Саладин так и поступил. Во время между объявлением пятничной службы и вторым призывом к молитве два друга вместе помолились в мечети Аль-Акса. Краем глаза Беха аль-Дин наблюдал за тем, как его коленопреклоненный государь кладет поклоны и повторяет еле слышно: «И нет никого, кто был бы ему подобен». Слезы текли по лицу султана, когда он повторял слова молитвы.

Через несколько часов стало известно решение Саладина. Он решил вывести из Иерусалима б о льшую часть армии, оставив там лишь небольшой гарнизон под командованием одного из своих внучатых племянников, Меджед аль-Дина. Султану очень хотелось остаться там самому в знак готовности к мученичеству, но его уговорили этого не делать. В интересах ислама он должен уйти и быть готовым принести иную, более важную жертву.

Тем временем король Ричард, сидя в Бейт-Нубе, поджидал графа Шампанского. Он отправился в Акру и Тир, чтобы вернуть в строй солдат, отставших от своих частей, и обеспечить перевозку продовольствия и осадных машин. Это путешествие от Тира к лагерю крестоносцев было опасным, потому что противник периодически совершал набеги на земли, через которые проходили коммуникации армии крестоносцев.

Был один случай, когда тюркский отряд из двухсот конников, стоявших в засаде на холмах, внезапно обрушился на арьергард французского конвоя. Они убили двоих солдат и спешили одного фламандского госпитальера, который безрассудно решил один сразиться с нападавшими. Сам он спасся только потому, что смог вовремя сесть на коня своего оруженосца, который также был убит. Атака госпитальеров и храмовников не остановила мусульман, которые храбро сражались, не отступая ни на шаг. Если бы не вмешательство епископа Солсбери, подоспевшего на подмогу, французам пришлось бы спасаться бегством.

За свою недисциплинированность и за то, что он поставил под угрозу жизнь товарищей, не в меру ретивый рыцарь Робер из Бурже после битвы был отдан под военно-полевой суд. Слишком свежи были в памяти рыцарей уроки битвы при Крессоне, и каждый человек у них был теперь на счету. Но, сделав выговор своему товарищу за его проступок, воины-монахи решили его великодушно простить, обосновав это намерение словами из третьей главы Книги Софонии: «И наступит день, когда с тебя будет снят позор, навлеченный твоими неблагочестивыми деяниями, ибо Я лишу тебя твоей гордыни, и ты не будешь более самонадеян благодаря Моей священной силе».

На другой день после того, как его армия прибыла в Бейт-Нубу, Ричард узнал о засаде, устроенной мусульманами в нескольких милях от лагеря, у легендарного источника Эммауса. В этом краю Иисус после своего воскресения встретился с двумя из апостолов. Воды Эммауса были священны для христиан и считались целебными, излечивающими от всех болезней. Появление неверных в подобном месте выглядело кощунственно, и король отправился к источнику с отрядом своих людей, чтобы изгнать оттуда врагов.

В предутренние часы крестоносцам удалось застать врасплох тюрок, и двадцать человек из них были убиты. Кроме того, люди Ричарда взяли в плен оказавшегося в числе врагов герольда Саладина. Ричарду понравилась эта «охота», и он со своими воинами отправился на холмы на поиски новых групп противника. Они прошли небольшое расстояние на восток и в месте, именуемом Наби-Самвил, действительно окружили на горной дороге группу арабских воинов. Сразив своим мечом одного из врагов, король Ричард поднял голову и вдруг увидел вдали… Иерусалим.

Это зрелище поразило Плантагенета, но он испытал не радость, а скорее шок. Иерусалим был так близко, кажется, всего в трех милях! И в то же время он был пока недостижим для него. Это зрелище было невыносимо для Ричарда, и он прикрыл глаза рукой, словно было греховно созерцать этот город и не взять его тут же.

«Боже милосердный, — воскликнул король, — молю Тебя, не заставляй меня взирать на Святой город, пока я не могу вырвать его из рук Твоих врагов!»

