– Пожалуй, я помогу твоей сестре, – сказала Элизабет Саре.

– Я не знаю, какую материю выбрать, – пожаловалась Элли.

– Для начала белый шелк и голубой муслин, – сказала Элизабет, подходя к столу, на котором мадам Болье разложила ткани. – Вам очень пойдет светлое.

Элли сжала руку Элизабет:

– Спасибо. Я ни на чем не смогла бы остановиться без вашей помощи.

Элизабет улыбнулась:

– Мы сейчас быстро подберем все, что нужно. – Она повернулась к портнихе и добавила: – Белый шелк – для представления ко двору. Это приличествует сестре герцога.

– Да, миледи, – отозвалась мадам Болье. – По-моему, к ее глазам подойдут сапфиры.

– Сапфиры? – пролепетала Элли.

– Прекрасный выбор, мадам. Ничего слишком бросающегося в глаза. Я припоминаю, у моей матери был очень красивый сапфировый кулон и серьги к нему, которые должны идеально подойти к этому платью.

Элизабет молила Бога, чтобы Уильяма не слишком огорчили цены, но платье для представления ко двору должно быть самым красивым из тех, которые молодой женщине предстояло носить какое-то время. И оно должно соответствовать представлению королевы о том, каким ему полагается быть, – непростая задача.

Пока они выбирали ткани для Элли, мадам Болье обмеряла стоявшую с недовольным видом Люси. Затем Элизабет и мадам в течение нескольких минут совещались о том, что подойдет Люси. Пастельные тона на темненькой Люси смотрелись бы линялыми и выцветшими.

– Слишком темное не пойдет, она ведь совсем молоденькая, – сказала мадам Болье.

– С этим я согласна, но пастельные тона тоже не годятся. – Элизабет задумалась. Припоминая, что носила Дженнетт в таком возрасте, и вспомнила. – Слоновая кость для представления ко двору и светлые оттенки различных цветов для остального.

– Вы уверены? – спросила портниха.

– Да. Такие цвета выбирала леди Дженнетт в ее возрасте.

Мадам Болье кивнула:

– Я помню! Я сошью несколько таких платьев.

– Кто такая леди Дженнетт? – нетерпеливо спросила Люси.

– Моя близкая подруга, – ответила Элизабет. – Я вас познакомлю с ней. Когда все будет готово, мы научим вас хорошим манерам. Я также найму вам учителя танцев.

– Хорошим манерам?

Люси хихикнула.

– Она говорит точь-в-точь как Эбигейл с ее хорошими манерами и чопорностью.

– Кто такая Эбигейл? – спросила Элизабет, надеясь, что это та самая Эбигейл, о которой говорил Уильям.

Элли покачала головой.

– Эбигейл Мейсон. Уилл думает, что они любят друг друга.

– А вы так не думаете? – быстро спросила Элизабет.

– Нет, – в один голос ответили Элли и Люси.

Элизабет пождала, пока уйдет портниха, а потом задала еще несколько вопросов.

– Почему вы считаете, что ваш брат не влюблен в Эбигейл Мейсон?

Люси плюхнулась на кровать.

– Это ужасная особа. Он просто не может быть влюблен в нее. Ее интересуют только положение в обществе и деньги.

– Сейчас у него все это есть. Так почему она не вышла за него замуж прежде, чем он поехал в Лондон?

– Мы этого не знаем, – сказала Элли. – Я никогда не понимала, что он в ней нашел. Она производит впечатление очень… ну, эгоистичной. Может быть, за последние пять лет, она изменилась, но я в этом очень сомневаюсь.

Элизабет нахмурилась. Во всем сказанном не было смысла.

– Как вы считаете, Уилл действительно любит ее?

Люси засмеялась.

– Мой брат – глупец, когда дело касается женщин. Он считает, что поскольку она из образцовой американской семьи, то непременно станет идеальной женой.

– То есть все дело в ее имени и окружении, прошептала Элизабет.

– Совершенно верно, – сказала Элли, кивнув.

Имя для него важнее, чем настоящая любовь.

Имя.

«А у меня, – подумала Элизабет, – вообще нет имени».

Ричард вслед за женой вошел в их дом на Кавендиш-стрит. Кэролайн вихрем ворвалась в прихожую и швырнула на пол сумочку. Гнев ее все возрастал.

