Всю весну и все лето они нарушали мирное течение регулярных собраний, устраивая бессмысленные диспуты и прения, так что в конце концов положение стало настолько критическим, что Лопух и его сторонники поняли: надо действовать решительно и быстро.

Для обсуждения проблемы была тайно созвана рабочая конференция. Впоследствии Лопуху часто казалось, что до конца жизни он не забудет ужас, охвативший слушателей, когда, открывая конференцию, он со всей откровенностью сказал:

— Товарищи! Чтобы восстановить порядок на наших собраниях, нам необходимо привлечь на свою сторону какое-нибудь существо, которое обладало бы авторитетом, чрезвычайной решимостью и способно было воплощать в жизнь самые жесткие решения. Я предлагаю завербовать в наши ряды именно такого нового сторонника.

— То есть мы должны будем позвать какого-нибудь хищника? — переспросила с глупой улыбкой Кувшинка. Эта молодая крольчиха с длинной и узкой мордой сумела завоевать определенный авторитет среди молодняка благодаря своим внушительным размерам, во-первых, широко декларируемому феминизму, во-вторых, и поддержке Фронта Освобождения Червей, в-третьих.

Услышав ее слова, все остальные кролики улыбнулись. Сама идея казалась им абсурдной.

— Совершенно верно, — как мог, спокойно ответил ей Лопух.— И у меня уже есть одна кандидатура.

Это заявление мгновенно погасило все улыбки.

— Чтобы в наших рядах оказался хищник — мерзкий пожиратель мяса и убийца невинных? Да никогда! — вскричала Кувшинка. — Нет, мы не будем этого даже обсуждать!

Когда на поляне стало потише, кто-то, сохранивший толику здравого смысла» крикнул из задних рядов:

— Кого ты имеешь в виду?

— Филина Филли, — ответил Лопух, и пожар возмущения забушевал с новой силой.

В тот раз Лопуху пришлось использовать все средства из своего политического арсенала, чтобы взять своих оппонентов на измор и заставить их сдаться. Время от времени, разжигая улегшиеся было страсти какой-нибудь ловкой репликой и умело управляя дискуссией, он добивался того, что кролики предлагали альтернативную кандидатуру и сами же ее отвергали.

— Ты готов признать, что твое предложение означает нарушение наших главных принципов? — снова и снова атаковала его Кувшинка.

— Временное нарушение, — парировал Лопух.

— И что твое предложение направлено на достижение сиюминутной выгоды?

— Пожалуй, если ты так ставишь вопрос.

— И что все это, в конечном итоге, предательство и профанация?

— Возможно.

— Ну что ж, в общем-то это достаточно скверно. Не то чтобы у меня было предложение получше, но не в этом дело…

И это было только начало. Пришлось провести несколько тайных конференций, пообещать кое-какие преимущества влиятельному лобби насекомых, организовать закулисные консультации с лидерами фракций и проявить завидную политическую осмотрительность и способности к лавированию между интересами противоборствующих группировок и объединений, прежде чем Лопуху удалось изменить настроение большинства, не потеряв поддержки твердых сторонников жесткого курса, с самого начала признававших необходимость радикальных — пусть даже непопулярных — мер. И все же для нанесения сокрушительного финального удара Лопуху пришлось прибегнуть к своему главному оружию, а именно — к помощи своего прадедушки, старого кролика по имени Дедушка Длинноух, с которым он предварительно провентилировал этот вопрос. Несмотря на свой невероятный по кроличьим меркам возраст, патриарх все еще пользовался огромным авторитетом. Когда он ненадолго появился перед участниками рабочего совещания и с хрипом и одышкой заявил, что поддерживает план Лопуха, оппозиция сей же секунд сдалась и собрание утвердило состав специальной делегации, уполномочив ее вести переговоры с Филином.

— Лично я остаюсь верной моим принципам и потому не буду принимать в этой авантюре никакого участия! — заявила Кувшинка, но Лопух, втайне поздравив себя с неслыханной удачей, лишь лучезарно ей улыбнулся.