Позднее, когда станет известно о решении Саладина вывести армию из Иерусалима, христианские историки напишут с сожалением, что король Ричард мог бы тогда взять желанный для него город за один день…

Через десять дней короля Ричарда постигло новое разочарование. 22 июня, в День святого Албана, в лагерь крестоносцев явился старец-монах из цистерцианской обители в Наби-Самвиле. Седовласый и длиннобородый, он, согласно принятому им обету, со времени падения Иерусалима пять лет назад ходил в лохмотьях и питался лишь травами и кореньями. Говорили, что он обладает пророческим даром. Гость сообщил Ричарду о судьбе Святого Креста. По словам старца, в момент взятия Иерусалима именно ему было поручено спасти эту реликвию, и он спрятал ее в церкви. По словам странника, Саладин требовал от него выдать святыню, но он солгал султану, сказав, что она пропала в суматохе последних дней. Ричард с большим отрядом воинов поспешил к тайнику, указанному старцем, но там они нашли лишь небольшое деревянное Распятие. Старец заявил, что Распятие, конечно, не тождественно Истинному Кресту, но сделано из него.

Затем он предсказал королю, что тот не сможет завладеть Святой землей, и, чтобы сделать свое пророчество убедительным, заявил, что он сам проживет не больше семи дней. Ричард был весьма разочарован этим пророчеством, однако велел доставить найденную реликвию в лагерь, после чего солдаты стали приходить к Распятию и целовать его.

Через семь дней старец скончался.

В это же самое время к Ричарду пришел один из его шпионов-арабов (король щедро платил им серебром, хотя трудно было полагаться на их верность). Этот лазутчик взволнованно сообщил Ричарду о большом богатом караване в несколько тысяч лошадей и верблюдов, который идет из Каира и везет богатства Египетской земли через Иудейскую пустыню. Ричард сначала с сомнением отнесся к этим сведениям и послал несколько верных людей, переодетых бедуинами, на разведку.

Однако информация подтвердилась, и король решил, что подобные богатства упускать нельзя. На него как будто нашло ослепление, так что он на время забыл, для чего находится на Святой земле. До Иерусалима было рукой подать, вот-вот должны были подвезти осадные машины, но король, взяв с собой семьсот всадников, тысячу пехотинцев и тысячу воинов-туркополов, отправился на «охоту» за тридцать миль на юг через Иудейскую пустыню. Поскольку речь шла о добыче, недостатка в добровольцах у него не было. Даже французы согласились участвовать в набеге, так как им обещали треть всей добычи.

Через день это воинство достигло крепости Белой стражи, где за ними уже следили со склонов гор. Конечно, и у мусульман имелись свои шпионы. Саладин тут же послал гонцов караванщикам, которые в это время привели свой огромный караван на водопой к семи источникам Авраама и Исаака в Беершебе, на южной границе Земли обетованной, с повелением любой ценой уклониться от столкновения с крестоносцами. Лучший способ сделать это состоял в том, чтобы быстро и скрытно, под покровом ночи перевести караван в горную местность.

Однако веление султана не было выполнено. Возможно, караванщики побоялись, что путь по горной дороге окажется слишком длинным, а ночной переход может вызвать сумятицу. Их разведчики еще не знали, что отряд короля Ричарда был уже достаточно близок к их стоянке. Поэтому караван отправился в Иерусалим самым коротким путем. Кроме того, по неясным причинам он оказался разделен на три части. Одна часть его отправилась на восток по дороге хаджа, другая — по пустыне и далее, через Хеврон, на Вифлеем, а третья — в обход Круглого озера, вдоль Хевронской возвышенности.

Вскоре разведчики донесли английскому королю, что третья часть каравана остановилась, чтобы напоить коней и верблюдов, у Круглого озера. Крестоносцы в это время находились в четырнадцати милях в местечке Тель-аль-Хези. Сначала туда послали несколько разведчиков (мусульманские хронисты уверяли даже, что среди них был сам король в плаще бедуина). Затем, в лунную ночь, весь отряд крестоносцев отправился в набег. На рассвете они достигли стоянки каравана. Ошарашенные охранники разбежались как зайцы. Сам Ричард, по словам одного из его трубадуров, во время этого набега «являл собой цвет мужества и венец рыцарской доблести». Нанося удары по врагам, он сломал копье и пустил в ход свой меч. Позднее один мусульманский историк насмешливо писал об охране каравана: «Те из египетских солдат, которые у своих считались храбрецами, были рады спасти свою жизнь благодаря быстрым коням».