Формально эту армию крестоносцев можно было считать готовой к нынешнему испытанию. На протяжении десятилетий войска европейцев и мусульман сталкивались между собой в боях, но ни одна из сторон не могла добиться решительного преимущества, и между ними сохранялось равновесие. Противники изучили тактику и стратегию, сильные и слабые стороны друг друга. Некоторые уделы первоначального Иерусалимского королевства, образовавшегося после 1098 г., были уже утрачены, но ядро этого государства сохранялось в неприкосновенности после восьми десятилетий постоянных войн. Пока что это равновесие основывалось на более выигрышном положении европейцев.

У Саладина был ряд побед, но были и свои поражения, особенно десять лет назад, когда он непродуманно разделил войско на две части и потерпел сокрушительное поражение от госпитальеров. Султан располагал огромными людскими ресурсами, а крестоносцы — системой мощных крепостей для защиты своей территории.

Теперь герольды короля Ги трубили тревогу по всему королевству. На границе собиралась армия неверных, и надо было готовить силы для обороны. Король обещал каждому солдату хорошее жалованье и специально для этой цели открыл резервную сокровищницу, где содержались деньги и драгоценности, присланные в свое время английским королем Генрихом II для защиты Святой земли в наказание за убийство архиепископа Томаса Бекета. Но это был не единственный способ привлечения воинов.

Ги пошел на крайнее средство. Он приказал доставить в армию Истинный Крест из храма Гроба Господня. За эти восемьдесят лет величайшая святыня христиан доставлялась на поле битвы двадцать раз. Всего четыре года назад ее брали в поход в Сирию, и считалось, что с ее помощью можно обуздать Саладина. Теперь Крест вручили епископам Лидды и Акры и несли в самой середине войска франков как последнюю надежду на победу. Теперь европейские воины действительно стали носителями Креста.

Число их оставалось значительным даже после злосчастной битвы при Крессоне. В цитадели Ла-Сафури собралось около 1200 рыцарей — практически все дворянство страны — и еще тысяч двадцать пехотинцев. Это была самая многочисленная армия, которая когда-либо существовала в Иерусалимском королевстве.

Крепость эта находилась неподалеку от Назарета и была традиционным местом сбора при подобных массовых мобилизациях. Она стояла на холме, на котором римляне некогда воздвигли укрепленный город с хорошей системой подземных водопроводов и резервуаров. Прежде здесь было много бассейнов и фонтанов, и до сих пор имелся крупнейший резервуар во всем Латинском королевстве. Внизу лежала плодородная долина, изобиловавшая плодами земли. Некогда в этом краю Иисус со своими учениками собирали колоски для еды (согласно Евангелиям от Матфея (12:1) и от Луки (6:1)). Из этого города были родом родители Девы Марии, Иоахим и Анна. Находясь в этой твердыне с большими запасами воды и продовольствия, войско могло себя чувствовать спокойно и уверенно.

В те тревожные дни поползли дикие слухи о мощи врага, подогреваемые сообщениями, что проповедники халифа возбуждают страсти мусульманских народов по всей Малой Азии. В действительности армия Саладина была ненамного больше вражеской (до тридцати тысяч человек), но построена она была по-иному. Основу ее составляли сирийское, месопотамское и египетское войска, а также отряды курдов, которыми современники восхищались как прекрасными воинами и которые нередко занимали командные посты.

В мусульманской армии имелась мощная тяжелая кавалерия числом до двенадцати тысяч человек и еще столько же легких кавалеристов, умелых воинов, прекрасно владевших луками и легкими копьями. Единственным их доспехом был «казахбанд» — кожаная рубаха, подбитая хлопком, и эти конники быстро передвигались на своих маленьких, но сильных и очень подвижных йеменских боевых конях. Легкая кавалерия делилась на небольшие эскадроны, причем все бойцы прошли основательную военную подготовку и умели хорошо воевать как в обороне, так и в наступлении. Армия мусульман, дисциплинированная, хорошо организованная и имевшая искусных командиров, обладала очевидным преимуществом перед крестоносцами: все ее воины и командиры говорили на одном, арабском, языке. Легенды многократно преувеличивали число мусульманских воинов, особенно в связи с их победами. Так, в одном из донесений папе называлась цифра 80 000 человек, в другом — 180 000 (а после решающей битвы армия Саладина «выросла» до 800 000 человек!).

