— Эта шкатулка точь-в-точь как первая.

— Ну, если она и внутри такая же, то через двадцать минут я опять буду в постели, — произнес Хабиб, закрепляя шкатулку. — Где Ллойд?

— Не знаю. Но я не собираюсь дожидаться этого высокомерного зануду.

— Доброе утро, джентльмены, — раздался из громкоговорителей голос Джулиана.

Натянув перчатки дистанционного управления, Дженкинс вытянул вперед руки. Их механические двойники по другую сторону стекла повторили движение. Подобно спортсмену на разминке перед забегом, он покачал головой из стороны в сторону, согнул шею вперед, назад, вытянул руки, широко их развел. Манипуляторы имитировали каждое его движение.

— Чтобы все подключить и приготовить, потребуется минут пятнадцать, — произнес Хабиб, обращаясь к вездесущему голосу.

— Сообщите о готовности. — Голос Джулиана отозвался гулким эхом, и с громким щелчком связь прервалась.

Хабиб подключил компьютеры, сенсоры и анализаторы; заработали цифровые регистраторы. Доктор навел на резкость каждую из камер, снял показания с газового анализатора и, взяв текущие данные за исходные, стал ждать ответа компьютера.

Левой механической рукой Дженкинс взял со стола отвертку; роботоподобными движениями, то рывком продвигая манипулятор вперед, то так же резко отводя его, стал придвигать отвертку к шкатулке, целясь в замочную скважину. Постепенно его движения делались все более точными. Он покрутил отвертку, как взломщик сейфов на деле.

— Когда все будет готово, дай знать.

— Сколько лет, Мартин? — спросил Стефан, когда они спустились в винный погреб и пошли — мимо полированных цистерн, мимо рядов полок с бесценными винами.

— Сколько лет я оставался в твоей тени? — переспросил Мартин, держа ружье на уровне груди Стефана.

— В моей тени? — В голосе Стефана прозвучало страдание, и вовсе не от того, что его друг прижимал ему к спине дуло. — Ты рядом со мной с тех самых пор, как я создал фирму.

— Совершенно верно, с тех пор, как мысоздали фирму.

Они продолжали идти; воцарилось неловкое молчание.

— Ты был рядом всегда, — в смятении выпалил Стефан. — Господи боже, ты ведь помогал нести гроб Питера. Те слова, которые ты произнес на похоронах, — о нас, о семье, о верности, — значит, все это была показуха? — Резко остановившись, Стефан повернулся. — Скажи, дело ведь не в том, что ты попался на удочку этого прохвоста от религии?

Мартин рассмеялся, постукивая Стефана дулом по груди, давая понять, что нужно двигаться дальше.

— Ну уж нет. Я узнал о них несколько лет назад, счел всю затею полным бредом, но они не отставали. Однажды я получил от «Божьей истины» письмо по электронной почте; сообщение содержало в себе фотографию Женевьевы Зиверы, женщины, которая к тебе однажды приходила. Писали, что это пропавшая мать Джулиана, больная женщина. Я всего лишь позвонил. Ничего за это не прося. Мне казалось, я поступаю правильно. — Мартин помолчал.

Они шли дальше.

— Тогда они выдвинули соблазнительное предложение. Из тех, после принятия которых уходят в отставку. Возьми деньги и уйди в отставку — или мы сами тебя отправим. Не слишком широкий выбор. Но чем больше я об этом думал… Все работают на тебя, Стефан, обогащая тебя; настало время мне заиметь собственную тень.

— Но Сьюзен, ты ведь ее продал!

— Да ладно, она всего лишь избалованная девчонка.

Держась в двух футах позади, Мартин револьвером в вытянутой руке направил Стефана к лестнице в дальнем конце винного погреба. Ступеньки привели в земляное помещение, резко контрастировавшее со всем, что было наверху. Глаза Стефана не сразу приспособились к темноте, а когда приспособились, он понял, где находится. Вдоль стены выстроились гробницы, освещенные рядом светильников в потолке. В усыпальнице пахло древностью и плесенью. Если бы не светильники, можно было бы подумать, что машина времени перенесла их в Средние века. Они прошли мимо могил Шарлотты и Ива Трепо, доктора Роберта Таннера; искусственно состаренные, эти надгробия резко выделялись среди прочих вековой давности. Наконец Мартин подвел Келли к открытой каменной гробнице.

Стефан собрал в кулак всю свою волю, чтобы не броситься на этого человека, которого привык считать лучшим другом.

