— Я его сберегу.

Мисс Пигги заполнили баки. Флин и Фрея надели шлемы, забрались в кабину и покатили по плотному песку. Броди немного покружил на месте, разогревая масло, потом прибавил обороты, выжал рычаг управления и поднял аппарат в воздух. Дельталет развернулся, набирая высоту. С одной стороны тянулась восточная кромка плато, с другой — безбрежное море пустыни.

— Я бы мог показать тебе достопримечательности, — зазвучал у Фреи в наушниках голос Флина, — Гебель-Увейнат, Пещеру пловцов. Но в нынешних обстоятельствах ты, наверное, захочешь поскорее вернуться, залезть в душ, а потом в постель… — Он сконфуженно умолк и смущенно взглянул на Фрею. — Извини, неудачно выразился…

Фрея подмигнула ему и с улыбкой наклонила голову — посмотреть на пустыню.

Они пролетели над тем местом, где должен был находиться оазис, но не увидели ничего, кроме скал, камней и нескольких кустов. Да еще птиц. Тысячи птиц кружили, порхали и метались под ними, будто в поисках чего-то. Флин сделал еще пару кругов, потом накренил дельталет и взял курс на северо-восток, где во все стороны простиралась Сахара — необъятная, величественная и неописуемо прекрасная.

Некоторое время они летели молча, а потом Фрея тронула Флина за плечо.

— Расскажешь мне об Алекс? — спросила она.

Он взял Фрею за руку.

— С удовольствием. Буду рад о ней поговорить, — улыбнулся он и начал рассказ.

Вдалеке медленно таял Гильф-эль-Кебир, а дельталет уносил их навстречу новому горизонту.

Гул аппарата стих и растаял вдалеке. Птицы тоже устремились на север — подыскивать новые обиталища в других долинах плато. Пустыня затихла, замерла, опустела. Остались только солнце, небо, песок, камень да у самого подножия скал — крошечный пятнистый геккон, который лениво вращал глазами и время от времени высовывал язык. Поверхность дюны перед гекконом вдруг затряслась, и зверек испуганно метнулся прочь. Еле заметные подземные толчки усилились, песок то вспучивался, то оседал, пока в один миг не взметнулся вверх фонтаном. На поверхности показалась рука с толстыми, в перстнях, пальцами. Чуть поодаль, в нескольких метрах слева, выбралась еще одна такая же, похожая на карикатурный блестящий мухомор. Затем весь песок забурлил, зашевелился, мелькнули очертания локтей, голов и плеч. Наконец из-под земли выбрались два плотных рыжеволосых типа. Они не без труда поднялись на ноги, стряхивая с себя целые потоки песка.

— Ты цел? — спросил один.

— Почти, — ответил второй. — Сам?

— Тоже почти.

Близнецы отряхнули пиджаки, огляделись, сориентировались.

— Вертолетов больше нет.

— Похоже на то.

— Пора бы уже выдвигаться.

— Пора.

— Не хочу волновать маму.

— И я не хочу.

— Кстати, ты не потерял?

Они синхронно вытащили из карманов по пригоршне чего-то похожего на мятую золотую фольгу, ухмыльнулись и победно ударили по рукам. Затем братья скинули пиджаки, перебросили их через плечо, в обнимку зашагали на восток — две красно-белые точки на необъятном желтом полотне. В безмолвии пустыни зазвучала песня:

Из многочисленных легенд и мифов, связанных с Сахарой, ни один еще не привлекал такого внимания, как миф о таинственном затерянном оазисе под названием Зерзура. Говорят, что этот зеленый рай с пальмами и журчащими источниками лежит где-то среди песков Ливийской пустыни. Многие уверяют, что это всего лишь легенда, выдумка, Эльдорадо Африки. Это, впрочем, не останавливает любителей приключений: к примеру, большинство ранних исследований Сахары проводилось в надежде отыскать этот забытый оазис.

