Я наткнулась на него так резко, что чуть не ввалилась внутрь, я выронила книгу. Каким-то чудом я перехватила ее у самого пола и сразу скривилась от боли — стекло, по-прежнему торчавшее из обложки, пропороло мне ладонь. Бен, нырнув следом, помог мне подняться.

— Хорошая реакция, — шепотом похвалил он.

В проходе за нами застучали шаги, но, дойдя до середины смолкли. Из-за книг на стеллаже на миг пробился красный свет — как раз хватило осветить начало прямого, как струна, коридора. Миг — и красный луч махнул в сторону, шаги застучали, удаляясь. Я выдохнула. Спешно, насколько позволяла обстановка, мы стали пробираться на восток. Вскоре сбоку потянуло ветерком. Перекресток! Свернув направо, я пошла дальше, пока не уперлась в голую стену. В углу, внутри маленькой ниши, укрытой рядом старых обветшалых кабинок, стояла металлическая дверь с электронным замком. У меня уже упало сердце, но тут дверь слегка приоткрылась, словно противомоскитная рама на летнем ветерке. Оказалось, спад напряжения отключил замок. Бен рванул дверь на себя, и на нас пахнуло теплым, сырым воздухом подземелья с легким сернистым оттенком. Я посветила в туннель, но уже в нескольких футах луч мерк, увязая темноте. Подумать только — мне казалось, мы уже побывали в непроницаемом мраке, когда спускались сюда, в подземелье. Теперь я поняла, что ошибалась. Мрак этого туннеля был как будто плотной живой субстанцией — давящей, не дающей дышать, застилающей глаза.

Порезанную руку саднило. Казалось, мой страх распространяется вокруг. Я попятилась. «Может, мы и тебя переименуем» — сказал убийца. В «Тите Андронике» Лавинию и ее возлюбленного заманили в темную яму, прежде чем надругаться. Он умер, она умоляла о смерти. Я опять заглянула в туннель и отступила еще на шаг.

Над головой кто-то заходил. Входная дверь скрипнула. В голове зазвучал другой голос из прошлого. «Можешь открыть ее, но знай: эту дорожку нужно пройти до конца». Крепко обхватив книгу, я шагнула в туннель. Бен выхватил у меня из руки фонарик, выключил его и закрыл дверь. Темнота затопила нас с головой.

Бен пошел вперед, разведывая путь. Я стиснула в одной руке книгу, а вторую выставила вбок, чтобы держаться стены, и поспешила за ним. Здесь по бокам прохода тянулись толстенные трубы — одни теплые, другие гудящие, третьи мертвенно-холодные. Как мы ни спешили, приходилось идти мелкими шажками, чтобы не споткнуться. Темнота так давила на глаза, что, казалось, вот-вот их расплющит.

В какой-то миг туннель свернул вправо. Обогнув угол, Бен вдруг замер как вкопанный.

— Что слу… — начала я, но он оборвал меня на полуслове:

— Закрой глаза и прислушайся.

Удивительно: стоило так сделать, глаза сразу расслабились и я смогла сосредоточиться на звуках вместо слепой темноты, Сзади слышалось чье-то тихое шарканье.

Мы перешли на семенящий полубег. Я задыхалась, но шагу не сбавляла. Что-то взревело, завыло в глубине — точно чудовище, порожденное тьмой, учуяло нас и пустилось вдогонку. Потом в трубах загудело, замигал свет, и я поняла, что происходит. Кто-то добрался-таки до рубильника, и если мы не успеем подбежать к двери вовремя, замок включится и нас замурует внутри.

— Скорее! — крикнула я, но Бена, как оказалось, ненужно было понукать. Лампы снова мигнули, и я увидела конец туннеля — до него оставалось пятнадцать долгих футов.

— Стой! — рявкнул где-то сзади мегафон.

Бен разбежался и прыгнул, целя плечом в дверь. Та с грохотом распахнулась, и я выскочила наружу. Бен, поднявшись на ноги, нырнул за мной и толкнул дверь на место. Замок щелкнул. Проход закрылся.

Мы, задыхаясь от бега, огляделись. Бетонное хранилище «Ламонта», куда мы попали, немногим отличалось от склада, заставленного стеллажами. Свет ламп над головой слепил глаза. Единственная дверь, помимо той, что преграждала путь в туннель, открывалась на лестницу. Поднявшись на два пролета, мы очутились на полутемной площадке первого этажа. Справа от нас находилась ниша с копировальными аппаратами, слева — длинная стойка библиотекаря и стеклянная дверь, а за ней — небольшой козырек. «Пожарный выход, — значилось на табличке. — Охраняется сигнализацией». Впрочем, на лужайке за дверью уже завывали сирены.