Прыгая вокруг входа в нору и ежась от ударов ледяного ветра, Лопух утешался тем, что сегодня, по крайней мере, делегация будет действовать куда целеустремленней обычного. В иные, более погожие деньки кролики то и дело останавливались по дороге, чтобы поболтать со знакомыми или полюбоваться пейзажем, и он не мог осуждать их за это. На смену пронизывающим холодным ветрам, которыми обычно заканчивалось лето, неожиданно пришла тихая и ясная погода, и листья продолжали украшать собой неподвижные ветви ильмов и буков. Ночные заморозки раскрасили их ли-монно-желтым, соломенно-желтым, кроном, оранжевым, красным, киноварью, темно-малиновым, алым, пурпуровым, марсом, индиговым, сырой сиеной, жженой охрой и умброй, и кролики исчерпали весь свой словарный запас (раздел, посвященный краскам), стараясь описать друг другу всю красоту палитры, которой пользовалась природа, создавая это великолепие. Весь лес купался в прозрачном воздухе и ярком свете умеренно теплых дней. Обильные росы сгибали травинки и сверкали в ажурных паутинах, которые приводили чувствительных кроликов в неподдельный восторг. Сырой, туманный воздух был напоен запахами перегноя и прелых листьев, и обитатели леса сняли обильный урожай грибов, которые дружно полезли из-под земли. Ягоды ежевики стали мягкими и терпкими; желуди, лещина и буковые орешки дождем сыпались с ветвей, крылатые семена кленов и

ясеней, кружась, планировали между стволами, а на болотах поспела клюква. Глянцевитые шишечки вечнозеленого падуба, одетого остроконечными, словно вощеными листьями, превзошли в блеске своем ягоды рябин, собранные в плотные, без просветов, идеально круглые кисти. В подлеске соперничали друг с дружкой желтовато-коричневые плоды шиповника и оранжевой жимолости, а ветвистый алый переступень сверкал на сером фоне папоротника. Нежнейший розовый цвет сердечек веретеницы и барбариса, неоднократно воспетых поэтами-романтиками, оттенял пурпур боярышника, покрывавшего живые изгороди наподобие тумана, внутри которого — в переплетении шипастых ветвей — пламенели мясистые ягоды.

Было так тепло, что лес, казалось, дремал. Даже перелетные птицы собирались в стаи лениво, без обычной галчливой суеты. Полевые мыши жировали среди неспешно увядающей растительности и хрустели скорлупой желудей, добираясь до вкусного ядра; белки, до отказа набив спрятанные от чужих глаз кладовые, двигались без своего обычного проворства, словно устав от изобилия ягод и плодов. Ежи и сони отложили спячку до наступления настоящих холодов и без дела слонялись между кустами. Время от времени они встречались на лесных неприметных стежках с кроликами, и тогда, остановившись для долгой, неспешной беседы, и те и другие в конце концов соглашались, что умершее лето еще никогда не баловало лесное зверье таким великолепием красок и обилием плодов. Если, конечно, тут нет никакого противоречия в терминах, поспешно добавляли они при этом. Между болтовней и кролики, и их многочисленные друзья и родственники не забывали вволю щипать нежную траву, которая продолжала расти так, словно наверняка знала, что Большие Холода никогда не наступят.

Так продолжалось, пока над долиной, словно наверстывая упущенное, не заревели неистовые ураганы. Когда же к полным мстительной злобы ветрам присоединился Большой Холод, лес оголился буквально за одну ночь, и его багряно-золотой убор превратился просто

в побитую морозцем опавшую листву неприглядного бурого цвета. В лесу не осталось ничего, на что можно было полюбоваться или поглазеть. Завывающий в ветвях ветер словно жил своей собственной, непонятной жизнью; он кружил между стволами, наполнял воздух тысячами ломких буро-коричневых листьев и то уносил их в небо, поближе к серым, неприютным облакам, то швырял прямо в морды кроликам, и от этого они нервничали больше обычного. Тот факт, что они вышли за пределы своего кормового участка, каким-то образом противоречил всем их естественным инстинктам, и к тому же кролики так устроены, что не могут совершать длительные переходи. Для кроликов не существует никакого аллюра в промежутке между ленивыми прыжками с места на место и стремительным бегом, так что вся делегация продвигалась вперед короткими и быстрыми перебежками от одного укрытия до другого. Лопух даже подумал, поморщившись, что подобный способ передвижения едва ли пристал столь высокопоставленной делегации, однако иной возможности достичь желанной цели у них не было.