Майкл разработал план, расписав все поминутно. Сначала они заберут шкатулку, а потом отправятся за Женевьевой.

Вошла Сьюзен и присела рядом.

— Ну как? Думаешь, у вас получится?

— Мы с Полем отправимся завтра рано утром; сначала за шкатулкой, а потом — за Женевьевой.

— Я с вами.

Майкл покачал головой.

— И не думай.

— Я умею нырять.

— Замечательно. Я тоже. И Поль. Не пойми меня неправильно, но он, наверное, будет слегка посильнее тебя. Не исключено, что ему придется помогать Женевьеве, когда мы ее освободим, возможно, даже нести ее. — При воспоминании о том, что Женевьеву там держат насильно, он опять похолодел. — Вы с Мартином должны будете подхватить нас где-нибудь ниже по течению, в городе. А меньше чем через час мы уже должны катить прочь, причем как можно быстрее.

— Почему?

— Мы разворошим осиный улей, вот почему. Власти будут разыскивать нас. Чем быстрее мы отсюда уберемся, тем целее будем.

— А если что-нибудь пойдет не так?

Майкл поднял обе руки.

— Во-первых — и это аксиома, — всегда что-нибудь идет не так. Сколько ни планируй, как тщательно ни готовься, но наш друг Мерфи со своими законами из-за какого-нибудь угла да выскочит. Это как в шахматах. Нужно продумывать стратегию на много ходов вперед, но при этом быть готовым к неожиданностям. — Майкл помолчал, собирая документы на столе. — Как продвигаются дела с моим списком?

— Мартин приготовил машину и шприц с адреналином. Я тоже хочу помочь! — воззвала Сьюзен. — А то я чувствую, что от меня никакого толку.

— Благодаря тебе мы все сюда прибыли и благодаря тебе же уедем. Ты сделала больше, чем можно было по справедливости требовать. — Встав из-за стола, Майкл перешел к тому месту, где незадолго перед этим работал.

Сняв черную ткань, прикрывающую предмет, он взял его и вернулся к Сьюзен. Молча вручил ей часики. Какое-то время она смотрела на них, зачарованная, согретая нахлынувшими воспоминаниями о времени нежности и тепла, о Питере. Когда секундная стрелка миновала отметку «двенадцать», ее глаза наполнились слезами.

— Где ты… — Она задохнулась. — Я думала, они потеряны навсегда.

— На Красной площади. Их нашел Поль.

— После того как Питер подарил их мне, я не проиграла ни одного процесса, — обращаясь почти только к одной себе, проговорила Сьюзен.

Майкл улыбнулся.

— Они не шли с тех пор, как он… — Сьюзен не отрывала взгляда от секундной стрелки, продолжающей свой путь. — С тех пор, как он умер.

— Я немного разбираюсь в часовых механизмах, — мягко произнес Майкл.

Она взглянула на Майкла со слезами на глазах, побежденная его добротой, его пониманием значительности для нее этого предмета, и улыбнулась.

— Спасибо.

Женевьева, по-прежнему в наркотическом сне, лежала на каталке. Она находилась в маленькой палате с прозрачной передней стенкой, позволяющей наблюдать за пациентом. В палате стояло множество мониторов, предназначенных для отслеживания жизненных показателей организма, но ни один экран не горел. К левой руке Женевьевы была подсоединена капельница. Раствор медленно капал, предотвращая обезвоживание.

Соколов, сидя за рабочим столом в своей исследовательской лаборатории, сквозь стекло посмотрел на Женевьеву. На столе лежали раскрытыми множество записных книжек, а на мониторе компьютера отображался ход операции на грудной клетке: открытые органы пульсировали, и время от времени камера перемещалась на оперирующих хирургов с их окровавленными перчатками. Соколов привез с собой материалы всех исследований, которые он провел, пока работал у Зиверы, и уже отдал приказ начать производство лекарств. Черт с ними, с патентами. В эту минуту он изучал документацию по медицинской процедуре, применение которой позволит стимулировать выработку почками эритропоэтина, естественного стимулятора синтеза красных кровяных клеток. Применение этой процедуры должно быть очень полезным для больных анемией и другими заболеваниями, связанными с нарушением выработки кровяных клеток. Однако самый большой интерес новая методика вызывала в мире спорта, поскольку представляла собой отличный допинг, не поддающийся выявлению.

