– Хм. Но ваши слова красноречиво свидетельствуют о том, что вы оскорбили ее.

– Я никогда ее не оскорблял.

– Эта женщина не замужем. Все, что у нее есть, – это принадлежность к роду Кендалов, и если вы отвергаете ее родственников, вы тем самым отвергаете ее.

Черт побери этого человека с его интуицией.

– Кажется, я попросил ее сегодня же покинуть дом, – пробормотал Уилл, прежде чем опрокинуть в рот следующую порцию виски.

– Что вы сделали? – Сомертон стукнул стаканом по столу, и все в комнате обернулись на них. – Занимайтесь своими делами! – рявкнул он, обращаясь к окружающим.

Уилл вернулся к главному моменту выяснения отношений с Элизабет.

– Я сказал, что ей, должно быть, пора покинуть мой дом.

– Вы глупец! – Сомертон встал и стянул Уилла со стула. – Идемте!

– Куда идти?

– Вы возвращаетесь домой с поджатым хвостом и извиняетесь перед леди. – Сомертон не выпускал руку Уилла и тащил его за собой через холл. – Ей некуда идти. И не только это, сейчас вы в ней очень нуждаетесь.

– Я не нуждаюсь в ней, – солгал Уилл.

– Правда? – Сомертон остановился, лишь когда они вышли на крыльцо. – Вы в состоянии один управляться со всеми детьми? Вы можете подготовить сестер к представлению королеве? Это вы нанимали слуг, учителей, гувернантку?

– Нет – признал Уилл.

– Вот именно.

Элизабет опустилась на колени и попыталась прощупать низ стола в спальне Уилла. Как она ни старалась, ощупать все дно было невозможно, не растянувшись на полу. Она легла на ковер и подлезла под стол.

Пожалуйста, молила она стол выдать ей хранимые им секреты. Хорошо еще, что у него были резные ножки и только один большой ящик. Она смутно помнила, что ее мать писала письма именно за этим столом. А это имело смысл лишь в том случае, если в нем было потайное отделение.

Она прощупала все боковые поверхности ящика, но никаких выступов не обнаружила. Проведя рукой по всему дну, она поняла, что стол не хранит никаких секретов. Слезы выступили у нее на глазах. Ей никогда не узнать, кто же она.

Завтра она соберет свои вещи и уедет к Софи. Элизабет потерла глаза. И зачем только она стала ему перечить…

– Почему я не держала свой рот на замке?

– Этого я не могу сказать наверняка. И мне неведомо, почему вы в моей спальне и под моим столом.

Элизабет села так быстро, что стукнулась головой о стол.

– Ой!

Она неуклюже выползла из-под стола и обнаружила Уилла, наблюдавшего за ней. Его карие глаза потемнели от гнева. Зря она надеялась, что со временем его гнев утихнет. Он выглядел еще более раздраженным, чем когда уходил из дома.

Сообразив, что она стоит перед ним в одной ночной рубашке с накинутым поверх халатом, она плотнее запахнула халат.

– Потрудитесь объяснить, что, черт возьми, вы делаете в моей спальне?

– Хмм… Я искала кое-что, – сказала она.

– Под столом?

– Шшш, дети спят.

– Они наверху, им ничего не слышно. – Он сложил руки на груди. – Что вы ищете, Элизабет?

– Некую вещь, которая принадлежала моей матери. – Она молила Бога, чтобы на этом он прекратил расспросы.

– И?

– И что?

Уилл сделал глубокий вдох, как если бы ему было трудно сдерживать гнев.

– Почему вы ищете ее под столом?

Она обошла его и двинулась к двери.

– Вас это не касается.

Она не успела дойти до двери – он привлек ее к себе.

– Попробуйте еще раз.

Сердце бешено стучало в ее груди.

– Я уже сказала, что к вам это никакого отношения не имеет. Теперь извините меня, мне нужно идти собирать вещи.

Его губы сложились в высокомерную улыбку.

– Вы никуда не пойдете, пока не скажете мне правды.

Он привлек ее еще ближе, теперь она ощутила исходившие от него запахи.

– О Боже, от вас пахнет виски и дешевыми женщинами, – сказала она, отпрянув от него.

– Не думаю, что любая из тех женщин стоит дешево.

