— Я уже говорил Вам, что хотел бы внимательно изучить побережье. — Он обратился к ее склоненной голове и опущенным плечам. Ее окутал холод его голоса, словно он застал своего слугу, ворующего коллекционное серебро из церкви. Он пристально смотрел на ее маленькую фигурку, съежившуюся на траве, и сожалел сейчас об одном. Его напоминание о Лондоне разбередило болезненную рану.

Следом он представил себе, как эта же фигурка покачивается на волнах лицом вниз, как ее юбки свободно плавают в воде, как ее темные волосы, стелятся вокруг ее головы и напоминают морские водоросли.

— Я же говорил Вам, что собираюсь взять лодку, говорил Вам, что собираюсь сделать это в одиночку, так как прибрежные воды в этих местах очень опасны для Вас. Что Вам было непонятно в моих словах, Софи?

Все еще не поднимая головы, она сердито взглянула на него исподлобья сквозь влажные густые ресницы.

— Очень опасно, очень сложно, очень возмутительно… для женщины!

— О чем Вы говорите?

— Я видела те огни, тот корабль. У меня есть полное право участвовать в расследовании.

Он запрокинул голову и рассмеялся.

— Играете в газетного репортера, не так ли? Разве Ваш дорогой дедушка не должен заниматься этим сам?

— Не говорите так больше. Я ни в кого не играю.

— Нет? Тогда к чему все эти бессмысленные выходки? — Он наклонился и подал ей руку, чтобы помочь встать. Она долго смотрела на нее, потом подняла глаза.

— Вы выглядели в достаточной безопасности на лодке, — произнесла девушка, низким дрожащим голосом. — Если бы я составила Вам компанию, это было бы не намного рискованнее. Вы говорите об опасности, но, возможно ли, что вы боитесь того, о чем я могу узнать.

Что-то внутри его замерло.

— На что Вы намекаете?

— А что Вы скрываете?

У него перехватило дыхание от этого вопроса. Как ей пришло такое в голову? Могла она что-то слышать о нем? Неужели догадалась? Несомненно, она могла как-то увидеть мучения, съедавшие его изнутри, однако как она поняла, чем они вызваны.

О да, он скрывал много секретов. Секретов, от которых в ее жилах застыла бы кровь, и мягкое подозрение в ее взгляде сменилось бы страхом и стойким отвращением.

А пока что это подозрение могло бы сохранить ее в безопасности. Он снова протянул ей руку.

— Вставайте. Нужно поскорее доставить Вас домой.

Она сжала губы, ее глаза все еще пристально смотрели на него, но девушка приняла помощь и встала на ноги.

— Вы собираетесь проводить меня домой? — Тон ее голоса подразумевал, что ему следует тотчас отказаться от этой идеи.

— Да. И боюсь, нам придется прогуляться пешком. Я оставил Принца в деревне.

— Вы собираетесь привести меня домой, — повторила она, — в таком виде???

Он опустил взгляд и заметил то, на что не обращал внимания, охваченный гневом, страстью поцелуя и затяжной тревогой. Ах, но сейчас он мог видеть ее всю.

Она обняла себя руками поверх тонкого камзола, прикрывающего ее грудь, но еще раньше он заметил темные ореолы ее сосков. Он рассмотрел крошечную талию, затянутую корсетом, округлость ее бедер, стройные ноги, выставленные напоказ благодаря мокрой и прилипающей нижней юбке. Его внутренности заволновались.

Она застенчиво преступила ногами и кашлянула.

— Я понял, что Вы имеете в виду. — Он с трудом вдохнул воздух по сжатому горлу. — Мы дойдем до Эджкомба. По крайней мере, там найдем плащ, чтобы Вас прикрыть. Это недалеко. Мы будем придерживаться побережья и избегать дороги. Если нам повезет, нас никто не заметит.

— Как насчет Вашего друга?

Он сначала не понял, о ком она говорит. Затем его взгляд упал на далекий отблеск паруса: Ирландец применял все свое умение, чтобы выбраться к деревне.

— Вы говорите о Грейди. Я щедро заплатил ему утром. Мы можем только надеяться, что этого будет достаточно, чтобы убедить его держать язык за зубами. Я попытаюсь перехватить его прежде, чем он доберется до «Чайки».

