Фрея пропустила совет мимо ушей и продолжала осматриваться. К голосам и свисткам прибавился собачий лай.

Потолочные люки — два окошка в кровле из бетонных перекрытий — находились хотя и пониже, чем в главных залах, но все равно слишком высоко, метрах в пяти от земли. С другой стороны, безлестницы или вышки что пять метров, что пятьдесят — все равно не достанешь. Что ж, особо выбирать не из чего: стены, боковые комнаты, колонны, мозаичный пол… Ага, колонны — толстые, похожие на стволы, составленные из цилиндрических блоков, с явственными зазорами между секциями! Фрея подошла поближе, вскинула голову клюкам, которые располагались в добрых полутора метрах от ближайшей колонны — без зацепки не добраться. Впрочем, зацепка все же имелась: из ближайшего люка торчал ржавый прут арматуры, изогнутый, словно корень, пробившийся через крышу. А на верхней секции колонны, как подвязка на бедре, виднелась кольцевая скоба. «Стало быть, вверх по колонне, используя щели между секциями как упоры, потом вис на скобе с выходом, прыжок на арматурный крюк — и наружу. Маршрут, конечно, безумный, невозможный — вис-прыжок-вис, такое даже со страховкой и ковриком делать страшно. Безумный, и все же…»

— Я нас отсюда вытащу, — прошептала Фрея.

Флин уставился на нее:

— Ты о чем?

Объяснять Фрея не стала — махнула рукой на веревочный барьер у стены и велела смотать его, а сама бросилась к колонне и начала взбираться. Узкие щели между каменными блоками позволяли, однако же, зацепиться за них носками туфель или пальцами, и хотя с тальком, в подходящей обуви было бы легче, девушка без труда взобралась на верхушку колонны. Там Фрея уцепилась за скобу, пристроила ноги на рельефные выступы каменной резьбы и посмотрела на ржавый прут. Наверху расстояние до него казалось куда большим, чем снизу.

Флин стоял у основания колонны со скрученной веревкой на плече. По взгляду Фреи он мгновенно понял, что она задумала.

— Даже не смей, — прошипел он. — Ни за что! Ты себе шею свернешь!

Она пропустила его слова мимо ушей, мелкими шажочками продвинулась вдоль скобы как можно ближе к люку и еще раз приноровилась к упорам, чтобы как следует оттолкнуться во время прыжка.

— Бога ради, постой!

Крики и лай неотвратимо приближались. Дорога была каждая секунда. Фрея в последний раз посмотрела на люк, согнула ноги и прыгнула, устремившись к железному пруту.

Больше всего она боялась, что не сможет ухватиться за него в прыжке — или сорвется и упадет. Вышло же так, что ей, словно умелому акробату, удалось сделать «полный контакт», вцепиться в прут обеими руками и повиснуть на нем. Ее сильно качнуло взад-вперед, но уже через миг Фрея свободно повисла над каменным полом. Во взгляде Броди смешались ужас и восхищение. Девушка собралась с силами, глубоко вздохнула и полезла наверх, подтягиваясь к люку. Окажись на ее месте кто-то менее тренированный, такой подъем был бы полной утопией, поскольку требовал уникально развитой мускулатуры плеч и предплечий. Годы соревнований на труднейших скальных маршрутах, не говоря уже о сотне подтягиваний, которые она делала каждое утро для поддержания формы, приучили ее организм к таким испытаниям. Подъем дался ей сравнительно легко. На руках и спине у нее вздулись мышцы, ноги барахтались в воздухе, как будто она хотела выплыть наверх. Фрея добралась до люка, обвила прут левой ногой, высвобождая руку, всунула ее в проем и схватилась за край. Подтянувшись еще немного, она уперлась второй рукой, а потом, извиваясь, перевалила через край люка и выбралась на крышу — сначала по шею, потом по пояс и, наконец, целиком.

Через миг девушка опустила руку в люк и щелкнула пальцами — мол, бросай веревку. Флин, тревожно оглядываясь, закинул ей импровизированный трос.

По соседнему залу разносился собачий лай.

— Мы идем к вам. Не делайте резких движений, или будем стрелять! — раздались крики охранников.

— Давай же, ради Бога…

Конец веревки змеей спустился вниз. Даже не проверив, надежно ли она укреплена, Флин ухватился обеими Руками и начал поспешно взбираться — охрана неумолимо приближалась, храм огласился яростным лаем. Взобравшись к люку, Флин подтянулся и лег на его край, а потом перекатился в сторону. Рана археолога частично раскрылась, на рукаве снова расплылось алое пятно. Фрея едва успела поднять веревку в люк, как в зал ворвалась пара овчарок, а за ней — полдюжины охранников.

