— Я не могу пойти с вами. — Уилл нашел свою мантию — она лежала, свернутая в комок, в изножье кровати, — набросил на плечи и направился к двери.
Эврар встал перед ним.
— Элвин простит, если любит тебя так же, как ты ее. И не важно, объяснишь ли ты ей сегодня, завтра или на следующей неделе.
— Уйдите с дороги, Эврар! — почти крикнул Уилл. — Я больше вам не повинуюсь.
Капеллан схватил его руку:
— Де Лион опоил тебя зельем и положил в постель с грязной, конечно сифилисной, шлюхой! И ты дашь ему спокойно уйти?
Уилл попытался оттолкнуть Эврара, но не было сил. Его слова били в самое больное место.
— Перестаньте! — Голос Уилла сорвался. — Не говорите так! Я не хочу слушать!
— Он заставил эту женщину тебя изнасиловать, — прошипел Эврар, сузив покрасневшие глаза. — Возможно, дешевая дрянь тебя изнасиловала! А если и нет, это не имеет значения.
— Замолчите!
— Он сделал так, чтобы ты нарушил обет, данный ордену тамплиеров! Осквернил память своего отца! — Он схватил другую руку Уилла и встряхнул. — Ты собираешься ему простить?
— Я собираюсь его убить! — Весь дрожа, Уилл рухнул на капеллана. В его сознании перемешались образы девицы, Гарина, отца и Элвин.
Эврар пошатнулся, но смог удержать Уилла.
— Мы найдем его вместе. И ты увидишь де Лиона болтающимся на виселице. Я тебе это обещаю.
Дорога Цезаря, в окрестностях Орлеана
5 ноября 1266 года
Два дня они гнались за Грачом и Гарином, двигаясь по дороге Цезаря на запад к Ла-Рошели. В первый день удалось пройти много. Получили заслуженное вознаграждение в виде ночлега в Этампе, благополучном городке, построенном у нескольких ткацких мануфактур. По словам жителей, днем видели тамплиера, проезжавшего со спутником через город. Так что еще оставалась надежда.
На постоялом дворе им на троих дали комнату. Хозяин в знак уважения пригласил отужинать с ним и его женой. Подали дикого кабана и оленину. Все оказалось очень вкусно и сытно, но на следующий день Уилл еле двигался. Боль в горле усилилась, он с трудом мог глотать, а из носа и глаз постоянно текло, поэтому скакать приходилось почти вслепую. Погода стояла холодная, но он потел и в следующую ночь, проведенную ими в конюшне одного крестьянина, все время судорожно ворочался и говорил во сне. Саймон наблюдал за другом с большой тревогой. Однако Эврара состояние Уилла, кажется, не слишком заботило. Все мысли капеллана сосредоточились на возвращении книги.
Часа в три дня спешились, чтобы сделать привал. Саймон заявил, что ему не нравится лихорадочный цвет лица Уилла, на что капеллан брюзгливо ответил:
— Еще пару дней, и он будет в порядке.
Они расположились недалеко от дороги, у купы чахлых деревьев, рядом с речушкой, распухшей от недавних дождей. Низкий берег позволял без хлопот напоить лошадей.
В небе висели низкие облака, воздух туманила легкая изморось. Все вокруг выглядело серым, унылым, как всегда зимой.
Уилл пошел наполнить бурдюки. Капеллан достал из мешка хлеб и сыр, разложил на широком пне. Саймон с поводьями в руках наблюдал, как Уилл погрузил бурдюки в быструю воду. Он хотел подойти к нему, но не мог сдвинуться с места. Друзья не разговаривали с тех пор, как покинули Париж. У Саймона язык словно прилип к нёбу. Он тщетно старался забыть, как изменилась в лице Элвин, когда услышала от него, что Уилл, должно быть, пьян. Зачем он это сказал? Но слов назад не вернешь. Теперь он смотрел на Уилла и проклинал себя. Почему он не сказал правду? Его ведь опоили зельем, и конюх это понял.
— Давай же, веди лошадей, — проворчал Эврар.
Саймон направился к самой низкой части берега. Лошади наклонили головы к воде. Он погладил свою гнедую молодую кобылу, нагруженную большей частью поклажи. Бросил взгляд на Уилла и вскрикнул. Уилл снял мантию и тунику, бросил в грязь. Теперь стаскивал нижнюю рубаху. На крик не оглянулся. Саймон оставил лошадей и побежал по берегу. Уилл к тому времени уже сбросил сапоги и покачиваясь пошел по слякотному склону в коричневую пенистую воду. Глубина оказалась лишь по пояс, но течение сильное. К тому же Саймон знал, что вода ледяная.
— Уилл! Выходи!
Уилл не обернулся. Начал окатывать себя водой, потирая кожу.
