Он попытался взять себя в руки, навести порядок в мыслях, успокоиться. Майкл выкрал из Либерии настоящую шкатулку, в этом нет сомнений, это и Мартин подтвердил. Но после этого он затеял игру в наперстки, стал ловко перемещать шкатулку из одного места в другое, так что в итоге никто не знал, где она на самом деле находится. А ведь, скорее всего, она где-то на самом виду, только это никому не приходит в голову.

Майкл оказался умнее, чем Джулиан предполагал; все это время, своими поддельными шкатулками вводя в заблуждение и Сьюзен, и даже Мартина, он где-то держал настоящую. А учитывая, что он никому и ничему не доверяет — не полагается даже на надежность самолетного сейфа, — можно предположить, что держал он ее при себе.

Достигнув некоторой ясности в мыслях, Джулиан стал думать о том, как бы он поступил на месте Майкла. Он вызвал в своем сознании образ шкатулки, представил себе ее форму, размер, свойственную ей текстуру. В каком месте лучше всего спрятать такой предмет?

И вдруг он все понял. Бросившись вон из библиотеки, Джулиан взлетел на третий этаж. Пересек холл, ворвался в кабинет переговоров и, замерев у стола, улыбнулся счастливой улыбкой, после чего разразился хохотом. Какое остроумное решение! И как до сих пор он все усложнял, без надобности ища далеко, когда до разгадки было рукой подать.

Схватив со стола аптечку, Джулиан повертел ее в руках. Преисполненный благоговения, спустился обратно в библиотеку и положил коробочку на стол. Машинально сев, снял крышку и стал разглядывать медицинские принадлежности.

— Сукин сын, — бормотал он, выбирая из коробки вату, бинты и шприцы.

Действуя ножом для разрезания конвертов, Джулиан отодрал верх от фальшивой крышки. Показалась шкатулка. Отделив куски пластика от ее боковых стенок, он полностью высвободил драгоценный предмет. На крышке были пятнышки оранжевого, но рисунок узнавался безошибочно. Сверху было выгравировано «Альберо делла вита» — «Дерево жизни».

Усевшись в кресло, он быстро соединился по интеркому со всеми номерами.

— Всей охране немедленно явиться ко мне. Остальным — от поваров до врачей — вооружиться и занять оборонительную позицию внутри дома. Охраняйте каждое окно, каждую дверь, находясь внутри.

Рассеянно положив трубку, Джулиан погрузился в рассматривание шкатулки. Дыхание у него учащалось при мысли, что он на пороге спасения. Он чувствовал — в этой шкатулке сокрыт ответ на тайну жизни. Это та самая золотая коробочка с картины, что висела напротив его кровати в детстве. Миф, легенда, затерявшаяся в веках, наконец нашлась и в этот самый момент находится перед ним.

Лаборатория разрушена, но Джулиан знал, что ее можно восстановить. На это не уйдет много времени; чертежи, спецификации сохранились. Максимум месяц. Чтобы соорудить лабораторию, способную проникнуть в тайну шкатулки, он не пожалеет никаких расходов.

Джулиан посмотрел на замок… и потом еще раз на замок. Он отличался от своих собратьев: форма замочной скважины представляла собой не просто щель. Это было идеальное «X» поверх окружности. Что-то это ему напоминало, но он не мог припомнить, что именно.

Погруженный в размышления, Джулиан не сразу заметил, что в комнате полно охранников. Их было пятнадцать, и все с плеча целились в него. Он еще по инерции улыбался, когда понял, что они отнюдь не разделяют его радужное настроение. Джулиан опешил; сначала по его жилам пробежал холодок страха, но он быстро сменился гневом.

— Вы что, с ума посходили? — крикнул он.

Но ответа не последовало. Охранники окружали его, уперев приклады в плечо, с пальцами на курках, сжав губы, готовые в любой момент открыть огонь.

Джулиан переводил взгляд с одного на другого, пытаясь понять, что ими движет. И тут он ощутил чье-то присутствие, молчаливое, но совсем близкое, и понял, что охранники целятся не в него. Медленно обернувшись, он увидел высокого человека, с глазами, налитыми кровью от ярости. Дула двух его пистолетов были в дюйме от головы Джулиана.

