Он повернул ключ. Замок щелкнул. Джулиан Зивера открыл «Дерево жизни».

Майкл бежал вдоль длинной подъездной дороги к главному зданию. Внедорожники, лимузины стояли покинутые, патрулей не было видно, так же как и охранников у входа. Создавалось впечатление, что все попросту исчезли, уехали на выходные, как будто все пришло в норму и больше нет необходимости защищать Джулиана.

— Куда все делись? — пробормотал Буш, догоняя Майкла.

Следующими подоспели Сьюзен и Стефан, а замыкающим пришел Симон. С краю обширного сада они смотрели на бывшее обиталище королей, бывший монастырь, ныне перестроенный и ярко освещенный, чтобы возвещать миру о могуществе его обладателя. Однако великолепная крепость больше не защищает этого сильного мира сего. Майкл поворачивался в разные стороны в попытках увидеть хоть кого-нибудь, но кругом не было ни души. А Симон выше поднял винтовку.

— Похоже, плохи дела, — заключил Майкл.

И вдруг земля вокруг взорвалась. Яростный огонь открыли из всех окон и всех дверных проемов, каждый стрелок целился в них. Вспышки от сорока стволов озарили ночной мрак. Эта какофония оглушала и пугала. Все бросились врассыпную, ища укрытия. Кто нырнул под машину, кто спрятался за валуном или под деревом.

Симон занял позицию под купой деревьев. В двадцати ярдах поодаль, за валуном залегли Стефан и Сьюзен; красное пятно на плече Стефана продолжало увеличиваться. Пробежка вверх по склону способствовала интенсификации кровотока, отчего увеличилась и кровопотеря. Оторвав рукав рубашки Стефана, Сьюзен прижала его руку к туловищу, наложила давящую повязку и закрепила ее ремнем.

Пальба продолжалась. Симон заметил, что Майкл пробирается к нему между деревьев, и постарался прикрыть его, надеясь вынудить атакующих занять оборонительные позиции.

Майкл добрался до могучей сосны. Бросившись за ее стволом на землю, перевел дыхание. Потом, выглянув из-за ствола, быстро оценил обстановку. До замка больше пятидесяти ярдов; в каждом окне по снайперу, из каждого орут в громкоговоритель, призывая сдаться. Проникнуть внутрь, следовательно, нет никакой возможности. При этом совершенно ясно, какую именно ценность здесь так яростно защищают. Майкл выругал себя за то, что выпустил из рук шкатулку.

— Их нужно вывести отсюда, — прокричал Симон, кивком указывая на Стефана и Сьюзен.

— Ни в коем случае, — ответил, перекрикивая звуки стрельбы, Стефан. — Я не мальчишка, которого отсылают, стоит начаться настоящей потасовке.

— Не хочу показаться невежливым, — возразил Симон, — но нельзя допустить, чтобы раненый и женщина помешали нам действовать. Мы рискуем погибнуть, прикрывая вас.

Стефан не отвечал, только смотрел на Симона. И, приняв его слова, как принимают постановление судьи, кивнул.

Поискав взглядом, Майкл обнаружил на расстоянии двухсот ярдов, у восточного края территории замка, вертолетную посадочную площадку. Сама винтокрылая машина, белая, с обвисшими лопастями, дремала под ночным небом. Вдоль обращенной к ним стороны посадочной площадки высилась металлическая стена с подпорками — защита от создаваемых пропеллером воздушных потоков и идеальное укрытие для Стефана и Сьюзен. Там они не только окажутся в недосягаемости от снайперов, но и в целом будут в безопасном месте, где их никто не увидит.

Симон проследил за взглядом Майкла и тут же подхватил идею.

— Отлично, вперед, я вас прикрою.

Не произнося ни слова, Майкл посмотрел на Стефана и Сьюзен, и они разом устремились к стене из металла, не выходя из тени, под прикрытием лиственного полога. Рассчитывая сбить пару-другую зазевавшихся снайперов, Симон окатил фасад веерным огнем.

Тем временем трое прорывались сквозь лес. Кругом пулями выбивало кору на деревьях. Майкл через плечо бросил взгляд на Стефана: тот, несмотря на рану и не показывая виду, что ему больно, не отставал ни на шаг.

