Кейт сел рядом.

— Ты предпочла бы, чтобы брак свершился?

Пруденс уставилась на него:

— С Дрейдейлом? Никогда!

— Тогда почему вверила себя ему?

Пруденс услышала в его голосе сомнение.

— Он лжет! Мы не опередили венчание.

— Тогда почему ты решила довести дело до конца?

— Ты говоришь как инквизитор. Потому что я не видела выхода. Во всяком случае, тогда. И как разглядеть финал, едва поставив ногу на тропу?

— Это сложно, — согласился Кейт. — Но должны быть и другие поклонники.

— Ни одного.

— В это трудно поверить.

Пруденс смотрела в его холодные глаза.

— Мне оценить твой комплимент или обидеться на намек, что я лгу? Больше ни один мужчина не сделал мне предложения. У меня не оставалось другого выбора, кроме как вернуться в бедность. Наверное, следовало выбрать это.

— Твой брат был бы столь жесток?

— Нет. — Пруденс вздохнула. — Но у него мало собственных средств, а у Сьюзен нет причин обеспечивать мне комфортную жизнь. Я стала бы бедной родственницей, зависимой от всего и от всех и обреченной на вечную благодарность. — Пруденс тряхнула головой. — Не будем больше говорить о браке. Нет причин, чтобы ты принес себя в жертву моей гордости.

— Кроме моей чести.

— Чести?

— Как ты помнишь, я твой верный возлюбленный и объявил это перед свидетелями. Если я просто уеду, это охарактеризует меня как подлеца и негодяя.

— Тогда зачем ты это сделал? Почему снова бросился спасать меня?

— Ты об этом жалеешь? И предпочла бы сейчас быть миссис Дрейдейл?

— Да! Нет! — Закрыв лицо руками, Пруденс вскочила. — Хотела бы я снова оказаться во «Дворе белой розы».

— Правда?

Повернувшись, Пруденс увидела, что Кейт встал и улыбается.

— Ох! Ты… Ну и человек! Не сомневаюсь, тебе все легко. Ты даже собственность получил без всякого труда.

— Верно. Но я хочу разделить ее с тобой.

— Нет-нет. Не нужно притворства. Мы едва знаем друг друга.

— Мы провели вместе мало времени, но у меня такое чувство, что я отлично тебя знаю. Я могу понять твое нежелание выйти за меня, но думаю, что ты должна это сделать.

— Чепуха!

Однако где-то в глубине души, всхлипывая, запротестовал внутренний голос. Это не только защита от скандала и Дрейдейла, это снова та внутренняя связь, то ощущение близости, которые отрицали значимость долгого знакомства.

Кейт подошел к окну.

— Привели мою лошадь. Поездка в Дарем и обратно займет большую часть дня. Возможно, кто-то из нас найдет выход, но если нет, мне нужно знать дату твоего рождения и имена родителей.

Несмотря на бездну пугающих проблем, Пруденс вдруг сделалось неловко от того, что придется назвать свой возраст.

— Я родилась 26 сентября 1739 года. Мой отец — Эрон Юлгрейв, мать — Джоан Райт.

— Будет честно поделиться такой же информацией. Я родился 4 февраля 1739 года. Отец — Себастьян Бергойн, мать — Флавия Кейтсби.

Сами имена говорили о разных мирах. Ему следовало жениться на какой-нибудь Флавии, Лидии, Огасте, а не на Пруденс.

— Ты здесь в безопасности?

— На окнах решетки, — напомнила она.

— Но опасность может войти в дверь. Сомневаюсь, что твой разочарованный жених вломится сюда, зато он может подослать кого-нибудь для реванша.

Перед внутренним взором Пруденс предстало лицо Дрейдейла, за миг до того, как он ударил ее, багровое от гнева, с бешеными глазами. Вдруг стало нечем дышать, темная пелена застилала глаза.

— Пруденс! — поддержал ее за талию Кейт.

Подхватив на руки, он понес ее из комнаты, спрашивая дорогу.

— Не надо, правда…

Но миссис Поллок быстро объяснила, куда идти, и Кейт понес Пруденс, как ребенка, наверх, в комнату, где она провела последнюю ночь, по которой шагала до рассвета. Ее уложили на постель, миссис Поллок, беспрерывно бормоча «О Господи, о Господи», подсунула ей под спину взбитые подушки.

— Прости, обычно я не такая слабонервная.

— Этот день был испытанием Боудики.

— Но ты-то не дрогнул.

Похоже, Кейт счел это забавным.

