Круг людей, особо приближенных к председателю правления Азово-Черноморского банка, был прихотлив, профессионален и живописен. Это в первую очередь Байбаков Сергей Иванович по прозвищу Карандусик, обладающий магнетическим обаянием с полным отсутствием нравственных основ. Он мог сделать подлость, покусать вашу собаку, соблазнить вашу жену, обмануть лично вас и воспользоваться вашими деньгами. Все это не имело никакого значения, все теряло смысл, отступало перед его потрясающе наглым, наступательно-агрессивным обаянием. Он улыбнется, сделает глаза виноватыми, разведет руками, робко склонит голову, и хрен с ней, с покусанной собакой, соблазненной женой, деньгами, и «как тебе не стыдно, плут ты этакий». Обаяние — страшная вещь. Аскольд Иванов познакомился с Карандусиком в колонии усиленного режима. Сергей Иванович Байбаков изволил в ней мотать срок за ограбление с убийством и изнасилованием тридцатилетней потерпевшей, известной скупщицы краденого Натальи Манохиной по кличке Люся. Карандусик признался судье, что потерял голову от возбуждения, и поэтому, кроме ограбления, он изнасиловал и зарезал Люсю. Карандусик разводил руками и опускал голову. Судья счел объяснения подсудимого смягчающими обстоятельствами, достаточными для вынесения мягкого приговора… Аскольд это качество Карандусика отметил и зафиксировал в памяти. Когда пришло время новой жизни, Карандусик обрел в ней свое законное место, стал заместителем Аскольда, своего рода пресс-секретарем, отвечающим за безмятежное спокойствие солидных вкладчиков банка. Спокойный и безмятежный солидный вкладчик — это то же самое, что блистательно красивая и сексапильная любовница без капризов и запросов. Сергей Иванович Байбаков справлялся с этим.

Банк, в котором Аскольд являлся председателем правления, несмотря на то что делал деньги из воздуха, имел в штате триста человек служащих и хорошо оснащенную, разветвленную сеть службы безопасности, начальником которой некогда был Сергей Васильев. Вообще-то учредителями банка считались три известных академика, накачанных мощными дозами заслуженности, наград и прожитых лет. Аскольд не обманывался на этот счет, он знал, что истинные хозяева банка — люди без имен, не зафиксированные в документах и потрепывающие академиков властной рукой по многомудрой холке.

Правление банка состояло из шести человек: начальник отдела кредитования был толстым, честным, умным и улыбчивым; начальник биржевого отдела — честным, умным, неулыбчивым и худым. Остальные члены правления были точно такими же, если не считать легких индивидуальных отклонений в ту или иную сторону. Так, начальник юридического отдела имел на затылке родимое пятно, напоминающее географическое очертание Италии, и не умел плавать, а начальник инвестиционного отдела любил жену и мечтал о любовнице африканского происхождения.

Аскольд Борисович Иванов, банкир, выглядел беспристрастным, а вот Аскольд Иванов, родом из жуликоватого таганрогского детства, рвал, метал и впадал в депрессию. «Он уже спился, я его из дерьма вытащил, — со злостью плакал Аскольд невидимыми, сухими слезами. — Он меня фактически предал. Эх, Серега!» Отбросив слезы, Аскольд перешел к размышлениям: «Но он был прав в том смысле, что нельзя унижать тех, кто может унизить тебя». «Нет, все равно он не прав», — вновь поглупел Иванов. — У меня будет новый начальник службы безопасности, а Сергей пусть поработает простым инкассатором, понюхает службы», — перешел к полному разброду мыслей Аскольд и, зевнув, перевернулся на бок, сталкиваясь взглядом с лежащей рядом Ирочкой Васиной, которая неусыпным оком похотливой и ярко-красивой девственницы ждала конкретного и болезненного внедрения Аскольдовой плоти в себя. Аскольд нервно зевнул еще раз. В эту ночь он уже в который раз не смог пробить вход в Ирочкино междуно-жье, несмотря на то что был напряженным, стремительным и мощным. «Сюда шахтера с кайлом надо», — мелькнула в нем циничная мысль. Но Ирочка Васина все же нравилась Аскольду своей замаскированной интеллигентностью и хорошо прочерченными формами тела, а ее неуступчивое лоно даже вызывало в Аскольде уважение. Он ласково поцеловал Ирочку в шею и подумал: «Я все равно буду первым». «Все мужики козлы», — подумала в свою очередь Ирочка, но энергичное упорство Аскольда ей нравилось все больше и больше.

Далеко не каждый сочинец знает о том, что в их городе существует уютное трехэтажное здание, которое в реестре отдела учета городской собственности горисполкома значится как здание № 7. Это гостиница «Домик». В ней все, от фронтальной строгости линий до толщины стен, от оформления трех номеров до роскошной тенистости дворика, поставлено на службу Тайне. Гостиницу окружает высокий кованый забор, небольшой, по-южному густо сплетенный лес и незаметные глазу серебристые проволочки-колокольчики, сообщающие куда надо о том, что кто-то, незваный, ходит там, где не должен ходить. Официально «Домик» принадлежит МНИЦ (Международному научно-исследовательскому центру им. Вавилова), а неофициально — кто его знает кому. В нем останавливаются для отдыха ученые-генетики, представители наиболее изощренной и наиболее засекреченной науки с далеко идущими и необратимо зловещими целями. Еще в этой гостинице останавливаются люди, одного взгляда на которых достаточно, чтобы понять — это власть. Официальная она или нет, явная или скрытая, не вопрос. Власть! Этого достаточно, чтобы обходить здание гостиницы «Домик» стороной. Во дворе гостиницы был «пятачок» для вертолета, а на «пятачке» сам вертолет, был бассейн с морской водой, вокруг которого росли высокие, в два человеческих роста, борнеовские пушистые азалии голубовато-розового цвета с волокнистыми вкраплениями зеленого. Когда дул сильный ветер, азалии начинали медленно раскачиваться, распушиваться и напоминали ленивых птиц, неохотно и жутковато размахивающих крыльями. Человек со здоровой психикой и нормальным отношением к отдыху предпочел бы вырубить эти азалии, но таких людей в Сочи уже не бывает, они где-то там, с «метлой, киркой лопатой», занимаются работой, и не только общественной.

Сергей был сосредоточен и спокоен. Он обошел по внешнему периметру высокий кованый забор, окружавший странноватое трехэтажное здание. Только что на охраняемую территорию вошел объект, уродливый карлик в стиле а-ля Паганини. Сергей проследил его путь от прогулки по обочине шоссе до часового стояния, с устремленным вдаль взором, на берегу внепляжного моря, там его можно было бы ликвидировать незаметно, но это на взгляд дилетанта. Сергей же — профессионал. Он сразу засек парня, постоянно находящегося в ненавязчивой близости от объекта. Его ненавязчивость и постоянное, то и дело ускользающее от наблюдения присутствие выдавали в нем настоящего, опасного, как снежная лавина, телохранителя.'

Сразу же после того, как объект вошел на охраняемую территорию, парень исчез. Сергей прислушался к себе и, не услышав сигнала опасности, забыл о парне. Здание было какой-то привилегированной гостиницей. Поднявшись на находящуюся рядом возвышенность, Сергей, тщательно замаскировавшись, стал рассматривать местность через панорамную обзорную трубку. Эту штучку Сергей контрабандно привез с войны. Ему «подарил» ее парень, лейтенант ГРУ, убитый во время вылазки на территорию Пакистана. Именно туда сопровождала его группа, которой командовал Сергей. В тот раз они не достигли цели, разведчик погиб. Сергея удивила не смерть разведчика, а ее непредсказуемость. Они наблюдали за нарядом только что сменившихся пакистанских пограничников. Шесть человек с оружием садились в брезентовый фургон грузовика. Малорослый, нескладный солдатик положил ствол автомата на борт грузовика и, нечаянно зацепив гашетку, произвел одиночный выстрел в пространство. Оторвавшись от бинокля, Сергей оглянулся и увидел, что пуля обрела покой в парне из ГРУ, аккуратно проделав вход в центре лба. Парня похоронили там же, не было никакой возможности транспортировать тело на свою часть земли. Документов с собой не брали, а все разведывательные изыски, упаковав в рюкзак, забрали с собой. Все сдали по описи. Все, кроме вот этой обзорной трубки.