На завтра планировалась развернутая презентация для избранной группы русских врачей, бизнесменов и правительственных чиновников. Презентация будет включать в себя просмотр ролика, который он сейчас редактировал, а также демонстрацию процедуры на трупе. Соколов рассчитывал в ближайшем будущем продемонстрировать операцию на живых объектах, но пока это пришлось отложить, до прибытия на следующей неделе «добровольцев».

— Что скажете?

Оторвавшись от записей, Соколов увидел стоящего в дверях Илью Речина.

— Речин, входите.

— Как обстоят дела? — спросил тот, переступая порог.

Соколов, хотя всего на десять лет старше Речина, физически представлял собой полную противоположность мускулистому, словно вырубленному из куска дерева Илье. С годами Соколов усох и скрючился, его лицо избороздили морщины. Он предпочитал упражнять не тело, а ум.

— От Джулиана никакого ответа.

— Он не уступит. Сейчас он испытывает вас, анализирует альтернативы, — нахмурился Речин.

— Откуда вы знаете?

— Он бизнесмен, для него это сделка.

— Речь идет о его матери. Он уступит.

Речин устремил горящий взгляд на Соколова. Подходящий момент настал.

— А что насчет моего сына? Мне привезти его в Россию?

— После того как мы получим картину, я целиком и полностью сосредоточусь на вашем сыне. — По тону Соколова было ясно, что он ничуть не кривит душой.

Речин заходил по лаборатории. Его глаза блуждали, взгляд стал отсутствующим.

— Каждый лишний день… — В его словах звучали и гнев, и боль.

Повернувшись к Речину, Соколов сочувственно посмотрел на него.

— Я не смогу отдать свое внимание безраздельно вашему сыну, пока не получу карту. Я установил срок — пять дней.

— Значит, надо довести Зиверу до отчаяния, сократить время, в течение которого он может анализировать альтернативы.

Соколов внимательно слушал. Ему импонировали слова Речина.

— И продемонстрировать ему серьезность наших намерений. — Речин бросил взгляд на Женевьеву. — Ожидание страдания — мощное оружие. А когда страдают те, кого вы любите, вы пойдете на что угодно, лишь бы помочь им. — Речин встретил взгляд Соколова. — У вас есть видеокамера?

— Разумеется. Что вы задумали?

— Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.

— И?..

Повернувшись к стеклянной стене, Речин взглядом указал на Женевьеву.

— Предлагаю повысить давление.

В гостиной появился Николай, следом за ним — двое дюжих русских. Они побросали на пол сумки для спортивного или альпинистского снаряжения. Майкл подошел к сумкам, бросил взгляд на Николая и, не произнося ни слова, присел на корточки. Расстегнув молнию первой сумки, порылся в содержимом. Там оказались два воздушных баллона, маски, ласты и другое разнообразное снаряжение для подводного плавания. Во второй сумке нашлось оружие, радиоприемники, два белых докторских халата и фонари. Просмотрев все, он поразился тому, что все было совершенно новым и высочайшего качества. И как ни благодарен был Майкл за такую расторопность и исполнительность, увиденное заставило его еще больше насторожиться. Фетисов добыл все это по первому требованию и в предельно сжатые сроки, ни разу не пожаловавшись и не возмутившись. Снаряжение для подводного плавания — в городе, далеком от больших водоемов; альпинистское снаряжение — опять же в таком месте, где гор не сыскать днем с огнем. Новехонькое оружие, пистолеты «хеклер-и-кох», из которых еще не произвели ни единого выстрела, и «семтекс» — последним пользуются только в армии. Находчивость Фетисова превзошла все ожидания Майкла, но если он умудрился сделать такое и в столь короткий срок, на что же еще он способен? Майкл продолжил обзор доставленного и, не обнаружив одного предмета из списка, обратился к Фетисову: