— А почему «Анима Темпли» нужно было таиться? — спросил Уилл. — Цели братства отличались благородством, зачем же их скрывать?
— Потому что далеко не все в ордене тамплиеров понимали благородство наших целей. Да-да, там нашлось немало людей, подобно де Ридфору жаждавших власти. А встречались и просто продажные. И потому мы действовали скрытно. Только так можно было оградить себя от внутренних и внешних врагов. Тем более что наши цели начали меняться. Для большинства они заслуживали предания анафеме. Будучи раскрыты, мы бы погибли, а вместе с нами и весь орден. Ибо братство не может существовать без ордена, без его мощи.
— Предать анафеме? — удивился Уилл. — Я не понимаю. Какие цели?
— Имей терпение, — проворчал Эврар, допивая вино. — Когда Армана избрали великим магистром, он уже являлся членом тайного братства. Мы радовались. Еще бы, с помощью великого магистра можно добиться много большего. Арман проявил себя, — Эврар нахмурился, — очень энергичным человеком. Меня его энтузиазм чуть не задушил. — Он криво усмехнулся. — Я был тогда в два раза старше тебя, но все равно мудрости не хватило. Заморские территории, когда я впервые туда попал, меня очаровали. Боже, я увидел настоящий рай, остановившись в Акре, городе чудес, где за каждым поворотом открывался радующий глаз вид. А эта глубокая синева моря… — Он тряхнул головой. — Когда Бог создавал Землю, то, видно, начал с Палестины. Все цвета его палитры составляли теплые, лучезарные краски, а не водянистые и унылые, поблекшие к тому времени, когда он принялся рисовать Запад.
В Акру я прибыл в поисках редкого сокровища, манускрипта по астрологии, написанного знаменитым арабским ученым. Во время учебы в Парижском университете во мне проснулся интерес к накапливанию разнообразных знаний. Я сохранил этот интерес и после посвящения в духовный сан и принятия в орден тамплиеров. Вскоре родилась мысль о книге, где удалось бы собрать и систематизировать все знания со всей Земли. Что-то более всеобъемлющее, чем пытался создать Цельс. [28]
— Кто? — спросил Уилл.
— Вот именно. — Эврар язвительно скривил губы. — Увы, амбиции молодости. Правда, вскоре я осознал всю безмерность задачи и занялся просто приумножением и переводом манускриптов для ордена. Именно в это время довелось мне впервые услышать об «Анима Темпли». Несмотря на усилия братства, соблюсти тайну не удалось и по миру пошли слухи. Люди говорили о группе рыцарей-тамплиеров, втайне командующих крестоносцами. Дескать, они могут остановить войну, а могут начать. Рассказывали, что заговорщики не признают никого, кроме своего старейшины, наказы которого выполняют. Высшие чины тамплиеров отвергали домыслы, заявляя об отсутствии такой группы. По их словам, рыцари служили лишь одному Богу и ордену. Даже затеяли расследование. Но не нашли никаких доказательств, главным образом благодаря Арману. Так что слухи остались слухами.
Арману де Перигорду понравилось мое усердие, и спустя шесть месяцев моего пребывания в Заморских территориях, когда умер один из членов «Анима Темпли», он ввел меня в тайное братство. Арман обходился без хранителя, предпочитая не выходить за пределы ордена тамплиеров. В то время оставались несколько братьев, включая капеллана, — он был старше, чем я сейчас, — которые входили в число тех двенадцати, отобранных де Сабле. Они помнили Хаттин и де Ридфора. Арман вызывал у них беспокойство. Он стер границы между орденом и «Анима Темпли», до тех пор существовавшими совершенно отдельно. Впрочем, мне он казался человеком хоть и честолюбивым, однако весьма просвещенным, способным привести нас в новую эпоху. Перигорд разделял мои интересы в систематизации знаний и обеспечивал мне свободу и покровительство, чего не имели другие братья. Тогда я не видел, что он готовит меня к выполнению уже замысленной им задачи.
У него появилась навязчивая идея — явление нередкое для людей с подобным нравом, — связанная с легендами о короле Артуре. Арман вообразил королевство, где анонимно правит орден. Этакий Камелот [29]в Палестине, где он будет править подобно Артуру, а тайное братство превратится в братство Круглого стола и станет воплощением идеалов ордена во все будущие эпохи человечества.
