— Вот что я предлагаю, — начал Николас, держа в одной руке Макса, а в другой сумку с подгузниками. — Я заплачу тебе столько, сколько ты скажешь. Я сделаю все, что будет в моих силах, чтобы избавить тебя от двух ночных дежурств. А взамен ты присмотришь за моим пацаном.

ЛаМирна Рэтчет, дежурная медсестра ортопедического отделения, намотала на палец крашеный белокурый локон.

— Я не знаю, что вам сказать, доктор Прескотт, — промямлила она. — Я могу влипнуть в крупные неприятности.

Николас одарил ее неотразимой улыбкой, не сводя глаз с массивных часов у нее над головой, указывавших на то, что даже если он бросится бежать прямо сейчас, то все равно на пятнадцать минут опоздает на операцию.

— Я доверяю тебе своего сына, ЛаМирна, — снова заговорил он. — И я должен идти. Меня ждет пациент. Я уверен, что ты что-нибудь придумаешь.

ЛаМирна пожевала кончик пальца, но все же протянула руки к Максу, который немедленно вцепился в ее очки и жесткие волосы.

— Он не будет плакать? — крикнула она вслед убегающему Николасу.

— О нет, что ты! — исчезая за поворотом, заверил он. — Он вообще не плачет.

Николас приехал в больницу в пять утра, на полчаса раньше, чем обычно. Ему пришлось разбудить сына, которого он трижды за эту ночь кормил и переодевал. Полусонный Макс размахивал руками и ногами, пока Николас пытался запихнуть его в пушистый желтый комбинезон.

— Тебе тоже не нравится, когда тебя будят? — бормотал Николас.

Он рассчитывал сдать Макса в ясли. «Должны же при больнице существовать ясли для детей сотрудников», — рассуждал он. И ясли действительно существовали. Вот только находились они в чертовом Чарльзтауне! И как будто этого было недостаточно, они открывались только в шесть тридцать утра, когда Николас уже должен был готовиться к операции. Он попросил присмотреть за Максом медсестер операционного блока, но они глянули на него так, как будто у него было две головы. Это невозможно, сказали сестры. У них и своей работы по горло, потому что людей не хватает. Они предложили попытать счастья в отделении общей хирургии, но все медсестры, которых он там нашел, клевали носом после ночного дежурства, и он не решился доверить им Макса. Ринувшись в ортопедическое отделение, он увидел ЛаМирну, дружелюбную и добрую девушку, которую запомнил еще по интернатуре.

— Доктор Прескотт! — прозвучало у него за спиной.

Он вздрогнул, обернулся и обнаружил, что прошел мимо двери в операционный блок. Медсестра предупредительно придержала эту дверь, и он с глубоким вздохом вошел, поблагодарив ее кивком головы. Открыв кран с горячей водой, он долго скреб под ногтями, пока кончики пальцев не приобрели болезненно-розовый цвет. Войдя в операционную, он увидел, что все в сборе. Ждали только его.

Фогерти склонился над пациентом.

— Мистер Бреннан, — обратился он к лежащему без сознания мужчине, — похоже, что доктор Прескотт все же решил почтить нас своим присутствием. — Он обернулся к Николасу, а затем оглянулся на дверь. — Как? — удивился он. — А где же коляска?

— Брось, Алистер, — огибая его, буркнул Николас. — С каких это пор у тебя обнаружилось чувство юмора? Готовьте пациента, — добавил он, обращаясь к старшей операционной сестре.

Когда взмокший и измученный Николас вышел из операционной, ему невероятно хотелось в душ. Он также знал, что должен обойти своих пациентов. И он не имел ни малейшего представления о своем расписании на завтра. Но сейчас все его мысли были заняты Максом. Он вошел в прохладный зеленый лифт и преодолел пять этажей вверх. А вдруг, когда он сегодня вернется домой, его встретит Пейдж, и все это забудется, как кошмарный сон?

ЛаМирны Рэтчет нигде не было видно. Николас заглянул в комнатку возле поста медсестер, но никто не знал, дежурит она или ушла домой. Николас принялся заглядывать во все палаты подряд. Один раз ему даже почудилась вдалеке короткая белая юбка, но это оказалась не ЛаМирна. В одной из палат в него вцепилась пациентка, женщина лет пятидесяти.

