Тарас Веточкин, возглавив отдел аналитических инсинуаций ФСБ, ни капельки не изменился. Он был по-прежнему молодым, как и все сорокалетние, веселым, в меру циничным и не до конца искренним в тех ситуациях, когда это имеет смысл.

— Да! — резко бросил в телефонную трубку Веточкин.

— Нет! — ответили ему в ответ и выжидательно замолчали.

— Хромов? — полувопросительно поинтересовался Веточкин и сам себе ответил: — Ну да, Хромов.

— Тарас, тут такое дело, что тошно от безысходности. Дай мне информацию по Тассову Ананию Сергеевичу, его недавно застрелили, а он весь из себя засекреченный, биолог, ученый.

— Информацию? — удивился Веточкин. — По Тассову? — Не отнимая от уха трубку, он стал щелкать по клавиатуре компьютера. — ГРУ или ЦРУ, разницы никакой, доволен?

— Слушай, — беспардонность Хромова не имела границ, — а как у тебя отношения с Вьетнамом, вась-вась или аля-улю?

— Аля-васю, васю-улю… — Веточкин достал бумажник, пересчитал деньги и выщелкнул на дисплее: — Вьетнам.

— Хонда, бандюк с Черкизовского рынка, — с надеждой проговорил полковник.

— Леонид Максимыч! — возмутился Веточкин. — Это ФСБ, а не спецприемник для бомжей.

— Да ты что? А бывшего лейтенанта вьетнамской армии Шон Тиня знаешь? Он у нас за ограбление и убийство сидел. Освободился и остался в России, теперь на базаре земляков терроризирует.

— Шон Тиня? Информации нет, — соврал Веточкин. — Ищи, полковник, по своим каналам.

— Ага, — дал ему понять Хромов, что все понял. — Откуда у вас вообще информация о чем-либо, и вообще — почем дрова в Ростове?

— Там все бесплатно, Хромов, пошли лучше вечером выпьем чего-нибудь, я кефир люблю, а ты?

— В девятнадцать тридцать жду тебя на служебной машине возле Соловецкого камня. Свою машину не трогай. Я тоже кефир люблю и знаю, как он по мозгам шибает.

— В девятнадцать тридцать пять! — категорически настоял на своем Веточкин и положил трубку.

— Да-а, — скептически произнес, ни к кому не обращаясь, Хромов, покидая салон «ауди» и с наслаждением делая несколько наклонов и приседаний, чем несказанно всполошил пробегающих мимо прохожих, которые не предполагали, что солидный, седеющий человек, вышедший из солидной, официальной машины, начнет заниматься разминочной гимнастикой в центре вечерней Москвы. Оперевшись руками о скамью, Хромов сделал несколько энергичных отжиманий.

— Вот черт, а я лыжи забыл надеть. — Стоя возле отжимающегося полковника, Веточкин был похож на заботливого тренера.

— Ладно тебе, лыжи, — добродушно проворчал Хромов, прекращая свою разминку. — Куда пойдем?

— Да вот, — махнул рукой Веточкин в сторону «Детского мира», — бар хороший в «Савое».

— В «Савой»? — Хромов скептически хмыкнул. — Там полно иностранцев. А ты же знаешь, кстати, пить в окружении иностранцев — это то же самое, что плясать на похоронах.

— Ха-ха! — Веточкин развеселился. — Дремучий ты, Хромов, иностранцы сейчас такие восприимчивые к России, что после недели жизни в ней забывают все свои европейские навыки, не только спляшут на похоронах, а еще и самому виновнику торжества бокал шампанского в руку всунут.

— Это японцы, что ли? — недоверчиво, даже как-то заносчиво спросил Хромов, отходя от Веточкина к служебному «ауди» и доставая с заднего сиденья кожаный штеровский плащ.

— Японцы после азиатского кризиса в «Савое» не останавливаются, — успокоил Хромова Веточкин, с досадой рассматривая сюрпризное московское небо, бросающее вниз холодные насморочные осадки. — Они на Курском вокзале в гостиничных вагонах ночуют, одна минута — одна иена.

— Ну что ж, — решился Хромов, застегивая плащ. — Раз нельзя к «Яру», то пошли в «Савой»…

Охрана при виде Веточкина, решительно входящего в холл гостиницы, дружелюбно закивала головами. Хромов, немного задержавшись при входе, вошел как лицо, не связанное знакомством с Веточкиным. Охрана насторожилась, но, внимательно посмотрев в лицо Хромова, столь же дружелюбно, хотя и неуверенно, закивала головами — на всякий случай.