Название Зерзуры почти наверняка произошло от арабского «зарзар» — скворец или просто маленькая птичка. Впервые сказание о Зерзуре появляется в рукописи Усмана аль-Набульси, сирийского эмира и правителя Файюма в середине тринадцатого века. Он упоминает заброшенный оазис, который будто бы располагался к юго-западу от Файюма. Более детальное и красочное описание сделал двести лет спустя неизвестный автор «Китаб аль-Кануш» («Книги сокровенных жемчужин») — своеобразного путеводителя охотников за сокровищами. В книге перечисляются без малого четыреста городов и мест в Египте, где якобы таятся сокровища, а также различные заклятия и заговоры, которые помогут избавиться от злых духов, стерегущих добро. Согласно рукописи, «город Зерзура подобен белому голубю, и на вратах его вырезана птица. Войди и найдешь великие богатства, а еще царя и царицу, которые спят у себя во дворце. Не приближайся к ним, бери только сокровища».

Первым из европейцев заговорил об оазисе английский путешественники египтолог сэр Джон Гарднер Уилкинсон. Он в 1835 году упомянул о том, что слышал о «вади Зерзура» — древних руинах под сенью пальм посреди Великого песчаного моря. Периодически на оазис набредали кочевники, однако многочисленные попытки разыскать это место не принесли результата (подобные два момента — случайная находка и последующие бесплодные поиски — свойственны почти всем историям о Зерзуре).

В девятнадцатом веке интерес к поискам Зерзуры вспыхнул с новой силой, особенно после предпринятого в 1874 году путешествия немецкого исследователя Герхарда Рольфса через Великое песчаное море.

Однако настоящий бум поисков Зерзуры пришелся на начало двадцатого века. Именно в те годы начался расцвет исследований Сахары: Хассанеин Бей, принц Кемаль ад-Дин, Ласло Алмаши, Патрик Клейтон и Ральф Олджер Бэгнольд и ряд других знаменитых путешественников начали осваивать пустыню, наносить на карту основные путевые тракты в неизведанной до того Сахаре. Легенда о Зерзуре вдохновляла исследователей, и хотя далеко не каждая экспедиция в Сахару затевалась с этой целью, мечты о затерянном оазисе никогда не покидали ученые умы. На эту тему велись споры в газетах и научных изданиях; существовал даже неофициальный «Клуб Зерзуры», в который входили те, кто так или иначе занимался освоением пустыни. Клуб этот был основан в баре вади Хальфы в 1930 году и в полном составе присутствовал на заседании Королевского географического общества с последующим ужином в знаменитом лондонском ресторане «Ройал».

Работы Бэгнольда, Алмаши и других перевернули представления об исследованиях пустыни, поспособствовали развитию географии, геологии, археологии и прочих наук. Монография «Физика песка и песчаных дюн» Бэгнольда до сих пор сохраняет актуальность и использовалась в космическом центре НАСА при подготовке высадки на Марс.

Путешествия членов «Клуба Зерзуры» оказали значительное влияние и на проведение Североафриканской военной кампании в годы Второй мировой. Многие из исследователей несли службу в легендарном Пустынном отряде британской армии, основанном в 1940 году вездесущим Бэгнольдом. Только Алмаши взялся сотрудничать с нацистами, чего товарищи по путешествиям никогда ему не простили.

Однако все это время Зерзура хранила свою тайну. Было выдвинуто множество гипотез о ее местонахождении; в 1932 году, ко всеобщему воодушевлению, Алмаши и Клейтон рискнули посмотреть с воздуха на две зеленые долины в северной части Гильф-эль-Кебира (впоследствии названные Вади Абд-эль-Малик и вади Хамра). Алмаши утверждал, что одна из этих долин является прообразом Зерзуры, но убедить соратников так и не смог. Поиски загадочного оазиса продолжаются и по сей день.

Сейчас Сахара довольно хорошо изучена благодаря воздушным, наземным и космическим исследованиям, однако потерянный рай до сих пор не обнаружен, и загадка Зерзуры жива. Можно сказать, оазис исчез из реального мира и стал неким символом.

«Мне нравится видеть Зерзуру в таком свете, — писал Ральф Бэгнольд в книге „Ливийские пески: путешествие в мертвый мир“ 1934 года, — как идею, для которой не нашлось слова в нашем языке. Это нечто, что ждет открытия где-то далеко от нас, неуловимое и манящее, притягивающее к себе самых смелых, принимающее разные образы в соответствии с мечтами и надеждами. Зерзуру искали во многих местах… и незачем бояться, что поиск окончится, как бы мало ни осталось на карте белых пятен. Пока сохранятся на свете необжитые места, Зерзура не исчезнет и будет ждать своего открытия».