– Уберите ваши грязные ноги с моего стола!

Один карий глаз открылся и уставился на нее. Затем медленно открылся второй, поползла вверх одна бровь.

– С вашего стола?

Она хлопнула по его ногам.

– Да! С моего!

Он спустил ноги в сапогах на пол и сел прямо.

– Насколько мне известно, я герцог, – негромко произнес он. – А это значит, что дом и все, что в нем находится, принадлежит мне.

– Ха! Вы не все знаете. Есть вещи, которые принадлежат титулу, но не вам.

– Мне все равно. – Он равнодушно пожал плечами.

– Скоро вы поймете, что ошибаетесь.

– Возможно. Пусть я родился в этой стране, это не мой дом и никогда им не станет. Мне нет до него никакого дела, какой-нибудь другой кузен пусть наследует, этот чертов титул.

Его слова еще больше рассердили Элизабет.

– Но это невозможно.

– Как? – Он поднял бровь.

– Пока вы живы, вы герцог. Нравится вам это или нет, – заявила она, не желая уступать.

Как смеет этот человек думать, что он может проигнорировать столетия семейной истории? Он хотя бы представляет себе, что совершили его предки, чтобы заслужить этот титул? Известно ли ему о битвах за земли, о браках, заключенных из-за денег и земель. Все это делалось с целью приумножить владения и укрепить положение семейства. Все это делалось для того, чтобы сейчас они могли наслаждаться богатством и безопасностью.

Теперь она начинала думать, что было бы лучше, если бы герцогство перешло Ричарду. Он по крайней мере питал бы глубокое уважение к титулу и его истории. Впрочем, он мог проиграть все деньги. Положение было тупиковое. Один кузен готов проиграть все имущество, другой – все продать. Она должна сделать все, от нее зависящее, чтобы этого не произошло.

– Но раз я герцог, – заявил этот невежа и дикарь, – я могу распорядиться имуществом так, как пожелаю.

– Вы можете быть герцогом, – ответила Элизабет, сжав кулачки, – но вы не можете продать всю семейную собственность.

Он улыбнулся:

Не думаю, что вы сможете воспрепятствовать этому.

– Я – нет. Но я знаю, что вы не можете продать то, что относится к майорату.

Она увидела, как широко раскрылись его глаза и отвисла челюсть, и поняла, что застала его врасплох. Он ничего не знал о майоратном наследований в Англии. Ей надо использовать его невежество в своих целях.

– Что я не смогу продать?

Проигнорировав его вопрос, Элизабет направилась к двери.

– Спокойной ночи, ваша светлость. Приятных снов.

Уилл смотрел, как эта вызывающая у него раздражение женщина выходила из комнаты. И в нем росло беспокойство. Что она имела в виду? Он может распоряжаться не всем, что ему принадлежит? Как это может быть?

Все его планы строились на продаже части имущества и возвращении в Америку. Он мечтал об этом целых пять лет. Без денег его дела пойдут не лучше, чем в Канаде.

Теперь придется подождать до утра. Утром он заставит эту сварливую малышку объяснить ему, что она имела в виду.

Мысль о том, чтобы задержаться в этой обиженной Богом стране чуть дольше, чем того требовала необходимость, приводила его в отчаяние. Ему надо вернуться в Виргинию раньше, чем отец Эбигейл выдаст ее замуж за другого. За богатого американца. Мистер Мейсон был уверен, что Уилл таковым не является. Хотя теперь многие будут считать Уилла богачом, но мистер Мейсон не захочет породниться с английским герцогом, признать его достойным Соединенных Штатов.

– Ваш ужин, ваша светлость. – В дверях стоял один из лакеев, который не так давно пытался выбросить его из дома.

– Спасибо…

– Кеннет, сэр.

– Спасибо, Кеннет.

Лакей поставил поднос на стол, туда, где еще недавно лежали ноги Уилла.

– Ваша светлость, я должен извиниться за происшедшее. Я только выполнял требование леди Элизабет. Она представления не имела о том, кто вы.

– Я понимаю, Кеннет.

– Это просто…

Уилл взглянул на лицо лакея, на котором был написан ужас, и понял.

– Вас не выбросят на улицу.

На лице молодого человека отразилось облегчение.

