— Смотри, вон там! — крикнул Эмери, показывая на вход в переулок.

Бодуэн подошел ближе. Осветил место факелом. Действительно, мертвец.

— Держи. — Он передал факел Эмери, перевернул тело.

— Боже! — воскликнул Эмери крестясь. — Это сарацин!

Бодуэн увидел рукоятку кинжала, торчащего в боку. Широко раскрытые глаза убитого равнодушно глядели на дождь. Между мазками грязи проступала покрытая багровыми ссадинами серовато-синяя кожа. Борода вся слиплась от засохшей крови.

— Бедняга. — Бодуэн распахнул на убитом плащ, глянул на пустые ножны. — Похоже, его убили собственным оружием. Нужно поспрашивать вокруг. Может быть, кто-то видел.

— Все в церкви, — нехотя отозвался Эмери. — Та женщина слышала только крики, потом увидела его в переулке. Но кто это сделал, не знает. Мы доложим сенешалю, и он решит, надо ли искать злодеев. Однако сомневаюсь, что наш славный сенешаль захочет терять время. — Эмери посмотрел на мертвеца и пожал плечами. — Не думаю, что кто-нибудь по нему сильно опечалится.

Бодуэн вздохнул. Смахнул с лица капли дождя.

— Тогда давай забросим его на моего коня. Отвезем, чтобы похоронили.

— Куда?

— Не на церковное кладбище, конечно, — сказал Лукас, привязывая коней к шесту у кожевенной мастерской.

Гвардейцы ненадолго задумались.

— Может, на кладбище прокаженных? — предложил Эмери.

Лукас покачал головой:

— В лечебнице для прокаженных его не примут.

— А мы назовем его больным проказой. Им придется взять.

Бодуэн кивнул:

— Ладно. Помогите его поднять.

Темпл, Париж

2 ноября 1266 года

Заутреня наконец закончилась. Сильно зевая, Уилл вышел из часовни. Служба затянулась, потому что сегодня был День поминовения усопших. Довольно мрачный церковный праздник по сравнению с весельем на День всех святых. Впрочем, погода этому никак не соответствовала. После нескольких ветреных и дождливых дней утро выдалось на удивление ясное. Небо из черного превратилось в бирюзовое, а вскоре стало ослепительно голубым. Но все это сопровождалось сильным похолоданием. На рассвете мальчикам-конюхам пришлось вырубать из лошадиных поилок лед. Мороз сделал грязь твердой, а траву серебристой.

Рыцари гуськом двигались из часовни к большому залу. Уиллу, вместе с другими сержантами, пришлось ждать, пока они закончат трапезу. Затем, разговевшись, он направился в гардеробную взять сутану Эврара, которую накануне отнес починить портному.

— Сержант Кемпбелл.

Уилл оглянулся. К нему спешил слуга в коричневой тунике.

— Чего тебе?

Слуга опасливо глянул на рыцарей.

— У ворот вас кое-кто ждет.

— Кто?

Слуга не ответил, а, быстро оглядевшись, сунул в руку Уиллу свернутый лоскуток голубой материи.

Уилл его развернул. Внутри оказался высушенный цветок жасмина.

— Своего имени она не назвала, — прошептал слуга. — Просто велела передать это. Она ждет у дороги. — Он мотнул головой и поспешно удалился.

Уилл сжал в кулак квадратик материи и почувствовал, как забилось сердце. Разум был недоволен, а тело все трепетало. Он же только на прошлой неделе просил Элвин не приходить сюда просто так. А она…

Уилл пересек двор и двинулся к проходу, ведущему к главным воротам. Неожиданно его остановил неизвестно откуда взявшийся Гарин. Остальные рыцари уже все разошлись.

Гарин улыбался. Правда, глаза в этом не участвовали.

— Давно не виделись.

— Да, давненько, — сказал Уилл, засовывая лоскуток в карман туники.

— Я недавно, кажется, видел в прицептории старого товарища моего дяди. Его зовут Хасан.

Уилл кивнул:

— Да, он здесь.

— По словам Робера, он товарищ и твоего наставника.

— Товарищ — сильно сказано. Мой наставник иногда поручает Хасану разыскивать нужные книги. А зачем он тебе?

Гарин смущенно засмеялся, и Уилл снова ощутил наигранность его веселья.

— Просто хотел поблагодарить за его усилия в Онфлере спасти жизнь дяди. Не представилось возможности сделать это тогда, но я не забыл, как он сражался бок о бок с нами. — Гарин замолк. — Не знаешь, где он?