До сих пор прием в члены братства происходил без всяких затей. Кандидатов вначале намечали, затем к ним внимательно присматривались, после чего приглашали. Но Арман придумал церемонию посвящения. И поручил мне — я к тому времени пробыл членом братства уже несколько лет — написать что-то вроде устава, где будут закодированы все наши идеалы. В том числе обряд посвящения, основанный на легенде о Граале. То есть я должен был в аллегорической форме описать цели и намерения «Анима Темпли». Посвящаемый в братство был обязан пройти довольно сложный ритуал, как и Парсиваль в поисках Грааля, ничего не ведающий и полагающийся на веру. И, как Парсиваль, он подвергался испытаниям, олицетворявшим устремления «Анима Темпли». — Увидев на лице Уилла недоумение, Эврар вздохнул. — Например, ему подносили чашу для причастия и говорили, что там кровь его братьев, которых он считал равными перед Богом. Ее нужно выпить.
— Выпить кровь?
Эврар хмыкнул:
— Туда наливали вино. Я же сказал, посвящение в «Книге Грааля» — это аллегория. Не следует понимать все буквально. Однако посвящаемый этого не знает и должен выполнить требование, преисполнившись верой. — Эврар покачал головой. — Затея Армана мне не понравилась. Я думал, что это в лучшем случае окажется каббалистической бессмыслицей, а в худшем — раскроет наши тайны. Но отказать не мог. «Книга Грааля» была написана. — Он слабо улыбнулся. — Лучшая из моих работ. Я взял кожу ягненка, тер пемзой, пока она не стала почти прозрачной, затем нарезал куски одинаковой длины и ширины. Текст написал красными чернилами, подчеркивая каждый заголовок золотом и серебром. Каждый лист заключил в замысловатую рамку. Работа заняла у меня четыре года.
Арман за это время изменился. Это происходило постепенно, и вначале изменения заметили лишь немногие. Но через некоторое время стало ясно всем. Его напористость в воплощении в жизнь наших высших идеалов переросла в непреодолимое желание верховенства над братством, орденом и всеми Заморскими территориями. Стремление побеждать подавило желание мира, сила возобладала над дружбой. Кульминацией этого явился ужасный конфликт с нашими бывшими союзниками, рыцарями Святого Иоанна.
Акрой, надо сказать, в то время коллективно правила община — бароны и рыцари со всех западных королевств. В ней начались споры относительно претензий на власть германского императора Фридриха Первого. Госпитальеры, во главе с великим магистром Гийомом де Шатонефом, их поддерживали, а тамплиеры, предводимые Арманом, нет. Все закончилось тем, что Арман, желая продемонстрировать силу, приказал осадить крепость госпитальеров в Акре. Осада длилась шесть месяцев. Все это время из крепости никого не выпускали — даже тяжелобольных — и не впускали. — Эврар отвернулся. — Помню, наши рыцари смеялись, когда люди подходили к крепостным воротам и со слезами умоляли дать еды, а им бросали гнилые фрукты. Многие умирали от голода и болезней, а мы по-прежнему не снимали осаду. Они нам этого так и не простили. — Он снова посмотрел на Уилла. — Одни тамплиеры протестовали, другие поддерживали. Арман изгнал из братства двоих посмевших идти против него, так что остальным пришлось только наблюдать. Поскольку хранителя, который смог бы выступить в роли посредника, не было, раскол с госпитальерами после снятия осады усугубился. А в 1244 году случилась катастрофа, всех чуть не погубившая.
Ее могли предотвратить, если бы тайное братство начало переговоры с тогдашним правителем Египта султаном Айюбом. Но Арман уже заключил союз с его врагом, правителем Дамаска, в обмен на несколько возвращенных нам крепостей и запретил любые связи с Айюбом. Если бы я в то время находился в Акре, то наверняка не повиновался бы этому приказу. Но я был в Иерусалиме, несколько лет назад отвоеванном у мусульман. И пережил там набег хорезмского войска, совершенный по повелению султана Айюба. Боже, лучше об этом не вспоминать. — Эврар глянул на обрубки двух пальцев. — Я спасся чудом. А потом ночью встретил Хасана. Он сбежал из войска и согласился сопровождать меня в Акру. — Эврар скорбно потупился, затем продолжил хриплым голосом: — Добравшись до Акры, я обнаружил, что Арман с остатками рыцарей ушел в Хербию. В песках вокруг этой деревни сосредоточилось самое крупное войско христиан после Хаттина, их всех ожидала похожая судьба. Погибло больше пяти тысяч. Арман не вернулся. Его захватил в плен атабек мамлюков Бейбарс. После Хербии я с остальными братьями попытался восстановить «Анима Темпли», однако созданная Арманом пропасть оказалась настолько широка, что перекинуть мост не получилось. Тайное братство перестало существовать. Но ненадолго. Я не дал умереть делу де Сабле. Ему остались верны также и пятеро братьев из тех двенадцати, кому я мог безоговорочно доверять. Одного из них ты знал. Жак де Лион.