Саймон выругался, сбросил сапоги. Полез в реку.
Худощавое тело Уилла резко белело на фоне темной воды. На щеках играл болезненный румянец. Он повернулся, лишь когда Саймон сжал его плечо. Посмотрел на друга затуманенным взором.
— Мне нужно помыться.
— Пошли назад, я протру тебя мокрой тряпкой. — Саймон с трудом дышал, холод сковывал движения. Уилл попытался зайти в воду дальше. Он потащил его назад. Это давалось непросто, Уилл сопротивлялся, причем упорно. — Давай же, Уилл! Или мы встретим здесь свою смерть!
— Только закрою глаза, и сразу вижу ее!
— Элвин? — Саймон продолжал тащить Уилла, с трудом преодолевая течение.
Взгляд Уилла, казалось, прояснился.
— А кого же еще? — Он поморщился. — А та девица… я пытался сказать, чтобы она перестала… Саймон, ты не поверишь, но не смог ни заговорить, ни пошевелиться!
— Какая девица, Уилл?
— Ну та! До сих пор чувствую ее запах. Противно.
— Все пройдет, забудется.
— Не забудется. Элвин меня видела с ней.
— Она простит. — Саймону очень хотелось, чтобы так и случилось. Он отчаянно мучился виной перед другом. Слова застревали в горле, душили. — А если нет, то это, может, и к лучшему.
— Как это может быть к лучшему? — хрипло вскрикнул Уилл.
— Ничего не бывает без причины, понимаешь? Может быть, ты слишком рано предложил ей стать твоей женой? Может, тебе следовало немного подождать, чтобы убедиться, действительно ли ты хочешь жениться?
— Я не могу ждать! — Уилл вдруг обмяк и скрылся под водой. Саймон его вытащил. Отдышавшись и откашлявшись, он выкрикнул другу в лицо: — Ты просто ничего не знаешь! Все эти годы я ждал встречи с отцом, надеялся на прощение. Но он погиб! — Уилл схватил Саймона за плечи. — Я больше не могу ждать! Понял? — Он снова обмяк. Саймон едва успел его подхватить. — Пусти меня, — еле слышно прошептал Уилл.
— Вот еще.
Саймон наконец вытащил его на берег.
— Боже милостивый! — воскликнул Эврар, когда они появились из-за кустов.
Пришлось развести костер, чтобы согреться и высушить одежду. Капеллан кипел негодованием, но Уилл находился в бреду и о его гневе не ведал. Начали собирать пожитки. Саймон уговаривал Уилла съесть немного хлеба, но тщетно. Уилл ни на что не реагировал, только кашлял. Саймон ненавидел этот грудной затяжной кашель. Отец называл его предсмертным.
Загасив костер, они тронулись в путь, надеясь достичь Орлеана к ночи. Ехать верхом самостоятельно Уилл не мог. Саймон посадил его впереди себя, крепко обхватил рукой за талию, а свою лошадь с поклажей привязал к коню Эврара. Двигались они ужасно медленно, но все же к вечеру добрались до цели.
Въехали в Орлеан вслед за небольшим торговым караваном. Ворота на ночь закрыли сразу за их спинами. Стражники махали, чтобы они скорее проезжали.
Серое небо угрожало разразиться дождем. И он пошел. Правда, к тому времени они уже добрались до прицептория тамплиеров на берегу Луары. Территория небольшая, но уютная. Часовня, конюшни, удобные опочивальни. Магистр вышел лично их приветствовать. Уилла немедленно взяли в лечебницу, Эврар отправился с ним. Саймона поместили в маленькую опочивальню. Табурет, койка и туалетная бадья.
Он ждал, с тревогой поглядывая в окно. Оттуда тянуло холодом и солоноватым запахом реки.
Наконец вошел Эврар. Саймон поднялся с койки.
— Как Уилл, сэр?
— Скверно. — Капеллан тяжело опустился на табурет. — У него тяжелая лихорадка. Ему уже пустили кровь. Луна в подходящей фазе, и лекарь надеется, что через несколько дней ему станет лучше. — Он посмотрел на Саймона. — Погоню за книгой тебе придется продолжить одному.
— Что?..
— Книгу нужно вырвать из лап госпитальеров. Если де Наварр отплывет с ней, я ее больше не увижу! — Он развязал кожаный мешок, вытащил толстый кошель и длинный охотничий нож, всунул в руки Саймону. — Возьми. В кошеле хватит денег, чтобы пять раз добраться до Ла-Рошели и вернуться обратно. Найди наш прицепторий, скажи рыцарям о краже госпитальерами из Темпла в Париже очень важной книги и о том, что тебя послали вперед предупредить. Пусть схватят Никола и тех, кто с ним, а также де Лиона с этим злодеем, если они там. Мы с Уиллом прибудем, как только сможем.