Тем временем граф Раймунд укрепил уязвимую для врага крепость в Тивериаде, выслал из своих владений мусульман, а свою храбрую жену Эшиву оставил в цитадели с наказом бежать на корабле через Галилейское море, если станет ясно, что Саладин возьмет крепость. Затем граф со своим отрядом присоединился к королевскому войску.

1 июля 1187 г. мусульманское войско с боевым кличем «Победим врагов Аллаха!» пересекло Иордан к югу от озера на виду у госпитальеров, засевших в своей крепости Бельвуар на Галилейской возвышенности. Численность этого войска, как писал впоследствии сам Саладин, была такой, что его с трудом могла вместить обширная долина, и «туча пыли, поднятой при продвижении войска, закрывала солнце».

Войско обошло Тивериаду и проследовало на запад до Кафр-Сабта, находившегося в пяти милях от Крессона. Саладину понравилась Лювийская равнина к северу от его лагеря — именно здесь он решил навязать крестоносцам решающее сражение. Чтобы спровоцировать врага, мусульмане подожгли окрестные поля. Когда же это не возымело действия, они осквернили вершину горы — место, где некогда Иисус предстал перед своими апостолами после Преображения. Но как бы ни были европейцы шокированы этим кощунством, они ничего не предприняли. Вступать в сражение здесь было для них невыгодно.

На следующий день, хорошо понимая, как он рискует, Саладин решил разделить свою армию: возглавив несколько отборных частей, включая личную гвардию (которую султан любовно называл «раскаленными углями ислама»), он напал на Тивериаду. Его воинам вскоре удалось подорвать крепостную стену, и через пробоину они ворвались внутрь крепости. Город быстро пал, многие его жители были перебиты, а богатства — разграблены. Захватчики сложили грудами золото и серебро, захватили лошадей и остальной скот, сожгли масло и хлопковые ткани. Во время пожара графине вместе с ее телохранителем удалось добраться до крепостного вала и спрятаться за ним. Теперь бегство через море Галилейское было для нее невозможно. Эшива спешно написала записку мужу, умоляя спасти ее: «Враги окружили город. Они пробили стены и вскоре доберутся до нас. Пришли помощь немедленно, или мы попадем к ним в плен». Гонец с письмом галопом вылетел из горящего города, и никто из мусульман не обратил на него внимания.

Когда тревожные вести дошли до короля Ги, он собрал своих баронов на военный совет. Шатийон и свирепый магистр храмовников де Ридфор требовали немедленно спасти даму, попавшую в беду. Это следовало сделать по законам рыцарства. «Я призываю вас всех немедленно отправиться на помощь жителям Тивериады», — настаивал де Ридфор, словно вещая от имени высшей справедливости. Если король, уверял он, сейчас, в начале своего правления, не предпримет решительных действий, то этот негодяй Саладин не только будет считать его пустым местом, но и воспользуется слабостью монарха.

Наконец король обратился к наиболее пострадавшему из своих рыцарей, графу Раймунду, чья жена находилась в опасности и чьи владения были охвачены пожаром. К удивлению собравшихся, тот призвал не принимать опрометчивых решений. Он счел, что крестоносцам следует выждать, чтобы победить мусульман. Граф сказал: «Вы знаете, что сейчас — разгар лета в одной из самых жарких стран. Пусть жара станет союзницей наших сил в борьбе против врагов. Когда они начнут уходить, мы, не упуская времени, нанесем удар по их арьергарду. Саладин понесет такие потери, что, если Богу будет угодно, в Иерусалимском королевстве снова наступит мир».