— Я же говорил, — воображаемо приосанилось довольное Зеркало.

— Тихо, Норд, не мешай.

Он умолк, но мне это не помогло. Буквы не складывались в слова. Вернее складывались, но получалась абракадабра. Что же я упустил?

— Всё было бы слишком просто, — заметило Зеркало, не выдержав. — Здесь как-то иначе.

Я просмотрел строчки с самого начала. Ага. В первом слове изменённая буква третья от начала. Попробуем теперь в каждом последующем слове складывать и читать каждую третью букву. Ура! Получилось. У меня сложилось слово, и я уже знал, что будет дальше. Так, это слово заканчивалось последней выделенной третьей буквой, а ещё через строчку находилась другая изменённая буква, вторая с конца, и с неё начиталась следующее разумное слово. Вот так я и получил целую фразу, согласно которой, я должен был уткнуться носом в каменную стену. Зеркало ликовало.

— Старая школа! Это же методика величайшего прирождённого волшебника Веста! Подозреваю, что учителем этого юного дарования был один из лучших учеников Веста. Когда-то я знавал его…

— Вундеркинда?

— Волшебника! Мы были друзьями, почти братьями и вместе когда-то путешествовали в Фегль… Это приём называется «текстом в тексте» или «буквенный подтекст» или «двойной текст». Узнаю руку мастера. Нынче «написатели» пишут слишком буквально, без переносов, слоёв и подтекстов. А раньше…. Мастерам такое удавалось замаскировать в обычном непримечательном тексте. Нынешние разучились.

— А может быть теперь это не приветствуется или некому научить? — предположил я, рассуждая про себя: «Тексты-подтексты. Ребусы и ребусы. Ничего особенного».

— Теперь ты знаешь, в чём дело, — констатировало зеркало и поинтересовалось:

— Что будешь делать?

— Проще простого, — заулыбался я. — Сотру ключевые слова и заменю их синонимами. Думаю, пяти слов хватит, чтобы разрушить систему.

— А ты не так безнадёжен, — удивлённо протянуло зеркало. — Возможно, из тебя получился бы со временем неплохой «написатель».

— Готово! Век живи век учись, — весело объявил я через пару минут, с воодушевлением обдумывая описание своего эффектного возвращения домой на волшебном пергаменте. — Идём.

Я собрал разбросанные свитки, распихал их по карманам, туда же отправил карандаши, баронета, стёрку и Зеркало, и с замирающим сердцем приблизился к двери. И взялся за ручку. Приоткрыл, заглянул и широко распахнул. Навстречу мне хлынул золотой свет, и я шагнул…

Я шагнул… в пергаментный зал. И в первый момент зажмурился, ослеплённый ярким светом ламп. Здесь всё было сделано из золота и вначале слилось для меня в единое неразборчивое сияние. Потом я пригляделся и увидел, что огромное круглое помещение по периметру состояло сплошь из глубоких встроенных полок с бортиками, заполненных всевозможными свитками. К верхним полкам кое-где были приставлены золотые лестницы с низенькими перильцами. Круговые полки прерывались несколькими дверями и двумя высокими окнами с вышитыми золотом портьерами. А прямо передо мной зияла арка, за которой виднелся тёмный коридор. Единственное чёрное пятно в этом вызывающем блеске…

Всё вокруг давило своей помпезностью, и я бы не заметил у окна скромный, хоть и золотой пюпитр, где в углублении покоилась золочёная туба… Если бы не услышал шорох и не обнаружил невзрачную фигурку испуганно обернувшегося … Верения.

— А, вот ты где?! — сердито воскликнул я, бросился к нему и чуть не упал, споткнувшись обо что-то на полу, точнее об кого-то.

Верений испуганно вскрикнул и шарахнулся от меня, а я обнаружил, что на полу перед пюпитром лежит человек. И осторожно наклонился. От него несло палёным, — волосы обгорели, и почерневшее лицо выглядело безжизненным… Труп! Теперь уж и я резво отпрыгнул от пюпитра.

— Ч-чего эт-то?!

— Почему ты здесь? — нахмурился в ответ Верений.

— Кт-то эт-то? Ч-чего он т-тут лежит?!

— Упал! Охотник за свитками. Хотел взять Пергамент…

Я покосился на золочёную тубу.