Элизабет от удивления раскрыла рот:

– Вы… вы…

Больше она ничего не смогла произнести. Что она могла сказать мужчине, который только что возвратился из борделя?…

– Вы были правы насчет дурного влияния Сомертона, – с коротким смешком заявил Уилл.

– Из чего следует, что вы были с ним.

– Так о чем это мы? – спросил он. – Ах да, почему вы ночью оказались в моей спальне? – Он снова потянул ее к себе. – Не то чтобы я был против, но вам следовало бы предупредить меня.

Он привлек ее к себе на грудь.

– Должен признаться, я недооценивал вас, Элизабет.

– Как это понять? – Она оказалась так близко к нему, что если бы захотела поцеловать его, ей бы это легко удалось – его губы были в нескольких дюймах, от ее губ. И вот беда, ей хотелось поцеловать его.

– Я не понимал, что, вы относитесь к тому типу женщин, которые способны прийти в спальню мужчины, – сказал он и прильнул к ее губам.

Этот вечерний поцелуй оказался куда более чувственным, чем дневной. Его губы не отрывались от ее губ до тех пор, пока они не приоткрылись. Она наслаждалась его дыханием с привкусом виски, его язык зажег огонь, который добрался до ее лона. Его руки потянулись к завязкам ее халатика и развязали тугой узел. Он распахнул халатик, под которым оказалась легкая рубашка из хлопчатобумажной материи.

На миг он отодвинулся, чтобы лучше видеть. Ее соски затвердели, превратились в тугие пики, которые отзывались на его прикосновения. Он со стоном поцеловал ее крепче. Его рука легла на ее грудь, большой палец поглаживал сосок. Горячая влага заливала ее. Бедра заходили у его бедер в вечном ритуале.

Она нежно застонала, когда его палец продолжил сладостную муку. Он просунул руки ей за спину, прижимая ее к своей груди.

Она знала, что ей следует оторваться от его пьянящего тела. Но вместо этого обхватила его за шею и вжала в него свои выпирающие груди. Ей хотелось, чтобы он снова трогал ее там. Хуже, ей хотелось, чтобы он трогал и другие места на ее теле.

Как могло то, что – она знала это – было плохим, ощущаться как чудесное? Этот мужчина совсем не подходил ей. Но тогда почему ей хотелось ощущать его прикосновения? О Боже, она превращается в распутницу. Ей передалось влияние ее подруг.

Она вырвалась и убежала из комнаты. Оказавшись в своей спальне, она заперла дверь. Ведь если он захочет войти в нее, она может не устоять. Она села на кровать и с бьющимся сердцем ждала. Он поцеловал ее дважды за один день. И не братским поцелуем в щечку, а страстным, усиливающим ее желание.

Он никогда не узнает, что она искала в его комнате. Остальную часть ночи она потратит на придумывание отговорки. Получится ли? Что может леди прикрепить к нижней поверхности стола?

Драгоценности?

Может быть, и сгодится как объяснение. Она скажет ему, что ее мать спрятала часть своих драгоценностей, чтобы отец не смог их продать.

Элизабет легла на кровать. Какая чепуха! У отца не было необходимости продавать украшения ее матери.

Письмо? В этом варианте больше смысла. Ее мать спрятала письмо от ее отца, потому что… у нее был роман. Нет! Потому что ее мать припрятала немного денег и оставила письмо с указанием места. Элизабет решила отыскать письмо, с тем, чтобы забрать эти деньги, которые нужны ей, чтобы чувствовать себя увереннее в новых обстоятельствах.

Отлично!

По крайней мере, будет отлично, если Уилл поверит ей.

Уилл расхаживал по салону, ожидая, когда все соберутся. Ему нужно показать детям темные стороны Лондона. Они должны знать, что не всем здесь живется так же хорошо, как им.

– Пожалуйста, откажитесь от вашего намерения, – умоляла его Элизабет.

Эго были первые слова, которые она сказала ему, войдя в комнату. Она никак не упомянула о том, что произошло между ними в его спальне, а у него в тот момент не было никакого желания говорить об этом. Когда они вернутся, он попросит ее назвать более вразумительную причину, по которой она оказалась в его комнате поздно вечером.