Наконец они укрылись за металлическим сооружением. Вблизи стена впечатляла: двадцати футов в высоту, пятидесяти — в длину, очень толстая. Идеальное укрытие. Опустившись на корточки, Майкл осмотрел плечо Стефана, проверяя работу Сьюзен. Чтобы предотвратить дальнейшее расширение раны, она иммобилизовала раненому плечо, прижав его руку к туловищу. Но повязка — оторванный рукав рубашки — уже насквозь пропиталась кровью. Стефана надо как можно скорее доставить в больницу.

— Возьми. — Майкл вложил в ладонь Сьюзен девятимиллиметровый пистолет. — Кто бы это ни был, но если к вам кто-то приблизится, убей его на месте. Не задумывайся, потому что иначе убьют вас, при первой возможности.

— Отдай мне, Сьюзен. — Слова Стефана звучали предельно серьезно.

— Нет, ты правша и ранен. Я ей доверяю, ты тоже доверяй, — парировал Майкл.

Кивком попрощавшись с обоими, он устремился обратно к Симону.

И набегу, при виде замка, огненного шквала, отстреливающихся Симона и Буша, он почувствовал, как в сердце заползает ужас. Идти некуда, и отступать нельзя. Джулиан заполучил шкатулку и теперь укрывается за стеной огня.

Майкл похолодел от мысли, что, сколько ни старайся, уже ничего не изменить — поздно.

Открытая шкатулка стояла у Джулиана на коленях; заглянув внутрь, он перестал дышать. Созерцание шкатулки, предмета его многолетней одержимости, настолько захватило Джулиана, что мысль о пистолетах Речина у висков казалась отдаленной и какой-то неважной.

Внутри царил невообразимый мрак; шкатулка была всего в четыре дюйма глубиной, а казалась бездонной. Джулиан прищурился: золотая вещица замерцала и как будто задвигалась, сначала едва заметно. Он посмотрел наверх, вокруг: лампы, светильники потускнели, их лучи обратились в его сторону, к шкатулке, и стали уходить в нее, исчезая внутри. Одновременно с этим из шкатулки повалил мрак; черным ползучим туманом он переливался через край, обволакивал Джулиану ноги и двигался дальше. По пути он растекался, как чернила, захватывая ковер, кресла, погружая комнату в небывалую темноту, крадя у мира свет.

И мимо Джулиана черный туман двинулся к русскому убийце. Речин застыл на месте с пистолетами, нацеленными на голову Зиверы.

Клубящаяся тень обвила убийцу за ноги и поползла вверх, окутывая грудь, плечи и, наконец, голову. Речин затрясся, хватаясь за горло, не способный ни вдохнуть, ни выдохнуть, корчась от удушья. Глаза налились кровью; алые слезы потекли по лицу, резко контрастируя с чернотой вокруг. И вдруг темный туман потянулся прочь, словно обладал свободной волей, как тень, бредущая, куда захочется.

Охранники приросли к полу от такого невероятного зрелища; Речин рухнул замертво рядом с Джулианом, а черное облако отплыло в сторону. Внезапно оно, словно набравшись сил, разбухло и поползло быстрее; охранники бросились было бежать, но напрасно: черные клубы окутали их, повалили на землю, накрыли целиком.

Джулиана словно парализовало; застывшим взглядом он наблюдал за побоищем. Но на всем протяжении душераздирающей сцены, пока люди, погибая, в судорогах испускали предсмертные вопли, он ничего не чувствовал; чудовищная тень обтекла его, словно помеченного кровью агнца.

А густое облако через щель под дверью выползло из комнаты в коридор. Вопли и звуки падения тел доносились теперь оттуда. Эхо ужаса катилось по зданию. У Джулиана кровь застыла в жилах.

И тут на дне шкатулки он заметил нечто сияющее; сначала тусклое, оно становилось ярче и ярче. Джулиан двумя пальцами достал его. Это был кусочек света, чистого и золотого. Невещественного, без фактуры и веса — просто золотого света. Он наполнил Джулиана теплом и надеждой и растворил всю боль.

А когда Джулиан поднял глаза, то увидел ее. Прямо перед собой, среди мертвых тел. Она молча приближалась, осуждающе глядя на него. Взяв у него из рук шкатулку, она мягким жестом закрыла ее. От Женевьевы исходило сияние. Она молча смотрела на сына.

Джулиан уставился на мать, словно громом пораженный. Он хотел заговорить, но, как случается во сне, потерял дар речи и лишь беззвучно шевелил губами. Его бросило в дрожь. Она вызывала у него больший страх, чем зрелище мертвых тел кругом.