Раздевшись в гардеробной, Хромов и Веточкин вошли в ресторан. Ресторан и бар были великолепными в смысле доброхотов поесть и выпить.

— Пошли в пельменную, — сразу же стал настаивать Хромов, вспомнив, как утопил в чисто московском загуле деньги на новый автомобиль в компании с Веточкиным, Лапиным, Мироновым и подобранным ими по дороге агентом УЖАСа Рудольфом Агеевым.

— Ну уж нет, — категорически отверг это предложение Веточкин. — Я угощаю.

— Да что ты говоришь, — разозлился Хромов и, подойдя к стойке бара, небрежно бросил: — Два по сто «Перцовки».

Бармен с недоумением стал рассматривать витрину бара, затем с уважением посмотрел на Хромова, нагнулся и из сокровенной глубины извлек хрустальную испанскую бутылку с десятком выдавленных на ней медалей. Благоговейно разлив по стаканчикам, доверительно шепнул Хромову:

— Первач, батя лично для меня делал, тройная очистка через березовую золу, песок из песочных часов и уголь, на красном перце «огневка» настояна, шестьдесят градусов, маде ин Неклиновка Ростовской области.

— Добро, — кивнул Хромов и махнул рукой Веточкину, показывая на стаканы.

Веточкин о чем-то оживленно разговаривал на другом конце стойки с немолодым мужчиной. Глубоко запавшие глаза с темными кругами вокруг, обвисшие щеки и весь вид показывали, что мужчина не жилец на этом свете. Увидев сигналы Хромова, Веточкин, извинившись, подошел и взял протянутый ему стакан.

— Ужинаем здесь.

Через несколько минут глубоко потрясенный Веточкин, восстановив дыхание, спросил у Хромова сдавленным голосом:

— Это жидкий перцовый баллончик?

Хромов, настороженно глядевший на него, ответил вопросом на вопрос:

— А что? — И тоже выпил.

Придя в себя, Веточкин смотрел на Хромова восхищенными глазами.

— Хорошо, ей-богу, хорошо!

За ужином наконец-то заговорили о главном.

— Знаешь что, Хромов, — осторожно начал Веточкин и с подозрением покосился на соседний столик, где веселилась шумная компания телевизионщиков, побросавшая на пол аппаратуру. — Ты УЖАС помнишь?

Помнил ли УЖАС Хромов? Конечно, помнил. Точно так же, как помнил о нем каждый член следственно-оперативной группы, работавший когда-то над раскрытием нестандартного убийства Сергея Васильева. Почти каждый из группы чувствовал себя тогда уязвленным. Профессионалы не любят, когда к ним относятся насмешливо, с пренебрежением.

— Ну? — не стал отвечать на вопрос Хромов и тоже с подозрением покосился на телевизионщиков.

— Вот что, — решительно проговорил Веточкин. — Молчим, едим, принимаем еще по сто грамм перцового средства самозащиты и уходим.

— Куда?

— В пельменную, — весело рассмеялся Веточкин.

Пельменная оказалась рестораном «Испанская кухня». Веточкин и Хромов были людьми опытными и поэтому еще по дороге стали выяснять свои финансовые возможности. У Хромова в кармане лежали снятые утром со счета деньги на «давно присмотренную шубу» для жены, а Веточкин получил зарплату, к тому же ему вернули десятитысячный долг за проданную «шестерку». «Нормально!» — решили они, и ресторан «Испанская кухня» оказался как нельзя кстати.

— Я недоумеваю, — говорил Хромов Веточкину, — почему ГРУ? Нормальное государственное учреждение, защищающее интересы страны. А мы постоянно натыкаемся на его деятельность в виде трупов и пытаемся, что самое смешное, возбудить по ним уголовные дела. Что-то перекосилось за последние пятьсот лет в Государстве Российском.

— Да, — согласился с ним Веточкин. — Трупы, сотворенные государственными учреждениями, всегда служат укреплению мира и созидательного труда, а Тассов Ананий — ученый-биолог, даже больше, он работал в области генетических форм, направленных на создание человекообразных носителей трансплантационных органов для пересадки человеку.