— Ну хорошо, — кивнул головой Иван Селиверстович. — Меня, допустим, это радует в какой-то мере. Не то что они погубят много парней из спецподразделений, это меня как раз-то и огорчает, а то, что непременно придут и убьют вас и меня, если Стефан Искра их не остановит.

— Да вы что?! Зачем же мы здесь сидим? Надо спускаться в лабораторию, вызывать немедленно нужных ассистентов, блокироваться и работать. У меня там два психа в боксах содержатся, к тому же есть идея спаренного клана и есть один сюрприз, я его недавно добыл, не отдал ни Богу, ни черту, страшенная энергия, термоядерный синтез отдыхает. Через два-три года создадим новых суперсолнечных и будем защищены. Комфортное жизнеобеспечение лаборатории рассчитано на пять лет, а там они нас не достанут.

— А хо не хо кукареку?! — В гневе и сильном волнении Иван Селиверстович облекал свою мысль в колючую броню филологического изыска, спаренного со взлохмаченной «сеновальной» метафорой. — У меня твои сюрпризы уже в печенках сидят!

Он резко развернулся вместе с вращающимся креслом к холодильнику, стоящему сбоку стола, открыл его, достал бутылку «Столичной» и двухсотпятидесятиграммовый граненый стакан, налил его до краев и выпил, не закусывая и не морщась. Секунду подумав, налил до краев второй стакан и в том же темпе выпил и его, после чего прямо из вазочки, стоящей в холодильнике, набрал полную ложку черной икры и закусил. Затем, слегка успокоившись, повернулся к Алексею Васильевичу:

— Вид у тебя какой-то бледный после болезни, а я тебя беречь должен. В общем, я твой допуск в лабораторию аннулировал на месяц, съезди в Сочи или еще куда подальше отдохнуть и не беспокойся. Самые опытные ассистенты все будут содержать в нужном порядке. Насчет безопасности не волнуйся, я запросил «лунных бабочек».

— Запросить «лунных бабочек», — неприязненно посмотрел на Ивана Селиверстовича Алексей Васильевич, — еще не значит получить их. Они ведь сами принимают решение, над ними власти нет.

— Значит, у нас судьба такая, — окончательно впал в фатализм Иван Селиверстович. — Чему быть, того не миновать.

Алексей Васильевич Чебрак раздраженно встал и молча покинул кабинет Ивана Селиверстовича, направляясь к вахте в сопровождении трех телохранителей обычного, хотя и высокого класса. По его лицу было видно, что он принял какое-то важное решение.

После того как Алексей Васильевич ушел, Иван Селиверстович откинулся в кресле и сладко заснул. Ему приснилась река Маныч, а еще приснился он сам, только совсем маленьким. Он подсек удочкой какую-то крупную рыбу, и она мощными рывками дергалась в глубине, но почему-то не он ее вытаскивал на берег, а она его втягивала в реку…

— Почему мы их терпим? — спросил начальник службы безопасности ГРУ у директора, показывая ему на стоящее за отдельной оградой здание УЖАСа.

— А их все и везде терпят, — на всякий случай одернул его глава ГРУ. — В мире грядет глобализация, а они пророки ее.

Стефан Искра, отпущенный на выходные Иваном Селиверстовичем Марущаком, на своем видавшем виды «ниссане» ехал по Ярославскому шоссе в сторону Чкаловского военного аэродрома. Он знал, что сегодня вечером сюда прибудет захваченный Малышкой пассажирский самолет с заложниками и что ее непременно будет встречать Улыбчивый. Стефан Искра любил Малышку заботливой любовью учителя…

По негласной традиции, солнечные не применяли друг к другу гипнотические возможности систем, по которым их обучали. Малышка обучалась по системе «Черная вдова». В эту систему входили занятия по манипуляционно-аккордным воздействиям на окружающих. Малышка действовала на мужчин как змея на кролика, как вода на огонь, как смерть на жизнь, устоять не мог никто. Они влюблялись в нее всем сердцем, душой, мыслями, по первому сигналу готовы были стать мужем, бросив семью, карьеру и вообще все на свете. Своей любовью Малышка уничтожила в США сорок человек, среди которых были два сенатора, четыре конгрессмена, начальник агентурного отдела ЦРУ и много ученых. Она охраняла политику воздействия на человечество МОАГУ, и все эти убийства были оправданны, хотя МОАГУ иногда и ворчало на УЖАС, не одобряя методов работы созданного ими солнечного, но в принципе не особо обращало внимания на убийства, лишь передали для Малышки через Ивана Селиверстовича список лиц, которых трогать категорически запрещалось. Малышка помнила этот список наизусть, всего-то пять тысяч человек в Соединенных Штатах.