— Вынимая из сейфа шкатулку, ты взял и мой пистолет? Это ведь мой пистолет?

Мартин ответил тычком дула в спину.

— Никогда не приходилось почувствовать его с этой стороны?

— Это мое любимое оружие, Мартин.

— Я прослежу, чтобы тебя с ним похоронили. Последняя почесть, которую я тебе воздам.

— Я получил обратно сына. — Повернувшись, Стефан посмотрел на Мартина в упор. — А ты, значит, послал его на смерть?

— Не беспокойся, вы ненадолго расстанетесь.

Стефан ударил что было силы, прямо в лицо. И испытал наслаждение, такое же, как прежде, когда подростком обрушивался на противника на ринге. Он бил этого пятидесятипятилетнего человека, вкладывая в удары всю свою ярость за то, что его похитили, за Майкла. Мартин попятился и чуть не споткнулся, но не утратил присутствия духа. Он выстрелил, пять раз кряду. По подвалу прокатилось оглушительное эхо. Но Стефан продолжал наступать.

— Майкл зарядил пистолеты холостыми патронами — молодец мальчик! Мой сын прав, доверять нельзя никому. Он говорил, что среди нас есть кто-то, кто все время поставляет Джулиану информацию. Но мне и в голову не приходило, что это ты.

Вырвав из руки Мартина оружие, он снова его ударил. На этот раз еще сильнее. Весь накопившийся гнев словно влился ему в кулаки. Мартин попытался отбиваться, но это было бесполезно.

— Ты хотел меня убить, сукин сын.

Стефан потерял всякое самообладание, всякую способность к здравому рассуждению. Он бил человека, который продал его и послал Майкла и Сьюзен, скорее всего, на смерть. И затем, одним последним усилием, он размахнулся и, вложив в удар весь свой вес и весь свой гнев, обрушил кулак на голову Мартина. Удар пришелся в висок и был столь сокрушителен, что проломленная височная кость разлетелась в осколки, которые вонзились в мозг Мартина. Смерть наступила мгновенно.

Подобрав пистолет, Стефан выдернул обойму. Извлек из кармана портсигар — подарок Майкла, оставленный «на потом». Что ж, похоже, это «потом» настало. Стефан зарядил обойму настоящими пулями, вставил на место и бросился бежать.

Буш и Симон, спешно покинув лабораторию, бежали под прикрытием лесополосы.

— В каком смысле «тело исчезло»? — тяжело дыша, спросил Буш. — Куда оно делось?

— Доктора не слишком распространялись на эту тему. — Симон на бегу вставил в пистолет новую обойму.

— Кому могло понадобиться красть тело? — Буш был не в силах скрыть отвращение.

— Не знаю.

— Эта женщина исчезает чаще, чем деньги из кошелька моей жены.

— Тела врачей были еще теплыми; значит, кто бы это ни был, он не мог уйти далеко.

— Кто это, по-твоему?

Симон не сказал ничего, но от возникшего у него подозрения похолодел.

Держась параллельно подъездной дорожке, Стефан Келли бежал быстрее, чем когда-либо ранее за последние двадцать лет. Он знал, куда отвели Майкла и Сьюзен, приспешники Джулиана говорили об этом в его присутствии. Это здание он видел во время своего первого путешествия по территории, из карты ему было известно расположение медицинского корпуса, и он своими глазами видел, как русский генерал скрылся в его недрах со шкатулкой в руках.

Майкл рассказал ему — и только ему, — что находится в золотой шкатулке. Речь шла о фальшивке для Джулиана; он предупреждал, что его люди могут явиться за шкатулкой, чтобы отнять ее силой. Это был предусмотрительный шаг — нанять дополнительную вооруженную охрану, но в конечном итоге он не спас ситуацию. Майкл предупреждал, что не следует недооценивать исходящий от шкатулки соблазн; обладание этой золотой вещицей сулит такое могущество, что не всякая, пусть самая сильная воля выдержит. Даже кто-то из них может поддаться искушению. Не доверяй никому, твердил Майкл, но при этом ему самому, Стефану, он поверил. Каким благородством дышит этот жест — жест брошенного сына. Что ж, больше Стефан его не бросит. Он не для того получил сына обратно, чтобы тут же его потерять. Он усерднее заработал ногами, держась в тени, острым взглядом реагируя на каждое движение, на любой признак появления охраны, чего угодно, потенциально способного угрожать его жизни.