— Я видел его вчера вечером, а где сейчас, не знаю. Думаю, где-нибудь в городе. — Уилл сделал шаг к проходу. — Извини. Я должен идти.

— Ты торопишься?

— Да. Бегу по поручению наставника. Я скажу Хасану, что ты его ищешь. Если увижу.

Уилл пересек длинную тень, отбрасываемую главной башней, и нырнул под навес ветвистых каштанов. Элвин стояла, по лодыжки погрузившись в колышущееся море малиновых листьев. В белом платье и голубой шерстяной шали, наброшенной на плечи. Он ее окликнул. Элвин оглянулась и, облегченно вздохнув, подбежала к нему. Стоило ему увидеть на ее глазах слезы, как от недовольства не осталось и следа.

— Что случилось?

Она спрятала лицо в ладони.

— Элвин, что случилось? — Уилл нежно взял ее за плечи. — Скажи мне.

Через несколько мгновений она опустила руки. Ее щеки увлажнили слезы.

— Не знаю, с чего начать, Уилл. В общем, я совершила ужасный поступок. — Она прикусила губу. — Не думала, что так все получится и он пострадает.

— О чем ты говоришь?

Элвин вздохнула. Затем высвободилась из рук Уилла.

— Я чувствую, как будто предала тебя, и это самое худшее из всего.

Уилл молча выслушал рассказ Элвин о том, как Эврар пришел к ней во дворец и попросил украсть у трубадура Пьера де Понт-Экве книгу, которую, по словам старца, похитили из прицептория шесть лет назад. Девушка согласилась, поставив капеллану условие представить Уилла к посвящению в рыцари.

— Просто не верится, что Эврар попросил тебя украсть книгу, — произнес он, когда она закончила.

— Уилл, я знаю, как ты жаждешь стать рыцарем, и решила тебе помочь. По версии твоего наставника, трубадур незаконно использовал краденую книгу. — Она опустила голову. — Когда прибыли доминиканцы, я страшно напугалась и желала поскорее избавиться от этой книги. Они арестовали трубадура вчера вечером перед выступлением.

— За что?

— За эту самую «Книгу Грааля». Сочли ее еретической.

Уилл стиснул зубы.

— Ладно, самое главное — ты цела.

— Но я виновата, да? В случившемся с трубадуром. Он твердил, что книгу у него украла служанка, но доминиканцы ему не поверили, потому что эту служанку так и не нашли. Я назвалась другим именем.

— Ты правильно сделала. Элвин, и никакой твоей вины в этом нет. — Уилл покачал головой. — Неужели Эврар мог так поступить?

— Пьер совсем не плохой. Он просто поэт. А книга ему досталась после смерти брата. Они его убьют, да?

— Какого брата? — спросил Уилл.

Элвин рассказала ему об Антуане.

— Эврар считал трубадура похитителем книги, но это не так. Его брат, Антуан, нашел ее на пороге своего дома. Они и понятия не имели, откуда она взялась. Кто-то другой похитил ценность из хранилища Темпла.

— Где теперь эта книга?

— Вчера вечером я передала ее человеку Эврара.

— Кому?

— Хасану, — тихо проговорила Элвин. — Он похвалил меня, заверил в благосклонности Эврара. Я поведала о своем желании побывать на Святой земле, и он одобрил. Рассказывал о красотах благословенного места.

— Значит, Хасан принес книгу Эврару?

— Старец поручил ему это сделать. Но… понимаешь, Уилл, сегодня ночью гвардейцы сенешаля нашли мертвое тело. Вскоре после того, как мы расстались с Хасаном. Я слышала, как старший стражник, Бодуэн, докладывал сенешалю. Это произошло утром, когда я носила воду для ванны королевы. Потом расспросила его об этом, и он сказал, что действительно ночью они нашли в переулке зарезанного сарацина. — Ее глаза наполнились слезами. — По словам стражника, сарацина отвезли в лечебницу для прокаженных за воротами Сен-Дени, чтобы там похоронить. Это ведь Хасан, да?

— В лечебницу для прокаженных?

— Потому что он сарацин.

— Эврар называл Хасана обращенным христианином. — Уилл замолк, пригладил волосы. В прошлом у юноши возникали подозрения насчет Хасана, но Эврар их категорически отметал. Однако если капеллан тайком от него отправился искать помощи у Элвин, то, возможно, он лгал ему и обо всем остальном.