…Стефан Искра не хотел, чтобы Малышка и Улыбчивый погибли, но был почти уверен, что этого не произойдет. Вряд ли обыкновенные методы сработают в этом случае. Стефан Искра усмехнулся — захват самолета с заложниками для солнечного не представляет труда, просто шалость. Если бы Малышка была подконтрольной, ей бы уже влепили выговор и отстранили от службы, наказав бездельем, самым тяжелым наказанием для солнечных убийц. Но Малышка была неподконтрольной и не был подконтрольным Улыбчивый. «Ну и шороху они сегодня наведут, — думал Стефан Искра, медленно двигаясь по шоссе вдоль бетонного забора военного аэродрома. — Устроят избиение младенцев». Он свернул на охраняемую бетонку, ведущую на территорию аэродрома, и через несколько метров был остановлен.

— Ваши документы, — потребовал у него широкоплечий капитан.

— Пожалуйста, — протянул ему удостоверение первого заместителя директора ФСБ Стефан Искра.

— Проезжайте, — козырнул капитан.

Стефан Искра въехал на аэродром и уже через полчаса определил качество сил, прибывших на встречу захваченного самолета. Качество было высоким, но явно недостаточным для встречи Малышки и уже где-то тут рядом находящегося Улыбчивого.

На выезде Стефан Искра притормозил у поста. На этот раз его остановил другой офицер-спецназовец и тоже взял под козырек, пропуская. «Безобразие, — огорченно думал, возвращаясь в Москву, Стефан Искра. — Фамилия первого заместителя директора ФСБ Власенко, а я показываю удостоверение с фамилией Тайрыкурюмов, и хотя бы кто ухом повел. Не я их командир, они бы у меня быстро поняли, что такое служба».

Диспетчерская служба Шереметьева-2 испытала небольшой, граничащий с грандиозным, шок, точно так же как и служба безопасности военного аэродрома Чкаловский, ожидающая самолет с заложниками. Малышка потребовала от командира экипажа, чтобы он садился в Шереметьеве, независимо от того, будет дано разрешение на посадку или нет. Командир экипажа именно так и сообщил Земле: «Даете или нет разрешение на посадку, я все равно сажусь. — Немного подумав, командир добавил: — Как Бог на душу положит». Сразу же поднялась легкая, граничащая с панической, суматоха, и разрешение на посадку дали. Единственные, кто не испытал при этом неудобств, были антитеррористические группы ФСБ и мобильная группа «Молния» ФСО. Изучив уровень профессионализма угонщика, исходя из данных, полученных из США, в ФСБ сразу же поняли, что лайнер совершит посадку не там, куда ему разрешат, а там, где этого захочет террорист, и поэтому силы распределились поровну: часть была готова к выезду в Шереметьево, а часть расположилась на аэродроме в Чкаловском.

В группе «Альфа» ФСБ и среди специалистов «Молнии» присутствовало легкое, граничащее с равнодушием, оживление, похожее на состояние человека, собравшегося на свидание с незнакомкой. Все уже примерно представляли, как выглядит террористка, альфовцы склонялись к варианту «слегка красивее Шарон Стоун», бойцы «Молнии» утверждали, что это «миниатюрная японочка, у которой груди как у Б.Б. в молодости», а журналисты безапелляционно заявляли, что это «старая мымра с накачанными мышцами». И поэтому сообщение командира экипажа было похоже на гром среди ясного неба. Когда самолет коснулся шасси посадочной полосы, он сообщил: «Террорист выпрыгнул из самолета при заходе на посадку, предварительно избавив заложников от гранат». Действительно, гранаты и шнур «У» были сложены в хвостовой части, а люк оказался открытым.