Через четыре года, когда он покинул государственный сектор, несколько лучших юридических фирм города предложили ему выгодное партнерство. Но у него были другие планы. Он открыл собственную фирму и превратил ее в одно из самых сильных и преуспевающих юридических заведений города. Он нанимал лучшие молодые умы и не скупился на расходы, если это требовалось для удовлетворения клиентов. В названии фирмы стояло только одно имя — его. Он не нуждался в партнерах. Одной его репутации было достаточно, чтобы получать контракты и гонорары, о которых могли только мечтать соперники — известные фирмы с несколькими именами на вывесках. Он даже не задумывался о том, чтобы пригласить партнера, — до тех пор пока, несколькими годами раньше, в фирму не поступил Питер.

«Келли и Келли» было партнерство, ставшее таковым в память Питера. Название фирмы было изменено, чтобы почтить память погибшего сына. Питер был выдающимся молодым человеком, неповторимой личностью, яркой индивидуальностью. Когда Стефан смотрел на сына, его сердце наполнялось гордостью. И сам Питер не пользовался своим именем, достигая успеха — и уважения — тяжелой работой, часто ночи напролет, любезной и приятной манерой обращения и постоянной готовностью помочь, ничего не требуя взамен. Он стал тем редким адвокатом, которого любят все.

Питер так и не узнал, что он не первенец и у него есть сводный брат. Он и Майкл были братьями, не ведающими о существовании друг друга. Их жизненные пути резко контрастировали. И хотя Майкл жил по другую сторону закона, Стефан знал — это ему подсказывало сердце и это подтверждалось знанием, полученным в результате долгих лет отстраненного наблюдения: навешивать на него ярлык преступника было бы слишком сурово и несправедливо. Майкл был хорошим человеком, сильным мужчиной и преданным мужем, и, хотя Стефан был убежден, что в свое время у него не было другого выхода, кроме как отдать Майкла другим людям, все же не проходило дня, чтобы его не тяготило чувство вины перед сыном.

Два умных человека, два сына, два брата; Стефан иногда задавался вопросом: если бы они вдруг по какой-то причине стали противниками, кто бы победил?

Но, возвратившись на балкон с видом на море, Стефан уже ясно осознавал, что в вопросе спасения его жизни не приходится сомневаться в том, который из его сыновей лучше подготовлен к выполнению задачи.

Полуденное солнце ярко освещало роскошную кондиционированную гостиную в номере гостиницы «Националь». Обстановка представляла собой смесь европейской, русской и американской мебели: пухлые и удобные диваны, элегантные кресла, которые неминуемо сломались бы, вздумай Буш в них сесть, и предметы антиквариата, приобретенные на разнообразных аукционах. Повсюду стояли вазы, полные свежих цветов; тонкий аромат наполнял воздух. Температура в комнате поднялась до тридцати двух градусов — слишком тепло, — и окна начали запотевать.

На пороге кухни появился Николай и бросил Майклу и Бушу по бутылке «будвайзера».

— Вроде как чувствуешь себя дома? — с характерным для него выраженным русским акцентом произнес он и усмехнулся.

Буш вскрыл бутылку и хорошенько к ней приложился.

— Если закрыть глаза и заткнуть нос, то, пожалуй, да.

Николай повернулся к Майклу.

— Прошу прощения за то, что произошло. Я не хотел в тебя вцепляться.

Майкл посмотрел на него, в его единственный здоровый глаз, но ничего не сказал.

— Просто дело в… в моей племяннице. В младшей сестре Алексея. — Помолчав, Фетисов покосился вбок. — Мы, русские, считаем себя самыми сильными. Но когда грянул Чернобыль, мы, вместо того чтобы благодарить мир за помощь, которую он нам оказывает, лгали ему. Национальная гордость оказалась для нас важнее человеческих жизней. В то время моя сестра была беременна. А теперь Елена, этот невинный ребенок, платит за нашу гордыню. Она больна, врачи даже не могут поставить точный диагноз. Зивера пообещал спасти ее, сделать все возможное. Он и прежде творил чудеса, и говорит, что если я позабочусь о том, чтобы вы достигли цели, то его доктора сотворят чудо с моей племянницей тоже. Если я помогу вам сделать вашу работу. — Наконец он нашел в себе силы снова взглянуть в глаза Майклу. — Я не могу подвести ее.

Майкл метнул взгляд в сторону Буша. Они друг друга поняли.

— Ты утверждал, будто можешь добыть что угодно в очень короткий срок. — Майкл вручил Фетисову лист бумаги.