— В ней Пергамент. Он хотел взять. Дотронулся, скорчился и упал… И всё.

Мальчишка сказал это как-то спокойно и брезгливо. Я обозлился, скакнул через тело несчастного и, схватив Верения за шиворот, несколько раз встряхнул:

— Что это значит?! Говори, сопляк!

— Отпусти! — тонко завопил мальчишка, пытаясь вырваться. — Отстань! Тебя вообще здесь быть не должно…

Я отпустил, свирепо уставившись ему в глаза, но он не отвёл взгляд, лишь отступил от меня на всякий случай.

— Отвечай! Что ты-то делаешь возле Пергамента?! И почему это я не должен быть здесь?

— Ты бы так быстро не разобрался, ты — фиговый «написатель». Да и ребус был не из лёгких!

— Задачка для малолеток!

— Неправда! Его придумал великий волшебник, ты бы так легко не догадался… А когда бы догадался, я был бы уже далеко. С Пергаментом, — Верений всхлипнул и отвёл взгляд.

— Ну, судя по всему, нет, — ответил я, указывая на труп. — Далеко бы ты не ушёл, а валялся бы здесь рядом с ним или вместо него.

Верений всхлипывал чаще, отвернувшись и вытирая глаза. Он чего, ревёт что ли?

— То-то и оно. Я видел, как это произошло. Едва я вошёл, как это с ним и случилось. Теперь не знаю, что делать. А мне так нужен пергамент!

— Поразительно, — холодно произнес я. — Мне тоже.

— Ты не понимаешь, — он повернулся ко мне заплаканным лицом. — Не понимаешь! Я специально ради этого в университет поступил. Мне он нужнее. Это вопрос жизни и смерти!

— Представь себе, и для меня тоже, — спокойно ответил я. — Но на основании всего увиденного… Ты осмелишься коснуться Пергамента?

— Не-ет, — замотал головой мальчишка. — Может сначала ты?

Ну и дела. На первый взгляд незащищённый Пергамент — надёжно охраняется. Как и чем? Норд и Линк меня об этом не предупредили. Почему?

— Зеркало! — призвал я к ответу своего спутника. — Почему вы ничего не сказали мне об этом?

— О чём? — оно как всегда прикинулось невинной стекляшкой.

— Об этом! — прорычал я и, достав его из кармана, направил на тело перед пюпитром.

— А, это, — Зеркало смущённо замерцало. — Ну, извиняйте, не знали…

— Не знали?! Не знали они! Да ты представляешь, что было бы?!..

— Так ведь обошлось…

Я чуть не грохнул его об пол тут же рядом с пострадавшим, дополнив картину смертоубийства, но меня остановил голосок Верения. Он всё это время изумлённо пялился на меня, а теперь спросил:

— Я и раньше заметил, что ты с Зеркалом разговариваешь… А что, все «превращатели» говорят со своими зеркалами? Я слегка остыл.

— Нет, только я такой уникальный.

— Нахал, — пробурчало Зеркало.

— Молчи уж!

— И оно тебе отвечает?

— Конечно.

— А почему я его не слышу?

— Почему-почему… Так надо.

— Атас! Кто-то идёт! — закричало Зеркало.

Но теперь уже и мы услышали какой-то размеренный стук, в сопровождении торопливых шагов по коридору. Они приближались. Верений заметался, а я быстро оглядевшись оценил обстановку и, перехватив его за куртку, затащил за одну из плотных портьер, висящих до самого пола. Он пискнул и затрепыхался.

— Тихо, — шепнул я, притискивая его к стене.

Шаги и стук раздались совсем близко. Мальчишка затаил дыхание и зажмурился от страха. А я осторожно выглянул из-за шторы, вернее украдкой одним глазком глянул в щёлочку между портьеринами.

К пюпитру семенил человечек в долгополой мантии, а за ним, стуча деревянной палкой, прихрамывая шёл мрачный тип в лохмотьях и потрёпанной шляпе, надвинутой на лоб. Из-под старой шляпы выбивались седые патлы, чёрная повязка закрывала один глаз на обветренном морщинистом лице, а к другому подбирался уродливый шрам, пересекая щёку…

— Оу, это же наш преподаватель изящного письма, — горячо зашептал Верений. Он незаметно подобрался ко мне и теперь тоже смотрел, что делается в пергаментном зале.