Крики, лай и топот усилились, но беглецы не стали слушать эту какофонию. Флин, хватая ртом воздух, повел Фрею к заднему краю крыши. Храм стоял на склоне, поэтому задняя стена была не выше двух метров. Они спрыгнули на рыхлый песок и побежали к станции мобильной связи, где проходила трасса, параллельная дороге к храму. Через пять минут они уже сидели в джипе, а еще через тридцать секунд — мчались прочь от Абидоса, провожая глазами встречную цепочку полицейских машин с включенными мигалками и воющими сиренами.

— Вот уж не думала, что археология может быть такой веселой, — сказала Фрея.

— А я не думал, что скалолазание может быть таким полезным, — парировал Флин.

Они посмотрели друг на друга и усмехнулись.

— С меня причитается, — сказал археолог. — И прилично.

Фрея пожала плечами.

— Впереди долгий путь. Уверена, что хочешь пойти до конца?

— Такого я в жизни не пропущу.

Флин еще раз взглянул на нее, кивнул и утопил педаль газа.

— Дахла, встречай!

Мухаммед Шубра проработал в регистратуре здания АМР США без малого двадцать лет и за все эти годы не видел миссис Кирнан такой жизнерадостной. Она, конечно, всегда ему улыбалась, всегда была вежлива, но сегодня утром прямо-таки сияла.

— У вас счастливое событие, — сказал он, как только Кирнан подошла к нему и показала пропуск. — По лицу вижу.

Она улыбнулась и погрозила пальцем:

— От вас ничего не утаишь!

— Надо быть слепцом, чтобы не заметить, — отозвался Мухаммед. — Весточка от семьи, я угадал?

Она покачала головой.

— Это из-за работы, Мухаммед. Как всегда.

Регистратор тактично замолчал — кто он такой, чтобы выспрашивать о ее делах, — но, к его удивлению и радости, Молли огляделась и, наклонившись к нему через стол, сказала:

— Я получила новости об одном своем проекте. Думала, он накроется, а оказалось, все еще может получиться.

Она никогда прежде так с ним не говорила, не посвящала его в работу, и от этого он страшно разволновался, как будто ему доверили важную тайну.

— Значит, вы давно над ним работали? — спросил египтянин словно между прочим, словно он постоянно вел такие беседы.

— Давно, — ответила Кирнан, с лучезарной улыбкой касаясь крестика на шее. — Очень давно. Еще до того, как вы сюда устроились.

— Это, наверное, большой и важный проект.

Молли все еще улыбалась, но ее взгляд вдруг стал тверже, как если бы она рассказала достаточно и не хотела продолжать.

— Все наши проекты важны, Мухаммед. Все они делают мир лучше. Знаете, у меня впереди много дел, и если вы не против…

Она подняла ладонь в знак прощания и направилась к лифтам, но на полпути обернулась, шаря по дну сумочки.

— Чуть не забыла. Вы этого человека не видели?

Кирнан положила на стол фотографию толстяка — розовощекого, с пухлыми губами.

— Он был здесь вчера утром, — ответил египтянин. Он подумал, что, возможно, переступил в разговоре некую черту, и теперь искал возможность оправдаться. — Директор устраивал ему экскурсию.

Кирнан кивнула и спрятала снимок в сумочку.

— Сделаете мне одолжение, Мухаммед? Если увидите его еще раз, сразу позвоните, ладно?

— Разумеется, миссис Кирнан. Как только замечу, тут же сообщу. Вам первой.

Она поблагодарила его, прошла через фойе и шагнула в лифт.

— Очень милая женщина, — сказал Мухаммед жене чуть позже по телефону. — Хотя и крутого нрава. Не хотел бы я попасться ей под горячую руку.

Возникший из подлеска силуэт на мгновение застыл, словно прислушиваясь, а потом шмыгнул к стене сарая, выстроенного из шлакоблоков и крытого пальмовыми листьями. На тяжелой железной двери красовалась цепь с навесным замком. Судя по движениям, силуэт определенно принадлежал мужчине, хотя по одежде этого нельзя было сказать: фигуру скрывала черная развевающаяся накидка, а голову и лицо укутывало покрывало того же цвета — виднелись одни глаза.