Война с франками затянулась. Калавун прав, христиане отчаянно сопротивляются. Следом за Сафедом после нескольких дней осады Бейбарс взял еще одну крепость тамплиеров. Неделю спустя уничтожил деревню, откуда, как он узнал, христиане из местных уроженцев сообщали в Акру о передвижениях его войска. Затем он повернул его к побережью, убивая на пути всех христиан. А в Киликии мамлюкам удалось одержать более крупную победу. Пока Бейбарс осаждал Сафед, Калавун, которого он сделал командующим сирийским войском, повел половину армии на север против армянских христиан. Он одолел горы и вышел в тыл врагу. Оставив от их городов дымящиеся руины, Калавун месяц назад возвратился в Алеппо с повозками золота и сорока тысячами рабов.

Но с тех пор ничего.

Бейбарса терзало нетерпение. Пока воины отдыхали, он вел разговоры с приближенными, встречался с союзниками, часами сидел, составляя планы новых набегов на франков. Но его атабеки потеряли к победам аппетит, настолько они ими пресытились. Это очень плохо. Сегодня вечером на совете он выскажет свое недовольство.

Бейбарс услышал шаги. Оглянулся. Через арочный проход с надписью «Нет Бога, кроме Аллаха. Мухаммед — его пророк», в покои двигалась группа слуг. Почтительно склонив головы, евнухи несли подносы с гребнями, ножами, маслами. Старший протянул Бейбарсу золотистый плащ и тюрбан.

— Мой повелитель султан, мы пришли тебя одеть.

— Давайте. — Бейбарс встал, закрыл глаза, и слуги вокруг засуетились. Прошло шесть лет, а он все еще не привык. Желал бы одеваться сам, но султану такое не подобает. Руки слуг, легкие и быстрые, порхали по его телу, как бабочки. Причесывали голову, поправляли бороду, втирали в кожу масла. Сапоги из мягкой кожи, белая шелковая накидка, поверх плащ. На плечах вытиснены его имя и титул. Подняли зеркало. На Бейбарса смотрел высокий могучий батыр с темным загорелым лицом. Гибкие мускулистые руки, ладони в мозолях. Под всем этим пышным золотым убранством по-прежнему виден воин. Это его успокоило.

— Мой повелитель.

Бейбарс повернулся. К нему направлялся Омар в золотистом плаще, волосы и борода смазаны ароматическими маслами.

— Тронный зал готов. Позвать атабеков?

Бейбарс задумался.

— Нет. — Он подошел к Омару, положил руку на плечо. — Давай немного пройдемся.

— Конечно.

Бейбарс повел его по широким коридорам к выходящей во двор аркаде, через мраморный зал приемов, где придворные и слуги замерли в поклоне. В фонтане журчала вода. Глаз радовали изящные деревья, перистые растения, нежные цветы. В вольере щебетали птицы. Бейбарс остановился, взял из кормушки щепоть зерна, бросил им.

— Алеппо — мощная крепость. Правда, Омар? — спросил он, наблюдая, как птицы слетаются на корм с насестов.

— Я всегда так думал, мой повелитель султан.

Бейбарс улыбнулся:

— Я бы предпочел, чтобы ты называл меня другом. По крайней мере когда мы одни.

Омар тоже улыбнулся:

— Да, садик.

— Но с крепостью, построенной Саладином в Каире, она не сравнится, — продолжил Бейбарс. — Вот это настоящий символ власти. Я тоже хочу построить нечто величественное. — Глаза Бейбарса устремились вдаль. — И пусть переживет последнего человека.

— Ты уже много построил, садик. Укрепил Каир, возвел лечебницы и школы…

— Нет, я не то имел в виду, — прервал его Бейбарс. Он поднялся по ступеням в галерею, откуда открывался вид на Алеппо. Омар следовал за ним. Когда они достигли верха, Бейбарс положил руки на парапет. — Утром я выходил в город.

— Один? Тебе надо быть осторожным.

— Знаешь, что я там видел? — Бейбарс повернулся. — Воинов, опившихся вином из Вечерних стран, купцов, торгующих шерстью, солью и книгами, наполненными латинской мудростью, и женщин, продающих себя в переулках нашим мужчинам. Саладин — величайший из правителей, этого я отрицать не могу. Но он побежден. Наши земли по-прежнему в руках франков.

— Смерть кладет конец всем планам человека.