— Не надо брать у меня кровь! — плакала она. — Скажите им, чтобы они перестали брать у меня кровь!

Ни в одной из палат ЛаМирны не оказалось. Николас даже заглянул в женский туалет для персонала. Две медсестры и врач приводили себя в порядок у зеркала и удивленно обернулись к нему. ЛаМирны среди них не было. Николас пригнулся, вглядываясь в туфли в кабинках. Он позвал ее по имени.

Наконец он вернулся в ортопедическое отделение и подошел к посту медсестер.

— Послушайте, — обратился он к незнакомой сестре. — Я ищу исчезнувшую медсестру. Она забрала моего ребенка.

— Почему же вы сразу не объяснили, в чем дело? — удивилась девушка и вручила ему листок розовой бумаги, свернутый наподобие китайского мячика.

«Доктор Прескотт, — прочитал Николас, — мне пришлось уйти. Моя смена закончилась, а вы все еще были на операции. Я оставила Майка волонтерам. ЛаМирна».

Майка?

Николас попытался сообразить, где находится комната волонтеров. Она появилась в больнице еще в бытность его резидентом, но он ни разу там не бывал. Он спустился в приемное отделение больницы и спросил, как ему пройти к волонтерам.

— Я как раз туда иду, — улыбнулась ему незнакомая девушка. — Пойдемте, я вас провожу.

Ей было лет шестнадцать, не больше, и на спине ее джинсовки пульверизатором было написано «Нирвана». Она несла в руке простую белую сумку, из которой виднелась школьная форма. Она перехватила устремленный на сумку взгляд Николаса и улыбнулась.

— Я скорее застрелюсь, чем выйду в этом на улицу, — пояснила она, громко хлопнув жвачкой.

В комнате, куда они пришли, никого не было. Николас бросился к журналу, но там не было записи, указывающей на то, что кто-то из них присматривает за младенцем. И вдруг он заметил в углу сумку с подгузниками. От радости Николаса на мгновение оставили силы, и он прислонился к стене.

— Как узнать, где вы все работаете? — обернулся он к девушке.

— Откройте первую страницу, — пожав плечами, посоветовала она.

Николас последовал ее совету и увидел список волонтеров, их расписание и отделения, в которых они были заняты. Изучив список, он понял, что в настоящий момент в больнице находится около тридцати волонтеров. Николас ущипнул себя за переносицу. У него не было на это ни сил, ни времени.

Закинув на плечо сумку с подгузниками, он вышел в коридор и вдруг заметил секретаршу, сидящую у двери за неким подобием стола.

— Доктор Прескотт, — улыбнулась секретарша.

Его не удивило то, что она знает, как его зовут. В больнице многие слышали об обретающемся в кардиохирургии вундеркинде.

— Вы не видели маленького ребенка? — с надеждой в голосе спросил он.

Девушка махнула рукой в конец коридора.

— В последний раз я видела его у Дон, — пояснила она. — В амбулаторном пункте сегодня мало работы, и она занялась малышом. Кажется, они сейчас в кафетерии.

Николас услышал смех Макса еще прежде, чем увидел черный ежик его волос. Оглядев толпу резидентов, медсестер и угрюмых посетителей, он заметил его за одним из столиков, а точнее, на коленях у одетой в розовую униформу волонтеров девушки. Николас выронил сумку с подгузниками. Девушка покачивала Макса на колене и кормила трехмесячного младенца мороженым!

— Что вы делаете? — завопил он, выхватывая у нее ребенка.

Макс потянулся к мороженому, но потом узнал отца и спрятал липкое личико в воротнике его операционной рубашки.

— А вы, должно быть, доктор Прескотт, — нимало не смутившись, сказала девушка. — Меня зовут Дон, и я нянчу Макса с обеда. — Она открыла сумку и извлекла из нее пустую бутылочку из-под смеси, которую Николас отдал ЛаМирне вместе с Максом. — Он разделался с этим еще в десять утра, — укоризненно заметила девушка. — Мне пришлось идти с ним в молочный банк.