Они некоторое время шли в тишине: она, практически без одежды, и он в одних чулках. Мужчина пытался помочь ей преодолевать ямы и колдобины, но она только, отдернув руку, приподнимала свою нижнюю юбку и шла дальше, ее серые глаза метали гром и молнии, она была полна решимости и твердости.

Она обогнала его на несколько ярдов. Он наблюдал за движением двух ее восхитительных округлостей, нижняя юбка не скрывала даже бахрому, украшавшую ее кальсоны. Он изучал решительные движения ее рук, таких же длинных, как у танцовщицы, и таких тонких, что он удивлялся, откуда у нее взялись силы, чтобы взобраться на вершину утеса.

Его глаза проследили манящий изгиб ее шеи и твердую линию позвоночника, скрытого под камзолом. Он страстно желал провести пальцами вдоль этих линий, исследовать каждый хрупкий позвонок своими пальцами, ее шею — своими губами, зарыться носом в ее волосы.

Его мысли приняли опасное направление. Между растущим долгом, покрывшим позором его имя, и неизвестным результатом, ради которого он прибыл в Пенхоллоу… Что мог он предложить такой девушке?

Все вопросы, которые нависли над ним, имели лишь один наипростейший ответ. Ничего. Даже то, что она просто находится с ним рядом, создавало угрозу ее жизни.

В один момент тот, кто приказал отправляться ему в Пенхоллоу — член преступной шайки или кто бы это ни был — может сблизиться с ним и выдвинуть требования, о смысле которых он мог только догадываться. Он не хотел, чтобы Софи находилась рядом с ним, когда это произойдет.

Когда они дошли до Эджкомба, он остановил ее перед домом.

— Если что-то раскроется в Пенхоллоу, я настойчиво требую, чтобы Вы позволили мне быть одним из причастных к этому.

Ее лицо приняло настороженное и дерзкое выражение, он настойчиво продолжил:

— Я понимаю, вы жаждете приключений. И вот что-то случилось, и мы в этом участвуем. Но это больше, чем приключение. Корнуоллский ландшафт представляет угрозу на каждом шагу, чаще всего там, где меньше всего ждешь. Болота, туманы, предательские течения…

Контрабандисты. Убийцы. Нужно ли говорить эти слова, чтобы она поняла? Но тогда возникнет другой вопрос: ей будет очень интересно, откуда он, дворянин, знает о таких вещах. Мужчина призвал к голосу разума:

— Вы не знаете этот край. Не начинайте разгадывать его загадки.

— А Вы знаете?

— Я вырос в Корнуолле, так что, да, я изучил его намного лучше Вас. А вам следует признать, что, как мужчина, я лучше подготовлен, чтобы справиться с трудностями, которые могут возникнуть.

Когда она негодующе вздернула бровь, он поднял руку.

— Как Вы вчера заметили, я могу свободно разгуливать по деревне и задавать интересующие нас вопросы. При условии, что вы позволите мне заняться этим. И я ничего не буду от Вас утаивать до тех пор, пока Вы будете соблюдать меры безопасности.

Она помолчала немного, прищурив глаза.

— Вы предлагаете мне быть осторожной?

— Да, во всех значениях этого слова.

— Вы поняли мою тягу к приключениям?

— Разумеется.

Сложив руки, она отступила.

— Я боюсь, лорд Уайклифф, Вы абсолютно ничего не поняли. Мне кажется, я сегодня допустила почти смертельную ошибку. Вы правы, я не знаю этот край так хорошо, как могла бы, и этим утром я не оказала должного уважения этой земле, как следовало бы. Я забыла принять во внимание силу ее могущества, но в следующий раз я не повторю этой ошибки. — Она сделала паузу, причмокнула губами. — Вы спасли мне жизнь, за что я Вам очень благодарна. Я прошу прощение за тот риск, которому Вы подвергли себя из-за моего поведения. Но я не думаю, что Ваше основное задание — охранять меня. С меня достаточно чрезмерно заботливого отца и деспотичного деда. Мне не нужен еще один мужчина, который жаждет руководить моей жизнью. И для Вашего сведения, предметом моей страсти является не приключение. А правда, мой лорд. Правда. Понятие, с которым вам следует обязательно познакомиться. Сейчас, если Вы одолжите мне плащ, я уйду и не доставлю вам в будущем больше никакого беспокойства.