— Готовы? — спросил Сэрьен.

— В кого будем превращать? — осведомился Норд.

— В оленей, однозначно, — отозвался магистр.

А я лихорадочно вспоминал, как точно выглядят олени. Повернулся к Сэрьену, да так и замер с открытым ртом… Волшебник исчез, а рядом со мной переступал копытами могучий шерстистый бык, с короткими, толстыми, но острыми рогами, горбатой холкой, покатой спиной… словно сошедший с картинки атласа о живой природе… Зубр.

— Он тоже прирождённый, — Линк аккуратно подобрал мою челюсть и пощёлкал пальцами перед офигевшей физиономией. Я потряс головой и спросил:

— А как выглядят местные олени?

— Не парься. Я сам, — успокоил меня Норд, увеличиваясь в размерах.

Вскоре четыре великолепных оленя с ветвистыми рогами и один зубр пересекли позолоченный закатом лог…

Мне нравилось быть сильным и быстрым животным. Я мчался навстречу шуму ветвей, дерзко подняв голову. Ликовал, ощущая, как играют мускулы. Я — самый быстрый и ловкий, ведь рядом со мной спотыкались мои товарищи. Достигнув леса, они освоились и, грациозно перепрыгнув кусты, влетели под шуршащие кроны.

Зубр пробился вперед, показывая дорогу. Олени прорывались следом, сквозь густой подлесок. С треском вломившись в чащу, побежали медленнее и остановились. Что-то их насторожило. Шорох… Запах! Чужой, неведомый, страшный…

Настороженно выбрались на тропу обрамленную кустарником. Я снова что-то услышал, заволновался, остановился… Приглушённое дыхание, рычание… Остальные продолжали бежать, а Зубр обернулся, пригнулся и набычился. Хрустнули ветки, пронёсся по кущам ветер… Кто-то рычал, припав к земле, и свирепо скаля зубы. Картинка мелькнула перед глазами. А потом…

Из кустов вырвалась серая зверюга и бросилась на золотистого оленя с чёрной холкой. Астра! Я учуял, что это — Астра и прыгнул наперерез… Успел! Олень прянул с тропы, и острые клыки вонзились мне в бок. Зубр боднул волкопса, тот отлетел в кусты, а я упал… Всё кругом поплыло. Из порванного бока вместе с кровью уходила жизнь… Веки сомкнулись, и я ничего не видел, а голоса прорывались сквозь вату, пока я погружался в беспамятство, теряя силы… Увязая в липком, холодном мороке. «Вот и всё, — отрешённо подумал я и…

«Вот и всё, — отрешённо подумал я и… в голове зазвучали странные голоса. Множество голосов. Многоголосье шепотков. Я впадал в забытье. Что-то страшное утягивало в забвение, но голоса снова и снова возвращали меня, вытаскивая на свет, трепещущий за сжатыми веками. Понемногу шёпот приобрёл смысл…

Одни начинали, другие вторили, третьи отвечали разными голосами. Шумели подобно ветру и звенели воздушными колокольчиками. Гул, то затихал, то усиливался, накатывая волной… Я открыл глаза, но увидел лишь зелёные пятна и зажмурился.

Что? Это же стихи… Последние строки разбудили неясную тоску. Я должен куда-то вернуться и, кажется, сказал это вслух.

— Ну конечно, Кесс, ты вернулся! — протрещал знакомый голосок. — Ты очнулся. Открой глаза, Кеес…

— Каэлиааэээ… — нежно пропели рядом, и в лицо впились сотни мокрых колючек. Брр. Кто-то брызгал на меня холодной водой.

Я поспешно открыл глаза, приподнялся на локтях и огляделся. И спустя несколько секунд различил всё довольно отчётливо. И первое, что увидел — это девичье личико в крапинку, словно перепелиное яйцо, в окружении торчащих коричневых косичек с зелёными ленточками. Это «чудо с косичками» набирало в рот воды из деревянной чашки.

— Не-не-не! — запротестовал я и замахал руками, от чего снова опрокинулся на спину. «Чудо» пожало худенькими плечиками и поставило чашу на корень.

