— А таймеры?

Наклонившись, Николай поднял с пола «семтекс», мешок на молнии, в нем — три квадратные упаковки пластичной взрывчатки.

— Вы знаете, как этим пользоваться?

Майкл утвердительно кивнул.

— И что вы будете с этим делать?

— Мы, как бойскауты, — всегда готовы. Кто знает, что нас ждет. Может, там окажется пещера или комната с замурованным входом?

— Так недолго и Кремль обрушить, — заметил Фетисов.

— Это точно. Наверное. Только я человек осторожный.

Запустив руку в карман, Николай извлек три электронных таймера и положил их, упакованные в пластиковый мешок, на ладонь Майкла, но своей руки не отнял.

— Возникло препятствие, и серьезное. Вряд ли «семтекс» поможет. — С этими словами Фетисов убрал руку.

Теперь внимание Майкла, Буша и Сьюзен безраздельно принадлежало Фетисову. Все трое ждали, пока он объяснится.

Кивком головы Николай отпустил двух сопровождающих. Подождав, пока они выйдут из номера и дверь за ними закроется, он произнес:

— Они изменили время хирургической демонстрации.

— Почему? — От ужасного предчувствия Майкл похолодел.

— Хотят надавить на Джулиана.

— Каким образом? — Майкл не понимал. — Какое отношение хирургическая демонстрация имеет к Джулиану?

Фетисов медлил. Напряжение в комнате росло. Наконец, собравшись с духом, он объявил:

— По-видимому, это какая-то операция на почках. Они хотят подключить веб-камеру, чтобы Джулиан мог наблюдать.

— Все равно не понимаю, — нахмурился Майкл.

— Они намерены произвести операцию на Женевьеве.

У Майкла голова пошла кругом. Ситуация осложнялась с каждой секундой. Теперь Женевьеву превращают в подопытного кролика, в кусок мяса для хирургических экспериментов. Ее жизнь буквально висит на волоске.

— Это непостижимо! Ведь она может умереть на столе!

— Они засекли нас? — спросил Буш.

— Вряд ли. Просто их шеф службы безопасности проявляет чрезмерную осторожность. По всей видимости, это была его идея — изменить время операции, сделать Женевьеву пациенткой, припугнуть Джулиана. Он тоже не в восторге от всей этой помпы вокруг операции. Не скажу, что в этом я с ним не согласен, по-моему, медицинские исследования неподходящий предмет для рассматривания как в цирке. Они хотят, чтобы Джулиан осознал, что если он не отдаст им вашу карту, то они убьют Женевьеву. Эта операция должна стать их первым шагом, демонстрацией решимости.

Фетисов пересек комнату и достал себе из ящика под баром бутылку пива. Сделал хороший глоток, прежде чем вновь обратиться к трем человекам, напряженно следящим за каждым его жестом и словом.

— Его зовут Илья Речин, он бывший сотрудник КГБ. — Фетисов уперся взглядом своего здорового глаза в лицо Майкла. — Именно он похитил Женевьеву; он опасен — опасней не бывает.

— В котором часу теперь планируется демонстрация? — спросил Майкл, готовясь перестраиваться на ходу.

— В семь утра.

— В семь? Тогда нам не хватит времени, — взорвался Майкл. — Я положил пять часов, чтобы добыть шкатулку, и пять на спасение Женевьевы.

— Ты утверждал, что считаешь часы ультраконсервативно; разве у нас не остается времени для неожиданностей? — спросил Буш.

— Мой расчет оставляет место для ошибки, для непредвиденных обстоятельств. Ведь неизвестно, с чем нам придется столкнуться, когда мы нырнем за шкатулкой. Тебе не хуже меня известно, что подводное плавание в этих местах — рискованное занятие, и оно будет таковым еще до того, как мы разыщем комнату со шкатулкой.

— Так может, нам сначала отправиться за Женевьевой?

— Если мы сначала вызволим ее, то до шкатулки нам уж точно не добраться, потому что нам на хвост сядет половина русской армии; тогда умрет мой отец. Если же мы сначала добудем шкатулку, то тогда нам не успеть к началу операции, и Женевьева… — Майкл словно видел, как рушится весь его тщательно разработанный план. — У нас ничего не получится.