Список он составил заранее, а потом ужал его до двадцати самых необходимых предметов, которые понадобятся завтра утром.

Николай просмотрел лист, кивая по мере чтения.

— Воздушные баллоны нужны полные, — уточнил Майкл. — И проверь, чтобы батареи для фонарей на шлемах были новыми.

— Хорошо. Все это я могу достать, но для кого предназначено оружие?

— Я не большой любитель оружия и не рассчитываю на какие-либо встречи. И все же лучше приготовиться ко всему.

— Ты умеешь обращаться с оружием? — поинтересовался Николай у Буша.

Буш улыбнулся, переводя взгляд с Майкла на Николая.

— Как-нибудь соображу.

— Не все копы умеют стрелять, — заметил Николай, желая смягчить неблагоприятное впечатление от своего вопроса.

— Не все русские пьют водку. — Буш поднял свое пиво в сторону Николая.

Николай еще раз изучил список.

— Что такое индукционная антенна?

— Ее используют шахтеры. Для передачи сквозь породу низкочастотных радиоволн. Она не предмет первой необходимости, скорее это предосторожность. Как ты думаешь, сможешь добыть такую антенну?

Николай сложил список и сунул в карман.

— Придется похлопотать, но я достану все, что вам надо.

— Сколько времени на это потребуется?

— Часа два, может, три.

Николай направился было к двери, но по пути остановился и повернулся к Бушу.

— Вообще-то все русские пьют водку, — с серьезным выражением лица, откровенно агрессивно произнес Фетисов и исчез за дверью.

— Этот тип больше не кажется мне белым и пушистым, — заметил Буш.

— Отчего? Мне казалось, ты ему симпатизируешь. У вас есть что-то общее, — улыбнулся Майкл.

— Благодарю покорно.

Появилась Сьюзен и шлепнулась на диван.

— Куда это он направился?

— По магазинам, — усмехнулся Майкл, доставая второй список. — Мартин доступен?

Сьюзен смешалась.

— Доступен для чего?

Майкл передал ей список.

— Есть несколько вещей, которые я не могу доверить этому молодчику. — Майкл кивком указал на дверь, в которую только что вышел Николай.

— К примеру? — спросила Сьюзен.

— Наши жизни.

Майкл разглядывал лежащий перед ним на куске ткани предмет. Уже битых полтора часа он занимался им, настраивая, приводя в полностью рабочее состояние. Майкл всегда любил работать руками, умел и починить сложный механизм, и придумать новый. Он обладал чутьем ко всему, связанному с техникой, и эта способность не только служила ему ценным подспорьем в профессиональной деятельности, но и помогала поддерживать в форме ум. Стоило Майклу заняться ручной работой, с миниатюрными инструментами или с молотком и пилой, его ум переключался, замедлял обороты, набирался энергии. Майкл наслаждался этими минутами, когда забывались все трудности и уходило все, кроме занимавшей его в данный момент задачи. В последний раз посмотрев на предмет, Майкл прикрыл его темной тканью и убрал инструменты. Его ум, отдохнув, вновь стал острым, как клинок.

Подойдя к столу у противоположной стены, Сент-Пьер окинул взглядом разложенные там бесчисленные бумаги. Он до последней буквы изучил кипу документов, которые предоставил ему Джулиан. Майклу казалось, что, прочтя все, он сможет заглянуть в душу Зивере. Потом он еще раз тщательно просмотрел карту Женевьевы, в особенности тот ее участок, на котором изображался покой со шкатулкой. Взяв за исходный ориентир пещеру с водоемом, Майкл нанес на карту маршрут. Туннель, уходящий вглубь под углом в сорок пять градусов, представлял собой канализационную трубу, внутри которой, не умолкая, ревел шумный поток. По расчетам получалось, что вход в Либерию расположен на расстоянии ста двадцати футов от трубы. Таинственную библиотеку построили более пятисот лет назад, и Майкл задавался вопросом, выдержала ли она испытание временем, или же они охотятся за миражом и в конце пути их ожидает зрелище жалких остатков вперемешку с подземным мусором. Размышляя над картой, он счел нужным отметить для себя вход, изначально сделанный строителями библиотеки. Это был коридорчик, который петлял на протяжении четверти мили, выходя в конце в Успенский собор. По приказанию Ивана Грозного коридор на протяжении всей его длины засыпали, а входы в него замуровали. Майкл нисколько не сомневался, что люди, которые исполнили это приказание, где-нибудь неподалеку и похоронены.