— Не в этом дело. Он устраивал переговоры и проявлял излишнее благородство. Убивал только по необходимости. Это из-за его милосердия мы по-прежнему несвободны. Саладин был мечом, ну а я — Арбалет. И хочу пойти дальше. Построить государство, свободное от влияния Запада.

— Сражаться с войском христиан — тяжелое испытание уже само по себе. Но с их влиянием? Как ты собираешься сражаться с чем-то, чего нельзя даже пощупать?

— Это довольно просто. Завтра я прикажу закрыть в Алеппо все таверны. Потом изгоню шлюх в пустыню. Вот и все. — Бейбарс начал спускаться во двор.

— Но наши люди привыкли к этому, — возразил Омар, следуя за ним.

— Отвыкнут. Аллах запретил нам употреблять спиртное.

— А женщины? Мужчинам нужно… то, что они предлагают. Лучше пусть они удовлетворяют свои низменные желания с западными женщинами, чем с нашими.

— У воинов для этого есть рабыни, а у всех прочих жены.

— Но многие рабыни родом из Вечерних стран. Разве это не одно и то же?

Бейбарс остановился.

— Рабыни не свободны ходить по улицам и торговать собой. Это большая разница. — Голос Бейбарса отвердел. — И кроме того, нашим воинам после сегодняшнего совета будет о чем подумать.

— Ты по-прежнему собираешься поведать атабекам о своих планах? Я настоятельно советую тебе этого не делать, садик. Люди недавно вернулись после тяжелых боев. Им нужно время прийти в себя, насладиться победой. Тебе нужно время.

— Вот как раз времени у нас и нет, Омар. Франки будут мстить за Сафед, я в этом уверен. И предлагаю напасть прежде, чем они соберут силы. Их надо измотать, ошеломить.

Рассуждения Бейбарса прервал стук шагов в проходе. К ним мчалась молодая женщина, держа за руку мальчика, едва поспевавшего за ней. За ними следовали два воина из отборного полка султана. Женщина остановилась перед Бейбарсом. Мальчик сильно запыхался и со страхом оглядывался на воинов, остановившихся на почтительном расстоянии. Мальчик засопел и вытер нос рукавом золотистой накидки, из такого же материала, что и плащ султана.

— Отошли своих псов, — бросила женщина. — Я желаю с тобой говорить.

— Извини нас, повелитель, — проговорил один из гвардейцев. — Мы не хотели тебя беспокоить, но не смогли ее остановить.

Бейбарс отпустил их кивком, затем повернулся к жене:

— Что тебе нужно, Низам?

— Я хочу, чтобы ты начал заниматься своим сыном.

Низам пихнула к нему Барака-хана, его шестилетнего сына. Мальчик насупившись смотрел на отца, готовый в любой момент заплакать. Курчавые каштановые волосы, темные, как у матери, глаза, упрямые надутые губы. Бейбарс бросил на жену недовольный взгляд и улыбнулся сыну. Потрепал по волосам. Однако Барака-хан надулся еще сильнее. Весело смеясь, Бейбарс схватил мальчика и несколько раз подбросил в воздух. Дети обычно визжали от восторга, а этот захныкал. Он поставил мальчика на пол и погладил по спине.

— Иди к матери.

Омар в это время внимательно разглядывал гобелен на стене. Бейбарс отвел жену в сторону.

— Когда Барака-хан подрастет, он встанет рядом со мной, как воин и наследник. А до той поры сын принадлежит тебе.

— Я хочу еще одного, Бейбарс, — пробормотала Низам. — Ты не только воин и султан, но также муж и отец.

— Я уделяю тебе столько времени, сколько должен, — ответил Бейбарс. — Мог бы иметь тысячу наложниц-рабынь, но не имею. У тебя есть дворцы, прекрасные наряды, слуги. Чего тебе еще нужно, Низам?

— Внимания. У султана должно быть много детей, Бейбарс.

Он откинулся на стену и прикрыл глаза. На войне было много проще. Женщины хитры и коварны, как змеи, и сложны, как звезды. Его первая жена умерла при родах дочери. Низам, дочь одного из приближенных, оказалась сильно избалованной. От третьей жены, Фатимы, дети пока не родились. Поэтому Низам чувствовала себя уверенно. Бейбарс хотя и испытывал благодарность к жене за сына, но полюбить ее не смог. Да и не старался.

— Я к тебе приду. Скоро, — пробормотал он. — А ты иди. У меня дела.

Низам кивнула и потащила хныкающего сына по проходу.