Я лежал в густом лесу, под деревом на мягкой траве, укрытый одеялом из листьев. Так, словно кто-то нагрёб их на меня. Могучие узловатые корни изгибались по кругу, переплетаясь и создавая древесное ложе.

Шелест, вернее, шёпот над головой ни на минуту не утихал. Я слышал путаные фразы, а иногда разборчивые предложения или даже стихи… И готов был поклясться, что это шептались деревья, качая ветвями.

Вопросительно глянув на «чудо с косичками», я удивлением отметил, что крапинки на её лице были миниатюрными пёстрыми звёздочками… И в косички вплетены не ленты, а зелёные веточки с молоденькими листочками. Кто она? И где Верения? Я слышал её голос…

— Каэлиааэээ, — снова пропела эта странная особа и добавила:

— Витио. Жизнь… — И протянула мне чашу, — Пей.

Выходит, и по-нашему умеет.

— А где Верения? — глупо спросил я.

«Обернись, обернись, обернись…», — шёпот побежал по кронам, будто ветер пронёсся. Я сел и прислонился к стволу.

— Повернись, тугодум, — насмешливо послышалось сбоку.

Я повернул голову и увидел её. Верения улыбалась до ушей, так, что веснушки слились в яркие пятна. Или это она зарумянилась? Я протёр глаза, а девчонка бросилась мне на шею.

— Кеес! Ты здоров! Совсем здоров, — и смущённо отстранилась. — Вот что значит — Дерево Исцеления.

«Чудо с косичками», передав чашку Верении, прижалось к соседнему дереву и исчезло. Не знаю уж, за стволом или в стволе. Может быть, при ранении пострадало зрение или мозг? Но раненный бок как-то с этим не вязался.

— Глупенький Кеес, — рассмеялась Верения. — Приходи в себя, да побыстрей. Здесь столько интересного! Тара сказала, что ты поправился и можешь встать. Она спела тебе, как бы это по-нашему…, — девочка наморщила лоб. — Ну, когда доктор говорит больному о выздоровлении.

Я усмехнулся.

— Меня выписали! А где эта Тара?

— Не тупи! Она только что была здесь.

— «Это» с косичками? А… А кто она?

Верения улыбнулась:

— К тебе возвращается ум. Ты и вправду поправился. Тара — рарринарри.

Вот так штука!

— Ну-у, я как-то иначе их себе представлял.

Я вспомнил принцессу Адалинали, о которой мне рассказывал Тёмный магистр. Судя по рассказам Олдена, она была женщиной дивной красоты. Принцесса и это «чудо»? Верения рассмеялась.

— Они разные, на самом деле. Тара — такая, и ей нравится.

— Ясно… Так где мы? — запоздало спохватился я.

— Н-да, видать не до конца поправился, — покачала головой Верения. — Мы в глубине Шуршащего леса — в Чащах Рарри, а точнее — в пограничных покоях лесного дворца Владыки рарринарри.

По мере того, как мозги прояснялись, я ощущал смутную тревогу. Чего-то мне не хватало.

— А где мой меч? — я подскочил так, что лесное покрывало разлетелось яркими лоскутками.

— Да вот же он, — Верена вытащила ножны из кучи листьев и протянула мне. Я с облегчением застегнул пояс и уселся обратно. Теперь вроде всё на месте, а то без меча, как голый. Но чувство потери не покидало меня. Ветер взлохматил кроны и шёпот листвы усилился: «Владыки леса, владыки леса. Они зовут. К горе! Поспешите к горе…». Я заметил:

— А деревья как будто шепчутся. Правильней было бы назвать их «Шепчущимися», а не Шуршащими.

Верения захлопала в ладоши:

— Ты тоже слышишь! Понимаешь, о чём они говорят?

— Более-менее…

— А я понимаю. Каждое слово. Они так интересно рассказывают. Это всё Дерево Исцеления. Оно наделяет такой силой. Я долго под ним сидела и столько всего узнала, пока ухаживала за тобой вместе с Тарой.

Ясно, лесная аудиокнига для Верении.

— По мне, так они просто болтают, да ещё стихами.