– Мой день рождения? – удивилась она.

– Мне нужно знать, пусть приблизительно, месяц, когда вы были зачаты. Тогда я смогу узнать, где были ваши родители в это время. Я смогу узнать, был ли его отец в соответствующий отрезок времени в том же месте.

– О, в этом есть смысл. Я родилась 20 апреля 1791 года. И как говорила моя мать, в положенный срок.

– Где?

– В Кендале.

– Очень хорошо, – кивнул он. – Может быть, потанцуем?

– Нет, благодарю вас.

– Как хотите. Когда я что-нибудь узнаю, дам вам знать. – Сомертон отошел и исчез в толпе.

Какой странный человек, подумала она. Оглядев зал, она нашла глазами Уилла, который с хмурым видом шел к ней.

– Что хотел от вас Сомертон? – подойдя, спросил он.

– Вам это должно быть известно, – ответила Элизабет недовольным тоном. Ей не понравилось, что Уилл обратился к Сомертону, не посоветовавшись с ней.

– Откуда я могу это знать?

– Вы рассказали ему, что произошло. Он подходил ко мне, чтобы задать несколько вопросов, сказал, что, сможет помочь.

Уилл удивился и провел рукой по волосам.

– Элизабет, я ничего не говорил Сомертону.

– Откуда же он узнал? Я ему не говорила.

– Но вы говорили со своей подругой Софи.

Элизабет посмотрела на него и покачала головой:

– Они даже не знают друг друга. Может быть, леди Кантуэлл услышала что-то, когда мы с Софи обсуждали ситуацию, и рассказала Сомертону.

– Может быть, – протянул Уилл. – И что сказал Сомертон?

Элизабет передала ему содержание разговора.

– Как вы думаете, он сможет узнать что-нибудь?

Уилл пожал плечами:

– Представления не имею. Я считал, что вы знаете этого человека лучше, чем я.

– Мне известны скорее слухи, чем реальные вещи. Дженнетт уверяла, что Сомертон помог ей соединиться с ее мужем, правда, не сказала, каким образом.

– Тогда мы можем только ждать и надеяться. – Уилл протянул ей руку: – Потанцуем?

– Нам не следует танцевать сегодня. – Элизабет хотелось танцевать, но ее пугали возможные последствия, Уилл наклонился к ней, и она ощутила запах его мыла. В этот вечер знакомый аромат опьянял ее больше, чем всегда. Ей хотелось вдыхать его, раствориться в нем.

– Вы когда-нибудь хотели сделать то, что представлялось вам совершенно неприемлемым? – шепнул он.

Это случилось, когда она встретила Уилла.

– Очень хорошо, будем танцевать, пока вы не сказали чего-нибудь, о чем потом будете сожалеть.

– Я не сожалею ни об одном мгновении, проведенном с вами, сказал он ей на ухо, когда она взялась за подставленную им руку.

На секунду сердце ее остановилось. Ей хотелось спросить у него, что означают его слова, но она понимала, что делать этого нельзя. Пока они не будут уверены в том, что не являются родственниками, между ними ничего не должно происходить. И от этой мысли сердце ее наполнилось печалью.

Никогда еще ей не было так приятно находиться рядом с мужчиной, как сейчас с Уиллом. Танец начался, и все ее мысли сосредоточились на нем. Его карие глаза блестели в свете свечей, он улыбался ей. Элизабет по-прежнему хотела его.

– Вам не стоит так смотреть на меня, – шепнул он. Элизабет моргнула и отвела глаза.

– Прошу прощения?

– Вы смотрите на меня так, словно хотите съесть. Хотя я совсем не против, чтобы вы так смотрели на меня дома, здесь это выглядит несколько неподобающе. Не говоря уже о том, что это настраивает меня на определенный лад.

– О? – Она не верила своим ушам. – Уилл сделал ей замечание относительно ее манер. Должно быть, она перестаралась, обучая его.

Но как замечательно чувствовать себя в его объятиях. Даже через шелковые перчатки она ощущала тепло его рук. Если бы можно было снять перчатки и провести руками по его коже.

– Вы снова так смотрите, – шепнул он.

Она тряхнула головой. Ей надо взять себя в руки. Когда танец закончился, они с Уиллом вернулись на свое место, и она сразу же пробормотала извинение.