Джулиану стало нечем дышать. Он как будто угодил в мексиканскую разборку, при которой ни одна сторона не желает уступать, а он — заложник. Он не заметил, как этот человек вошел, — тот был совершенно бесшумен. Теперь он стоял спиной к стене и целился из двух стволов в Джулиана. В ситуации «между молотом и наковальней» — между убийцей и пятнадцатью жаждущими крови охранниками — Зивера, вцепившись в шкатулку, сделал попытку взять себя в руки.

— Знай одно, — произнесли с сильным русским акцентом почти у самого его уха. — Если они выстрелят в меня, я спущу оба курка. Тебе не уцелеть.

— Речин? — произнес Джулиан, потрясенный догадкой.

— Отлично. Сможешь сообщить дьяволу, кто тебя к нему отправил.

Джулиан сидел, по-прежнему сжимая шкатулку. Периферийным зрением он видел исходящее снизу золотистое сияние. Он посмотрел на «Альберо делла вита». Что же все-таки в ней скрыто? Могло бы оно спасти его? Теперь ему никогда не получить ответ на этот вопрос. Он был так близок к цели.

— Мой сын умер, — шепнул Речин. — Ложная надежда с тобой зародилась и с тобой же она умрет.

Джулиану неоткуда было ждать спасения. Пот заструился у него по спине, по шее. Он пытался контролировать руки, но они тряслись не переставая. Такого страха он не испытывал с того дня на игровой площадке, когда детская жестокость спровоцировала приступ. Тогда его окутал мрак, из легких ушел воздух. Сейчас это вспоминалось отчетливо, как никогда; в этот день, на глазах у других детей, он умер. Он лежал, охваченный ужасом перед пустотой, — а потом его рывком вернули в этот мир. Теперь, из-за своего диагноза, он опять оказался перед перспективой раствориться в пустоте. И принялся искать пути спасения, не останавливаясь ни перед чем, чтобы добыть ключи к земному бессмертию: в своем безумном поиске гонялся за мифами и легендами, и все оказывались словами, дымом. За исключением одной легенды, которая оказалась правдой. И вот спасение — шкатулка — у него в руках.

И сейчас, ощущая у висков холодную сталь, Джулиан лихорадочно искал решение. Как выбраться из смертельной ловушки и воспользоваться плодами величайшей победы?

И тут он понял, почему замок показался ему знакомым. Он выдернул из кармана цепочку с крестиком, принадлежащую его матери. Пригляделся: это вовсе не крест. Это меч. Она всегда носила его, эта драгоценность у нее на груди была одним из его самых ранних детских воспоминаний. Всего лишь двумя часами ранее он сорвал с нее это украшение. И сейчас Джулиан понял, что наконечник меча идеально подходит к замку шкатулки. Все эти годы, что она носила его, он считал это благоговейным выражением ее веры. И только видевший шкатулку сообразит, что на самом деле перед ним ключ. Ключ к тайне, которую он сжимает в руках.

— Тебе осталось десять секунд, чтобы примириться с Богом, — произнес Речин.

Джулиан крепко держал миниатюрный меч, сжимал его с такой силой, как будто тот каким-то образом мог избавить его от нахлынувшего ужаса. Потому что спасения нет. Висками он чувствовал холодное прикосновение стволов. Пятнадцать охранников целятся в Речина, что совершенно бесполезно, поскольку никакими своими действиями они не спасут его от неминуемой гибели.

Его распирало от вопросов без ответов. Ему предстоит умереть, так и не разгадав загадки этой шкатулки, спрятанной от людских глаз Иваном Грозным, а до него — тайно сохраняемой европейскими правителями, утраченной коллективным сознанием человечества. Джулиану отказано в ответах, узнать которые он так стремился. Дарует ли шкатулка вечную жизнь, как гласят легенды, или смерть, как твердят многочисленные предостережения? Явится ли Бог, внемля его мольбе, или шкатулка изрыгнет смерть в самой худшей, мучительной форме?

И Джулиан, не думая, словно его тело больше не подчинялось разуму, вставил ключ в замок. Это было потрясающее мгновение. У него не было выбора; он не мог не удовлетворить свое любопытство. Шкатулка должна открыть ему свою истину. И если внутри смерть, то его все равно убьют, и в таком случае он прихватит с собой и убийцу, и еще как можно больше народу.