деле.