Фетисов молча подошел к окну.

— Если мы отправимся прямо сейчас… — задумчиво произнес Буш, опускаясь на диван.

— Нет. — Майкл в отчаянии покачал головой. — За восемь часов нам не справиться.

— А что, если сделать одновременно оба дела? — вступила в разговор Сьюзен. — Если действовать в двух направлениях в одно и то же время, то времени хватит.

— Не получится. Я не могу нырять в одиночку, и, чтобы спасти Женевьеву, тоже нужны двое.

— Ты меня не слушаешь, — покачала головой Сьюзен.

— Я не в состоянии быть в двух местах одновременно.

— И не надо. Николай и Поль отправятся за Женевьевой. — Сьюзен помедлила, прежде чем продолжить. — А шкатулку добудем мы с тобой.

— И речи быть не может. — Майкл заходил по комнате, пытаясь собраться с мыслями.

Он бросил взгляд в окно, но ему показалось, высотные контуры Кремля насмехаются над его бессилием.

— Если отправиться прямо сейчас, то времени хватит, — медленно произнесла Сьюзен.

Майкл взглянул на нее, как на сумасшедшую.

— Ты бы решилась послать меня на заседание суда, чтобы я там кого-нибудь защищал? — Ответ Майклу не требовался. — Нет, потому что у меня нет ни соответствующего образования, ни опыта.

— Это совсем другое дело.

— Ничуть! — отрезал Майкл. — Разве что на судебном заседании несколько ниже риск погибнуть.

— Я умею нырять, а плаваю я так, что тебе о таком не приходится и мечтать; поэтому тебе лучше прекратить строить из себя единственного аса и согласиться на мою помощь. — Сьюзен обратилась к Фетисову. — Правильно? Как вы думаете, вместе с Полем вы ведь справитесь?

Фетисов не ответил, лишь продолжал смотреть в окно.

Вновь повернувшись к Майклу, Сьюзен заговорила умоляюще:

— Если ты не согласишься, Стефан погибнет.

Слова ее эхом отдавались в ушах Майкла. Он прекрасно понимал, что отца ему не спасти, если не спасти сперва Женевьеву и не добыть шкатулку; только тогда у него будут козыри для торговли с Джулианом.

— Мы справимся, — порывисто произнес Николай, отворачиваясь от окна. — Ради моей племянницы.

Буш встал, шагнул к Майклу и, взяв его за локоть, отвел в сторону.

— Как мне ни претит признавать это… но она права.

— Да нет, она…

— Майкл, речь идет о твоем отце. У нас есть одна-единственная попытка. Если ты не согласишься, то не пройдет и восьми часов, как они разрежут Женевьеву. — Глядя другу прямо в глаза, Буш заговорил очень тихо: — Каждая секунда отсрочки… Я не вижу другого способа.

В эти мгновения, когда надежда на спасение отца стремительно таяла, фотография родителей в кармане Майкла, казалось, делалась все тяжелее. И затем, словно из ниоткуда, Майкл услышал голос Мэри, произносящий слова из письма:

Джулиан Зивера восседал во главе изысканно накрытого обеденного стола. Через открытые стеклянные створчатые двери проникал прохладный морской бриз, колыхая поднятые шторы. Океан озаряли прощальные лучи летнего солнца, окрашивая вечереющее небо в розовый цвет. На тарелке перед Джулианом лежала жареная утка с гарниром из свежих овощей; в поднятой руке он держал хрустальный бокал с шампанским.

— Cent'anni. Да продлится ваша жизнь сто лет, — произнес тост Джулиан.

На противоположном конце стола, напротив Зиверы, сидел единственный приглашенный на обед — Стефан Келли, в белой оксфордской рубашке и синих джинсах, предоставленных ему хозяином дома. Еда перед ним была нетронута, бокал стоял на столе, а руки он держал на коленях. Гость поневоле, он вынужден был прийти, когда за ним явились три человека Зиверы, все похожие на боксеров-тяжеловесов. Что ж, если он и не получит удовольствия от обеда, то, по крайней мере, лучше познакомится со своим похитителем.