– Мне нужно отойти в дамскую комнату, – сказала она.

Он кивнул:

– Конечно. Может быть, мы еще потанцуем позже.

Она не могла удержаться от улыбки:

– Может быть.

Элизабет знала, что больше не сможет танцевать с ним на этом балу. Когда он был рядом, она теряла способность мыслить. Она опасалась пылких грез наяву в его руках.

Направляясь в дамскую комнату, она размышляла о том, сможет ли Сомертон в действительности узнать что-то о ее семье. Она надеялась, что сможет, потому что надежда найти дневник матери слабела с каждым днем.

В дамской комнате было пусто, если не считать Кэролайн.

– Вы не вняли моему предостережению, не так ли? – произнесла Кэролайн, складывая руки на своем округлившемся животе.

– Предостережению? Какому предостережению?

– Относительно герцога. Вы танцевали с ним.

– Вы сказали, что он может оказаться моим братом. Я не понимаю, почему это означает, что я не могу танцевать с ним. – Элизабет попыталась пройти мимо Кэролайн:

Ладонь Кэролайн легла на руку Элизабет.

– Танец – невинное занятие, но легко предположить нечто большее.

– Это вас не касается, Кэролайн.

– Если вы глумитесь над всем родом, то касается. Могут пострадать ваши сестры, а также мы с Ричардом. Я не позволю. – Кэролайн выпустила ее руку, но прежде крепко сжала ее.

Элизабет стало не по себе. Она никогда не видела Кэролайн такой злобной.

– Вам и моим сестрам мое поведение ничем не угрожает.

– Слухам и сплетням трудно противостоять, Элизабет. Элизабет хотела выйти, но остановилась и уставилась на Кэролайн.

– Какой именно слух вы имеете в виду, Кэролайн? Что, возможно, герцог приходится мне сводным братом? Разве это позорно? У доброй половины общества есть сводные братья и сестры. По закону я дочь прежнего герцога. Он никогда не отрекался от меня.

Кэролайн подняла бровь:

– В самом деле?

– Да.

– Даже если вы были близки с нынешним герцогом?

– Это ложь.

Кэролайн расплылась в улыбке:

– Так ли, моя дорогая? Мы обе знаем, что многие слухи не имеют под собой почвы, но это не мешает языкам делать свое дело.

Уилл вошел в карточную комнату и осмотрелся, в надежде увидеть дружеское лицо. Но увидел Ричарда, сильно подвыпившего и явно проигрывавшего. Он выглядел постаревшим и изнуренным. Должно быть, так действует на мужчину молодая жена.

– Нам надо поговорить, – сказал Сомертон, появившийся рядом.

– Вы самый неуловимый человек, которого мне приходилось встречать. Я не слышал, как вы подошли.

Сомертон ухмыльнулся:

– Я всегда появляюсь внезапно.

Они прошли в сад и отыскали укромное место.

– Я не смог найти что-нибудь о Ричарде, кроме того, что в последнее время он стал много играть. Но это можно объяснить желанием оказаться подальше от мегеры, на которой он женился.

– А Кэролайн? – спросил Уилл.

– Я бы никогда не повернулся спиной к этой женщине. Она способна убить любого, только бы добиться своего.

Уилл не сомневался в этом.

– И она хочет стать герцогиней.

– Именно, но если ей это не удастся, – сказал Сомертон, – то она постарается сделать герцогом одного из своих детей.

– Она хочет держать меня подальше от Элизабет, тогда ей легче будет достичь желаемого. – Уилл был уверен в этом. Кэролайн вполне могла распустить о них ложный слух. – Мне нужны доказательства, – сказал он.

– Над этим я тоже работаю, – ответил Сомертон.

– Как вы узнаете?

Сомертон покачал головой:

– Такой человек, как я, никогда не называет свои источники.

– Вы считаете, что сможете помочь мне?

Сомертон отвел глаза.

– Я надеюсь на это.

Леди Кантуэлл жила в большом доме на Кавендиш-сквер, и когда они с Элизабет подъехали к нему, неясное предчувствие беды охватило Уилла. Что-то в старой леди напоминало Уиллу его покойную бабушку. Но эта леди была непреклоннее и круче нравом, чем его бабушка. Бабушка умерла, когда ему было всего семь лет, но он хорошо помнил ее.