– Благодарю вас, ваша светлость.

Слуга торопливо вышел, словно боялся, что Уилл передумает. Какое косное общество! Все озабочены тем, как бы не оскорбить человека, обладающего титулом. Его охватила тоска по родному дому. Он надеялся, что Алисия и Дэвид справляются несмотря на внешнюю суровость, его сестра была сентиментальной, мягкосердечной женщиной, конечно, ей их очень не хватает.

Почти так же, как ему не хватает ее.

Он придвинул к себе тарелку с тушеным мясом и вздохнул. Аромат блюда напомнил ему о замечательной стряпне его мачехи. Она бы не одобрила его поездки сюда, но ей понравился бы его план распродать все, что можно.

Покончив с прекрасно приготовленным кушаньем, он направился к лестнице, собираясь найти свою комнату и наконец-то заснуть не на качающейся койке.

– Горничные только что закончили работу в вашей спальне. Это первая дверь справа.

– А где дети?

Кеннет улыбнулся:

– Они на третьем этаже. Спокойной ночи, ваша светлость.

– Спокойной ночи, Кеннет.

Уилл поднялся наверх и открыл дверь в первую комнату. Заглянув внутрь, убедился, что девочки крепко спят. Слава Богу. Ему больше не хотелось никаких разговоров, только добраться до постели. Он прошел дальше и открыл дверь в комнату слева. Все мальчики спали, кроме Майкла.

– Майкл, с тобой все в порядке? – шепотом спросил он.

– Уйди, Уилл.

Уилл улыбнулся. Если Майкл говорил «уйди», это означал о, что надо поговорить. Уилл присел на краешек кровати и обвел глазами комнату.

– Хорошо снова оказаться в настоящей кровати?

– Ну да.

Уилл погладил сводного брата по голове.

– Мы не останемся здесь надолго.

– Джеймс сказал, что когда ты увидишь все деньги, которые у тебя будут здесь, ты не захочешь уезжать.

– Твой брат дурачок.

– Я знаю.

– Все, что я хочу, осталось в Америке, – сказал Уилл, представив себе хорошенькое, бесхитростное лицо Эбигейл. – Когда я продам здесь все, я смогу получить то, что хочу, и обеспечить всем вам лучшую жизнь. Так что выше голову. Мне понадобятся всего два месяца.

– Джеймс сказал, что все это ты можешь иметь здесь, и даже больше. Потому что ты – герцог.

– Ну, мы ведь уже пришли к выводу, что Джеймс просто дурачок.

– Да, – со смехом согласился Майкл.

Уилл еще не привык к прорывающимся в голосе Майкла низким нотам. В свои четырнадцать лет Майкл был долговязым полумальчиком – полумужчиной.

У некоторых твоих старших братьев и сестер сложилось идеализированное представление об Англии, – прошептал Уилл.

– Но не у меня.

– Не у тебя. Но наверняка у Джеймса, Элли и Люси. Вот почему я настоял, чтобы все вы поехали со мной. Вам необходимо увидеть Англию, какой я ее помню. Бедность, разделение на классы; люди не могут добиться успеха, если у них нет титула, как ваш отец и я.

– Но у тебя есть титул, Уилл.

Уилл вздохнул и взъерошил мальчику волосы.

– А если бы у меня, его не было, я был бы ничем, вот почему я не могу остаться.

Майкл кивнул:

– Спокойной ночи, Уилл.

Он спустился этажом ниже, взялся за ручку двери и остановился. Что сказал Кеннет, вторая дверь слева или справа? Уилл так замучился, что не мог вспомнить. Он открыл дверь слева и услышал слабый женский вскрик откуда-то от камина. Женщина обернулась и уставилась на него.

– Что вы делаете в моей спальне?

Неяркий огонь в камине высвечивал тонкие линии ее тела, а длинные волосы были неправдоподобно темно-красными и, казалось, светились. Он увидел покрытое веснушками лицо в форме сердечка, вздернутый носик, губы не слишком полные, но и не тонкие, и зеленые глаза, которые в полумраке комнаты мерцали, как изумруды.

Весь вечер он был настолько погружен в дела, что не заметил, как она прелестна. Он обратил внимание только на ее неприязненность.

– Ваша светлость? – пискнула она.