– Должно же быть что-то, что мы можем сделать! – кричала она.

Ричард подобрал сумочку и передал ее служанке.

Вслед за разбушевавшейся женой он прошел в малую гостиную.

– Боюсь, мы ничего не можем сделать.

– Ты видел, как он смотрит на Элизабет. И она назвала его по имени! Может быть, он собирается взять ее в жены, чтобы она народила ему кучу детей, как его отец.

Ричард сел и откинулся в кресле. Почему он думал, что брак с молодой женщиной будет удачным? Она доводила его до белого каления, и из-за нее он по уши влез в долги.

– Кэролайн, он – герцог. Пока он жив, я буду только бароном. Ты должна с этим смириться.

– Мои… наши дети заслуживают лучшего. Конечно, сейчас ты являешься предполагаемым наследником. Если с герцогом что-нибудь приключится до того, как у него появятся дети…

Ричард приподнял голову и уставился на жену.

– Даже не думай об этом, Кэролайн. Кэролайн хмыкнула.

– Я уж точно не собиралась его убивать.

– Тогда что ты имела в виду?

Она сложила руки на своем выпиравшем животе.

– Если у него не будет детей, следующим герцогом станешь ты или один из наших сыновей.

Эта женщина сошла с ума.

– И как ты собираешься помешать ему, обзавестись потомством? Ему всего двадцать восемь лет. Его едва ли можно назвать старым.

– Он может никогда не жениться, – просто сказала она.

– Боюсь, он не нуждается в нашем разрешении, дорогая. И между герцогом и Элизабет, кажется, что-то происходит.

– Согласна. Поэтому нам следует разлучить их.

Ричард покачал головой, он был сыт по горло этим разговором.

– И как, по-твоему, мы можем этого добиться?

– Для любых отношений смертельно опасны слухи, распространяемые в обществе.

– Он может найти другую женщину.

Кэролайн рассмеялась.

– Я что-нибудь придумаю. Если мы испортим его репутацию, он никого не найдет.

Ричард только покачал головой. Он хорошо знал, и ей тоже следовало бы знать, что когда леди захочет стать герцогиней, она выйдет замуж хоть за дьявола.

В последующие несколько дней Элизабет наняла учителя и гувернантку. Она нашла камердинера для Уилла, позаботилась о том, чтобы у мальчиков появилась новая одежда, и попыталась научить их, как вести себя за столом. По большей части они вели себя вполне сносно. Но мальчик, сидевший напротив, был ее главной проблемой.

– Попробуйте еще раз, – упрашивала его Элизабет.

Уильям сжал кулаки с такой силой, что она испугалась, как бы он не взорвался. Целый час она пыталась обучить его сложным правилам поведения в обществе с учетом социальных рангов. Вообще он был умным, но порой становился очень упрямым.

– Герцог выше по социальному рангу, чем остальные пэры, за исключением короля и королевы, – повторил он.

– А принц-регент?

– Ах, как я мог забыть о мужчине, который должен изображать короля, потому что его отец безумен.

Все это время он расхаживал взад-вперед. Когда он приближался к ней, а затем отходил, ее сердце начинало биться с перебоями.

– Но как его ранг соотносится с вашим?

Он так долго смотрел на нее, что она принялась рассматривать толстый справочник Дебретта, лежавший у нее на коленях:

– Этот принц более высокого ранга, чем остальные. Элизабет улыбнулась ему:

– Правильно. Принцы могут повышаться в ранге до герцога. Теперь, пожалуйста, назовите пэров ниже вас по рангу.

Уильям, сощурившись, уставился на нее и быстро перечислил титулы.

– Это самые никчемные вещи, которые мне когда-либо приходилось заучивать, – сказал он.

– Вы не сможете выезжать из дома и общаться с другими пэрами, пока не поймете, какое место занимаете в обществе.

– А если не пойму?

Терпение Элизабет было на пределе.

– Если не поймете, станете посмешищем.

Он сел в кресло напротив нее.

– В чем это будет выражаться?

– Никто из джентльменов вашего ранга не захочет иметь с вами дело. Они откажутся вести с вами переговоры о продаже вашего имущества. То же самое ждет ваших сестер и меня.