— Приношу искренние извинения, но мое испытание не было столь суровым. Пруденс, если ты действительно хочешь, чтобы я остался…

— Остаться здесь?! — задохнулась миссис Поллок. — Сэр, больше никаких скандалов!

Пруденс упала на подушки и услышала, как потрескивает соломка ее шляпки. Вытащив булавки, она запустила шляпкой в стену. Цветы отвалились.

Катастрофа! Катастрофа! Катастрофа!

Если Кейт Бергойн, воспользовавшись возможностью уехать, не вернется, она не станет его винить. Но что тогда станет с ней?

Миссис Поллок поспешила назад, рядом семенила пожилая горничная.

— Ох, твоя шляпка! Ничего страшного! Не надо плакать, милая…

Она плачет?

— Скоро все уладится, и ты сможешь отдохнуть. Такой день, столько всего случилось, а только полдень миновал!

Кейт спустился вниз и сказал, что хочет поговорить с Толлбриджем в гостиной. Когда тот вошел, Кейт захлопнул дверь.

— В мое отсутствие вы не позволите Дрейдейлу войти в этот дом.

— Мне не нравится ваш тон, сэр, но я уверен, что Дрейдейл сейчас не в состоянии разъезжать с визитами.

— Теперь о вашей дочери. Я не хочу, чтобы она обвиняла и поучала Пруденс.

— Вы хотите, чтобы я запретил дочери появляться в ее родном доме? Ну, знаете ли, сэр… Но если вы настаиваете, сегодня ее здесь не будет.

Кейт смягчил свои манеры, сообразив, что, к несчастью, придется просить Толлбриджа об услуге.

— Я вам очень благодарен, сэр, и сожалею о причиненном беспокойстве. Я действительно беспокоюсь о благополучии моей невесты.

— Конечно, конечно. Это вполне понятно.

Выбора не было.

— Дело в транспорте.

— Транспорт?

Толлбридж поднял брови, на губах промелькнул намек на ухмылку. Наверное, это мастерство торговца — чувствовать потребности других.

— Мне понадобится карета, чтобы перевезти Пруденс и ее багаж в мой дом. Я не ограничен в средствах, но у меня мало наличных. Я отправился в поездку вчера, не ожидая таких сложностей.

— Далеко ехать? — спросил Толлбридж.

Ожидаемый вопрос, и Кейт приготовил в ответ полуправду.

— Думаю сначала отвезти жену в фамильный дом.

— В Кейнингз? Прекрасное место. Уверен, Пруденс будет в восторге. Позвольте снабдить вас каретой и слугами, Бергойн. Почту за честь.

Да, Толлбридж явно горит желанием наладить связи с графом. Кейт, однако, надеялся получить деньги. Если он воспользуется каретой Толлбриджа, то конюх и кучер узнают правду, как только окажутся в Кейнингзе.

Ну и пусть. Все равно долго ее не скроешь.

Но, черт побери, он ничего не сказал Пруденс! Как она отреагирует, узнав, что брак сделает ее графиней? Это сочтут счастливым билетом, но ему-то лучше знать. Внезапное превращение в графа обернулось для него адом.

Не нужно пока ей говорить. Он что-нибудь придумает.

Кейт поблагодарил Толлбриджа и поспешил к Орешку. Он сел в седло, обдумывая дела, требующие немедленного внимания. Следовало бы послать сообщение в Кейнингз, чтобы подготовить всех, но он этого делать не станет. Кто-нибудь примчится сюда и выставит возражения против свадьбы. Второе такое событие за два дня — это уж чересчур.

Кейт отправился в путешествие длиной в двадцать миль, решив не оповещать семью. В новых нарядах и с отличными манерами Пруденс произведет хорошее впечатление. Пусть устроится в Кейнингзе раньше, чем обнаружатся неминуемые откровения о скандальном событии и его подоплеке.

Кейт поймал себя на том, что думает об этом браке как о свершившемся факте и это его совсем не расстраивает. Несмотря на множество проблем, он предпочитал жениться на своей Гере, а не на какой-нибудь претендентке из материнского списка.

Пруденс позволила миссис Поллок и служанке снять с нее свадебное платье и покрытый вышитым шелком корсет, но потом кое-что вспомнила.

Оттолкнув чужие руки, она настояла на том, что снимет нижние юбки за ширмой. Там Пруденс подняла сорочку и развязала правую подвязку с прикрепленными к ней ножнами, которые специально сделала для ножа. Она взяла с собой нож с ужасной целью, но и для храбрости, как и булавку Кейта, которую трудно было заметить на украшенном цветами корсаже.