Как он и предвидел, массы были очень недовольны его запретом на охоту в лесу, и норковоротам пришлось изрядно потрудиться, чтобы заставить их уважать приказ Вождя. Зато кролики вели себя замечательно. Они плодились не только в лесу, но и в старых колониях, которые однажды уже были разорены. Их подземные города были столь запутаны и сложны, что стая неизбежно пропускала некоторые ответвления и закоулки этих темных лабиринтов, и отдельным кроликам удавалось уцелеть, затаившись в отдаленных пещерах. Даже после самой кровавой и методичной бойни разведывательные отряды время от времени приносили сообщения, что садок, числившийся среди разгромленных, снова заселен оравой длинноухих, которые успели не только уютно устроиться на старом месте, но и воспроизвести себе подобных. М-Первый и М-Второй время от времени выступали перед Мегой и норками с новейшим «научным доказательством» нарастания кроличьей угрозы, однако никакой особенной нужды в этом не было. Получив первоначальную

установку, норки отнеслись к задаче творчески и с энтузиазмом.

Вернувшись на Плато, стая приступала к последнему действу ночной драмы. Это была еще одна импровизация Психо. В садке обычно убивали не всех кроликов. Некоторых захватывали в плен и гнали на Плато, чтобы предать ритуальному «суду», являвшему собой зловещую пародию на справедливость, какой ее видели кролики в дни Сопричастных Попечителей.

Показательные процессы проводились под Кривым буком. Психо напяливал белый парик, сделанный из хвостов предыдущих жертв, и исполнял роль поочередно то судьи, то прокурора. Дюжина норок составляла жюри присяжных. Злосчастных пленников обвиняли в десятках самых разных преступлений, которые только был способен изобрести изощренный ум Психо,— начиная с «преступного поедания беззащитной травы» или «владения вызывающего вида хвостом неприличного белого цвета» и заканчивая «оскорбляющим общественную нравственность» отращиванием кроличьих зубов, развесистых ушей или жирной задницы (а нередко и того, и другого, и третьего сразу). Правда, Психо пришлось приложить немалые усилия, чтобы отучить присяжных кричать «Виновен!» еще до начала суда, но, когда это было достигнуто, пародия стала как нельзя больше похожа на оригинал.

Как только сегодняшних пленников выстроили на площадке, Психо поднялся и проговорил:

— Вы, пятеро жителей кроличьего «Садка Б», обвиняетесь в том, что являетесь кроликами и придерживаетесь присущего этим отвратительным существам образа жизни. Как свидетельствуют полученные обвинением улики, все вы развили в себе соответствующий образ мыслей, который и толкнул вас на заранее обдуманные злонамеренные действия, выразившиеся в преступном поедании травы, что противоречит закону об охране зеленых насаждений.

— Вызовите пострадавших! — крикнул кто-то. Психо наклонился и, сорвав пучок травы, положил

ее перед собой. Потом он принялся с самым бесстраст-

ным видом допрашивать траву, сам же отвечая на свои вопросы противным писклявым голоском, что вызвало среди норок настоящую бурю злобного веселья.

— Это было ужасно, Ваша честь! Мы росли себе на поляне, никого не трогали и ничего не подозревали, когда без всякой видимой причины подверглись неспровоцированному нападению. Взгляните на их зубы, Ваша честь! У моих коллег не было ни единого шанса противостоять…

Психо не договорил, переходя к любимой роли судьи.

— Уважаемые присяжные! — торжественно пробасил он. — Возможно, вы думаете, что перед вами на скамье подсудимых сидят добрые, безвредные существа, всегда поступавшие порядочно. С другой стороны, как вы уже могли убедиться, все пятеро — просто куски дерьма. Третьего не дано, так что решение этого вопроса целиком зависит от вас. Исполните же свой долг!

— Виновны! — заорал кто-то в толпе, на него зашикали.

— Требую тишины! Иначе я прикажу очистить зал, — властно крикнул Психо, вызвав новый взрыв хохота. — С моей стороны, — продолжал он, раздуваясь от важности, — достаточно будет сказать, что представленные обвинением доказательства не оставляют никаких сомнений в том, каким должен быть приговор. Как явствует из материалов процесса, эти пятеро опасных и хитрых преступников, чья личная порочность столь глубока, что, несмотря на свою богатую практику, я не припоминаю ничего подобного, вступили в преступный сговор с целью совершить упомянутое противозаконное деяние. И все же окончательное решение остается за вами, уважаемые присяжные заседатели.

Вердикт, как и всегда в таких случаях, был вынесен немедленно, и Психо огласил его, стащив с головы белый парик и надев черную шапочку, сделанную из бархатистой шкурки какого-то полуслепого зверька, которого они застали за рытьем норы и приволокли на Плато. Психо хорошо помнил допрос этого существа, которое сразу призналось, что его зовут Марк. Но Психо

так и не сумел понять ни слова из того, что выболтало черное существо, так что в конце концов он вынужден был приговорить его к смерти (по обвинению в подкопе), так и не узнав ничего нового.

Вообще говоря, он изобрел множество способов наказания виновных и применял их в зависимости от собственного каприза. Самым популярным был, конечно, «поцелуй в задницу», когда все норки по очереди садились на морды кроликов и, прижимаясь своими интимными частями к их чувствительным носам, мочились или выпускали из кишечника зловонные газы. Не столь популярными, но зато гораздо более полезными (и это признавали все) были «общественные работы». В этом случае пленных кроликов заставляли ухаживать за Плато, равномерно подгрызая разросшуюся траву.

Но сегодня Психо собирался разочаровать норок. Они очень любили, когда вечерний налет заканчивался казнью (правда, ею же неизбежно заканчивались любые наказания, в том числе и «общественные работы»). Тогда одна половина стаи устанавливала ведущий к краю обрыва живой коридор и под свист и улюлюканье прогоняла кроликов сквозь строй, награждая их пинками и укусами. В конце концов несчастные падали в воду, и там вторая группа норок либо топила их, либо разрывала на клочки. В последнее время, однако, Психо увлекся так называемыми психологическими экспериментами над животными, которые он проводил в строгом уединении своей спартанской берлоги. Движимый любопытством, он ставил эксперимент за экспериментом, но пока что сумел добиться практического подтверждения лишь для самых элементарных постулатов своей новой теории. Например, Психо сумел доказать, что кролик не сможет скакать, если перебить ему задние лапы, и не сможет видеть, если вырвать ему глаза. Особые надежды он возлагал на новые, более сложные программы, которые он надеялся осуществить в ближайшем будущем. Для этого ему и была нужна вся пятерка.

— Вы все признаны виновными, и, по моему глубокому убеждению, совершенно справедливо, — прогово-

рил он торжественно и сверкнул мутными глазками. — Поэтому я приговариваю вас к оставлению под стражей с целью проведения научных опытов.

Он замолчал на несколько мгновений, пережидая бурю возмущения.

— Всех, кроме тебя, — быстро закончил он, указывая на. самого крупного кролика из пятерки.

Разочарованный рев мгновенно перешел в восторженный крик, и норки бросились устанавливать живой коридор. По сигналу Психо несколько норковоротов окружили четверых кроликов и погнали их к казармам, где Макси оборудовал тюрьму.