Свои обряды они противопоставили церковным, осуждая священников, погрязших в мирской роскоши. Быстрое распространение их учения встревожило Церковь. Катаров объявили еретиками. Крестовый поход длился тридцать шесть лет и закончился истреблением большинства членов секты. Шестнадцать лет назад пала последняя цитадель катаров, где по велению недавно учрежденной инквизиции на кострах сожгли двести мужчин, женщин и детей.

— А почему ты полагаешь, что книга попадет в руки обычного человека? — спросил Жак, ставя кубок на стол. — Я думаю, мы можем не сомневаться, что злодей, принудивший клирика к похищению, знает о принадлежности книги тайному братству. Иначе из хранилища похитили бы более ценную вещь.

— Но в ордене об этом ведает только горстка рыцарей, не говоря уже о чужаках.

— А слухи?

— Только слухи, — проговорил Хасан. — Душа храма — легенда. До сих пор никто не смог подтвердить ее существование.

— Потому что не нашли ни единого доказательства. Члены тайного братства дали обет под страхом смерти не выдавать наших секретов. А теперь исчезла эта книга. — Жак устало откинул голову. — Кто мог это сделать? Один из давних членов «Анима Темпли», [7]не вернувшийся в братство после роспуска? Тот, кого больше не заботит данная когда-то клятва? Может быть, он не один, а их целая группа, кому почему-то не по нраву, что мы продолжаем наше дело? Может быть, «Книга Грааля» нужна похитителю, чтобы обвинить нас в ереси или шантажировать угрозой разоблачения? — Жак покачал головой. — Не заблуждайся, Хасан; пока книга не найдена, нам действительно грозит большая опасность. Если раскроют наши насущные планы, может погибнуть не только тайное братство, но и весь орден. Нас всех ждет костер, и пропадет то, над чем мы трудились почти сто лет. Если же Церкви станут известны конечные планы, тут, я думаю, даже инквизиция пока не придумала достаточно сурового наказания. — Жак поднес к губам кубок, но через секунду поставил не выпив. — Но без ордена, без его огромной мощи, мы не можем продолжать наше дело.

— Допустим, кто-то из бывших членов тайного братства выдал наши секреты, — откликнулся Хасан. — Но кому нужно губить нас или орден?

— За многие годы мы нажили много врагов. Люди завидуют силе и богатству. Орден подчинен лишь папе, ему одному. Над ним не властны никакие короли и властители. Мы — рыцари, и потому не платим налоги и церковную десятину. Нам даровано право открывать церкви, которые собирают пожертвования. Мы торгуем почти со всеми королевствами по эту сторону моря, и у нас большие связи с теми, кто живет по другую. Не приведи Господь вызвать наше недовольство. Одно это уже считается преступлением. А если кто-то ранит или, не дай Бог, убьет одного из нас, будет тотчас же предан Церковью анафеме. Ты спрашиваешь, кому это нужно? — Жак простер руки. — Госпитальерам, мамлюкам, купцам из Генуи или Пизы, нашим соперникам в торговле, королям и вельможам, тевтонским рыцарям. Список длинный.

— Я найду книгу, брат, — тихо произнес Хасан. — Даже если мне придется обшарить кровать самого короля Людовика.

Жак бросил взгляд на стол, заваленный пергаментами, с которыми он возился последние две недели. Теперь их содержание казалось ему мелким и незначительным.

— Как долго ты сможешь здесь находиться?

— Сколько тебе нужно, — ответил Хасан. — Хотя чем раньше я вернусь, тем лучше.

Жак прошел к шкафу у окна.

— В прицептории есть дела, требующие моего присутствия. К сожалению, от них нельзя отказаться. Будет много вопросов. Но я поеду с тобой в Париж, как только смогу. Помогу в поисках.

Он открыл двойные дверцы, полез за Библию на нижней полке, вытащил шкатулку. С верхней полки взял ключ, открыл шкатулку, вытащил небольшой кошель в виде кожаного кисета. Вытряхнул на ладонь несколько монет, протянул Хасану. Затем возвратил ключ и шкатулку на место.

— Я прикажу оседлать моего коня. На улице Фрайди в Уолбруке есть постоялый двор. Ищи вывеску с полумесяцем. Там тебя примут, если назовешь мое имя и дашь монету. Как только управлюсь с делами, я тебя призову.

