Николас сжал ногу Макса так сильно, что малыш расплакался.

— Если ты думаешь, Алистер, что я робот, — заорал он, — то ошибаешься! Я человек, и я не могу сделать так, чтобы абсолютно все были мною довольны.

Перебросив через плечо ремень сумки с подгузниками, он зашагал к выходу из кабинета. «Алистер Фогерти, заведующий отделением кардиоторакальной хирургии» — гласила табличка на его двери. Возможно, имя Николаса уже никогда не появится на этой двери, но Николас принял решение и не собирался его менять. Он твердо решил, что все будет делать по порядку.

Николас сидел в парке в окружении молодых мамаш. Он приходил сюда уже третий день подряд и был чрезвычайно доволен собой. Он не только научился раскладывать коляску, он еще и понял, как на нее вешать сумку с подгузниками. Суть проблемы заключалась в том, что, когда он вынимал из коляски Макса, она тут же переворачивалась под весом сумки. Теперь эта проблема была устранена. Макс был слишком мал, чтобы играть с другими детьми в песочнице, зато ему нравилось качаться на качелях. Хорошенькая длинноногая блондинка Никки подняла голову и улыбнулась.

— Как сегодня дела у нашего Макса? — поинтересовалась она.

Николас не мог понять, почему Пейдж не может быть такой, как эти три женщины. Они каждый день встречались в этом парке и шушукались о растяжках на животе, распродажах подгузников и эпидемии желудочно-кишечных заболеваний в детских садиках города. Две женщины были в отпуске по уходу за ребенком, а еще одна вообще не работала, а сидела дома с детьми дошкольного возраста. Николас искренне восхищался этими мамочками. Ему казалось, что у них и на затылке есть глаза. Они безошибочно отличали плач своего ребенка от десятков других и всегда знали, когда их чадо лупит другое чадо по физиономии. Они без видимых усилий управлялись с бутылочками, слюнявчиками и кофточками, и их детишки никогда не роняли пустышки на землю. Николас точно знал, что ему и за миллион лет всему этому не научиться.

В первый день он долго в одиночестве сидел на щербатой зеленой скамейке, наблюдая за играющими в песочнице малышами и их мамами. Джуди была первой, кто с ним заговорил.

— Папы приходят сюда очень редко, — заметила она. — А по будним дням их тут и вовсе не бывает.

— Я в отпуске, — внутренне подобравшись, ответил Николас.

Тут Макс громко отрыгнул, все засмеялись, и обстановка разрядилась. В этот же день Джуди, Никки и Фэй просветили его относительно ситуации с яслями и нянями.

— Сейчас почти невозможно найти хорошую няню, — сообщила ему Фэй. — На то, чтобы найти няню из Великобритании (а другая вам не нужна), у вас уйдет от шести месяцев до года. И даже это не снимает проблему полностью. Вы смотрели Донахью? Никакие рекомендации не гарантируют вам того, что няня не упустит вашего ребенка на пол, не ударит его или вообще бог знает что с ним не сделает.

Джуди, которой через месяц предстояло выйти на работу, нашла ясли еще на седьмом месяце беременности.

— И меня поставили в длинную очередь, — закончила она.

Итак, неделя подходила к концу, а Николас по-прежнему не знал, как быть в понедельник. С другой стороны, он провел это время с пользой. Если бы не эти мамочки, он не узнал бы о своем сыне множество интересных вещей. Когда Николас возвращался домой из парка, ему казалось, что он наконец-то контролирует ситуацию.

Николас старательно раскачивал Макса на качелях, но малыш продолжал хныкать. Последние три дня он был особенно капризен.

— Я позвонил по номеру, который вы мне дали, — сообщил он Никки, — но эта девушка уже нашла работу на все лето. Она сказала, что вернется в Кембридж только в конце августа, когда закроется лагерь.

— Что ж, я еще поспрашиваю, — утешила его Никки. — Не может быть, чтобы вы никого не нашли. — Тут ее дочка, годовалый ангелок с пушистыми белокурыми кудрями, шлепнулась лицом в песок и разревелась. — Ох, Джессика, — вздохнула Никки, — когда же ты уже научишься держаться на ногах?