— Думаешь, заметят? — прокричал Бен.

Я протиснулась вслед за ним на улицу. Мы оказались на крошечном бетонном крылечке, увитом плющом. В общую какофонию влился дребезг пожарной тревоги над головой, который едва ли кто-то мог различить, не подойдя вплотную к звонку. Мы свернули за угол и застыли на месте.

Впереди, на дорожке, собралась небольшая толпа. При нашем появлении, впрочем, никто не обернулся — во-первых, из-за дьявольского, режущего слух воя нас попросту не заметили, а во-вторых, все, разинув рты, смотрели в сторону «Уайденера». Из его внутреннего двора поднимался столб дыма, подсвеченный пламенем, коптя звезды на небе.

Я вдруг поняла, что находилось там, в самом сердце пожара: кабинет Гарри Уайденера.

— Книги! — вырвалось у меня.

Чудные, уникальные книги.

Так вот что порхало как снег мимо выбитых окон Роз: клочки книг бесценной коллекции «Уайденера». Вспыхивая и осыпаясь пеплом, они гибли, как целая гаснущая галактика.

— Уж лучше книги, чем люди, — мрачно заметил Бен.

Тут до меня дошло, что именно мы потеряли.

— Боже мой! — ахнула я. — Первое фолио! — Только вчера оно лежало передо мной — в ротонде рядом со злополучным кабинетом.

Точно так же, в столбе дыма и пламени, исчезло фолио «Глобуса». Так вот чего добивается гад-поджигатель: уничтожить все экземпляры! И ради этого он не остановится ни перед убийством, ни перед уничтожением целого здания. Должно быть, фолио (или какой-то конкретный его образец) и был тем самым magnum opus из завещания Роз. Ключом к ее тайне. А стало быть, убийца не просто хотел задержать нас — ее и меня — на пути к сокровищу, а уничтожить все ведущие к нему нити.

Я полезла в людскую гущу, но Бен оттащил меня назад.

— Поздно! — резко сказал он. — Его больше нет.

Он поволок меня вдоль «Ламонта» и вывел теми же воротами, какими я вошла сюда утром с Куинси-стрит. У меня в волосах застрял пепел, и теперь он, осыпаясь, скрипел на зубах. В носу свербило, дым ел глаза.

Ближе к Массачусетс-авеню стало казаться, что каждая встречная машина с сиреной мчит к библиотеке. Мы встали на обочине, глядя через улицу на мой отель.

— Так ты там остановилась? — прокричал Бен поверх шума.

Я кивнула и собралась было перейти дорогу, когда он удержал меня за руку.

— Под своим именем?

— Нет, под именем Моны Лизы, — съязвила я, облизнув пересохшие губы. — Сам-то как думаешь?

— Тебе нельзя возвращаться.

— Полиция не…

— Полиция — не худшая из наших проблем.

Я открыла рот для возражений — и запнулась. «Строптивая Кэт», — прошептал убийца мне на ухо. Он знал мое имя. Если ему понадобится узнать, где я остановилась, он первым делом пойдет в «Гарвард и Инн» — ближайшую к библиотекам гостиницу. Куда же мне в таком случае податься?

— Пересидишь у меня, — сказал Бен.

По большому счету выбора не оставалось. Итак, мы побежали по Массачусетс-авеню, свернули на Боу-стрит, которая вывела нас на Оберн-стрит, потом припустили по улице Кеннеди, приближаясь с тыла к Гарвард-сквер. Бен поселился у реки, в отеле «Чарльз» — самом роскошном в Кембридже, странным образом сочетавшем городское изящество с сельской основательностью. Здесь останавливались царственные особы и главы компаний, когда приезжали навестить детей или докторов. Жилье, о котором аспиранты могли только мечтать, сидя в тесных комнатенках Сомервилля. За все годы учебы я даже не видела эти комнаты изнутри.

У Бена была не просто комната — он снял целый номер. Мой взгляд пробежал по лиловым диванам, высоким черным стульям с жесткой спинкой-лесенкой, стоящим, как часовые, вокруг обеденного стола с ноутбуком на одном краю и кипой бумаг на другом. Череда окон открывала вид на городские роскошества: купола приречных особняков по-прежнему сияли в свете фонарей, хотя рассвет уже прорезал восточное небо серебряными штрихами. «Уайденера» не было видно — не иначе дома заслонили его от меня из сострадания.