Хасан слегка улыбнулся.

— Хорошо. — Он спрятал монеты в кошель на поясе. — Эврар будет доволен. Он послал меня, как только закончилось дознание ордена. Я знаю, Эврар надеется, что ты прибудешь вместе со мной.

— Да, я уверен, что капеллан будет доволен. Хотя и не покажет вида.

Хасан встал, полез в сумку, лежавшую все время на коленях.

— У меня к тебе еще одно дело, брат.

Жак наблюдал, как Хасан извлекает из сумки кожаный футляр для свитков, перевязанный проволокой, чтобы не раскрывался.

— Что это?

— Добрая весть.

Жак размотал проволоку, открыл кожаный футляр. Внутри находился свернутый кусок пахнущего морем пергамента. Он развернул исписанный аккуратным почерком лист, пробежал глазами несколько первых абзацев и посмотрел на Хасана.

— Действительно добрая весть. Признаться, не ожидал, что он добьется этого так скоро. Я могу оставить письмо у себя? Мне нужно все внимательно прочесть.

— Конечно.

Жак сунул письмо под свитки на столе и двинулся к двери.

— Пошли. Я провожу тебя на конюшню.

Река Темза, Лондон

15 сентября 1260 года

Стоило солнцу выглянуть из облаков, как река сделалась ослепительно серебристой. Король Англии Генрих III прикрыл глаза. Несмотря на ранний час, было на удивление тепло. Это доставило удовольствие как монарху, так и его свите, пажам, писцам и стражникам, застывшим на скамьях или стоявшим неподвижно. Капитан королевской барки громко выкрикнул, повелевая лодке справа по носу убраться с пути. Темза кишела рыбацкими лодками и баркасами купцов, поэтому команде громоздкого гребного судна приходилось прокладывать себе путь по реке с криками.

Генрих потрогал лысеющую голову. Вроде припекает. Воротник и манжеты его роскошного бархатного костюма, отделанные волчьим мехом, хорошо защищали от холода, но он все равно немного мерз. Король беспокойно задвигался на подушке, пытаясь поймать взгляд старшего сына, сидевшего рядом, но принц Эдуард внимательно разглядывал гребцов, отчаянно пытавшихся уберечь свою лодку от столкновения с королевской баркой. Генрих повернулся к сидящему слева бледному пожилому человеку в черном плаще и шляпе. На лице мужчины в черном застыло выражение недовольства.

— Вы плохо переносите плавание по реке, лорд-канцлер?

— Нет, мой король. Меня огорчает цель плавания.

— По Темзе самый быстрый путь из Тауэра до Темпла, — быстро проговорил Генрих, как будто канцлера заботило именно это. Взмахом руки велел убираться пажу, подошедшему с подносом напитков.

— По крайней мере на этом пути уединения больше, чем если бы мы поехали в карете, — заметил канцлер. — И на том спасибо. Не нужно, чтобы нас видели по дороге в Темпл, ибо всем хорошо известно, что вы должник рыцарей. И потому подданные могут задаться вопросом, зачем королю понадобилось еще золото, когда вы и так уже взяли у них очень много. И вдобавок ввели новые налоги.

Генрих помрачнел еще сильнее.

— Налоги я ввел по вашему совету, канцлер.

— И заверяю вас, мой король, я дал хороший совет, будучи лишь ревнителем ваших кровных интересов. А сегодня в интересах короля сделать свой визит в Темпл по возможности кратким и незаметным. Уже само по себе скверно то, что мы согласились явиться на эту встречу. Тамплиеры слишком возвысились.

Генрих смотрел на воду, массируя челюсть. Казалось, ее медленно сжимают тисками. По берегам, как обычно, двигался нескончаемый поток горожан. Лавочники, купцы, посыльные шли пешком, ехали верхом, или в громыхающих экипажах, запряженных лошадьми, или в повозках, которые тащили волы. Дальше виднелся лес из каменных и деревянных жилых строений, портовых сооружений, магазинов, особняков и небольших монастырей, прореженный шпилями величественных церквей с доминировавшей крышей собора Святого Павла. От яркого солнца, запахов, доносившихся с рыбачьей пристани, и суматошного движения подданных в голове у Генриха начало что-то пульсировать.