Никки нравилась Николасу больше остальных. Она была веселой, умной и справлялась со своими материнскими обязанностями легко и непринужденно. Николас снял Макса с качелей и посадил на край песочницы. Макс начал месить песок пальцами ног, но потом поднял голову, увидел Джуди и разревелся. Она протянула к нему руки.

— Можно? — спросила она.

Николас кивнул, затаив дыхание. Он искренне удивлялся всякий раз, когда кто-нибудь хотел подержать его сына. Эти последние дни так его вымотали, что он уже был готов вручить его кому угодно. Он с облегчением протянул ребенка Джуди, а сам принялся чертить на мягком прохладном песке его инициалы.

— Сегодня я в первый раз покормил его кашей, — произнес Николас, искоса поглядывая на Джуди, водрузившую Макса себе на плечо. — Я сделал это так, как вы говорили. В основном это была смесь, но он выталкивал ложку языком, как будто не мог понять, что это такое и зачем ее засунули ему в рот. И он все равно просыпался ночью.

Фэй улыбнулась.

— Еще рано об этом судить, — утешила она Николаса. — Чайная ложка каши в день — это очень мало. Расскажете нам, как он спит, через неделю. А я вам скажу: «Что я вам говорила?»

— Поверьте, Николас, — продолжая покачивать Макса на плече, заговорила Джуди, — вы уже очень многого добились. Если бы вы были моим мужем, я целовала бы вам ноги. Я и представить не могла, что существуют мужчины, способные заниматься ребенком и не спрашивать через каждые три минуты, почему он плачет. — Она наклонилась к Николасу и захлопала ресницами. — Вы мне только моргните, и я не раздумывая подам на развод.

Николас улыбнулся, а женщины притихли, наблюдая за тем, как их дети возятся в песочнице.

— Если это вас беспокоит, вы просто нам скажите, — нерешительно начала Никки. — То есть я хочу сказать, что мы почти ничего о вас не знаем, но у меня есть подруга… Она разведена, и у нее есть ребенок, и я подумала, что, возможно, когда-нибудь вы могли бы… ну, вы меня понимаете…

— Я женат.

Это вырвалось у Николаса так поспешно, что он удивился не меньше своих собеседниц.

Фэй, Джуди и Никки переглянулись.

— Моей жены… Ее нет.

Фэй провела ладонью по краю песочницы.

— Примите наши соболезнования, — сказала она, решив, что жена Николаса умерла.

— Вы меня не поняли, — заспешил Николас. — Она… вроде как уехала.

— Уехала? — переспросила Джуди, останавливаясь за спиной Фэй.

Николас кивнул.

— Сбежала где-то неделю назад. Она… Видите ли, она справлялась со всем этим намного хуже, чем вы все… Мне кажется, она просто не выдержала и сломалась. — Он обвел взглядом их растерянные лица, недоумевая, зачем все это говорит и почему ищет оправдания для Пейдж, которую и сам простить не может. — У нее никогда не было матери, — добавил он.

— У всехесть мать, — отозвалась Фэй. — Другого способа появляться на свет еще не придумали.

— Мать бросила их с отцом, когда ей было пять лет. Насколько я понял, она пытается ее разыскать. Она уверена, что это поможет найти ответы на все вопросы.

Фэй подтянула к себе сына и застегнула бретели на его комбинезоне.

— О господи, ответы! Нет никаких ответов. Видели бы вы меня, когда ему было три месяца, — беззаботно сказала она. — От меня разбежались все подруги, а семейный врач чуть было не объявил меня умершей.

Никки с шумом втянула воздух и уставилась на Николаса блестящими от жалости глазами.

— И все-таки, как можно оставить своего ребенка? — прошептала она.

Николас физически ощутил сгустившуюся тишину. Он не хотел, чтобы они так на него смотрели. Он не хотел, чтобы они его жалели. Он взглянул на играющих в песочнице детей. Ну почему никто не плачет? Это бы их отвлекло. Но даже Макс хранил молчание.

Джуди села на скамейку рядом с Николасом. Она взяла его за руку и поднесла его пальцы к губам малыша.

— Кажется, я поняла, что превратило его в маленького монстра, — улыбнулась она. — Пощупайте сами. — Она прижала палец Николаса к нижней десне Макса, и в его кожу впился острый белый треугольник.