Легкая дрожь пробежала по спине Филиппа. Его отец пригласил Антуана специально ради этого рассказа? Маршал знает?.. Нет, он не может знать об их связи! Лениво улыбнувшись отцу, он спросил:

– Правда? Антуан всегда был болтливым, а теперь еще и слегка навеселе. Он, казалось, был безмерно счастлив очутиться в центре внимания.

– Она не переплывала ров, но правда тем не менее кажется небылицей. – Он остановился для пущего эффекта. – Мы все знаем, что ее высочество считает Орлеан своим собственным городом. Когда наши войска двинулись в этом направлении, она стала умолять отца о защите города. Но он не сделал этого. Лично я думаю, что кардинал Рец так испугался монсеньора Гастона, что не рискнул высунуться из своего дома.

Маршал помрачнел, но это не остановило Антуана.

– Хотя генерал Тюренн не собирался брать город штурмом, ее высочество произвела себя в спасители города. Честно говоря, сам я этого не видел, потому что был на марше в пяти милях от города. – Его замечание вызвало оживленный говор за столом. Когда он немного стих, Антуан продолжил: – Наши войска только вступали в эту область, когда принцесса появилась у ворот Орлеана в бархатном костюме для верховой езды. Ее отряд следовал за ней.

Филипп не удивлялся, что Патриция, Генрих, Элен и Жорж как завороженные слушают живописный рассказ Антуана. Такие сплетни всегда ценились в Париже, и последнюю неделю весь город только об этом и говорил. Но внимание Анны-Марии было приковано только к Филиппу и его отцу. Почему она не слушает так же внимательно, как остальные?

Маршал не отрывал взгляда от своего младшего сына.

Филиппу следовало бы лучше знать его и не поддаваться обманчивому чувству безопасности. Какую очередную ловушку готовит ему отец и как тут замешана его невеста?

Голос Антуана прервал его размышления:

– Принцессу встретил губернатор Орлеана, и она потребовала пропустить ее в город. Я слышал, бедняга дал ей целый сундук с разными яствами и умолял ее уехать, перестать играть с огнем и не появляться до тех пор, пока наша армия не уйдет. Но она настаивала, чтобы он впустил ее, и говорила, что она и ее люди должны быть внутри стен, среди защитников города.

Маршал фыркнул и наконец-то отвел взгляд от Филиппа:

– Чистое баловство. Королеве давным-давно следовало бы выдать замуж эту сумасбродную принцессу.

Антуан хихикнул.

– Дальше история становится еще интереснее. Несмотря на требование принцессы, ворота остались запертыми. Разъяренная принцесса стала колотить в ворота и требовать, чтобы стража открыла их. Горожане окружили стены и поддерживали ее приветственными возгласами и рукоплесканиями. Ворота тем не менее оставались закрытыми. – Он покачал головой. – Утешив себя угощением, предложенным губернатором, она опять села на лошадь и поскакала вдоль стен в сопровождении своих двух фрейлин и личной охраны, выкрикивая обвинения в адрес Мазарини и славу королю. На это стоило посмотреть!

Он хлебнул добрый глоток вина и продолжил драматический рассказ:

– Люди в бойницах приветствовали ее и его величество короля и проклинали Мазарини. Их крики возбудили ее еще больше. Она разжигала народ, как обезумевшая. Опасаясь горожан, гарнизон открыл внешние ворота. Но когда ее высочество увидела, что внутренние ворота по-прежнему плотно закрыты, она была вынуждена отступить. Расстроенная, что ее планы разрушились, принцесса прошла обратно через мост и пошла вдоль берега реки пешком. Ее фрейлины все время шли за ней. Их изящные туфельки совсем разорвались из-за скользкой грязи, и они поцарапали себе ноги. – Последние слова вызвали насмешливый хохот у Генриха и Жоржа Брусселя.

Антуан воодушевился еще больше.

– Они уже совсем завязли в грязи, но тут два рыбака, наблюдавшие за ними с реки, подгребли поближе и предложили ее высочеству доставить их к причалу и показать дорогу в город. – Он постучал по голове. – Умная женщина наша принцесса. Как только рыбаки подошли к ней, она бросила им по кошельку с золотом и разговаривала с ними, как со знатными рыцарями королевской крови. И все это на виду у зрителей. Неудивительно, что простые люди любят ее. Это было настоящее представление.

К Патриции вернулась раздражительность, каждое ее слово источало злобу:

– Она всегда была мастерицей устраивать спектакли. Мы все это знаем. Но это на самом деле не так уж умно. Женщина не должна швыряться деньгами.

И это говорит Патриция! Филипп одарил невестку саркастической усмешкой.

Вспыхнуло обсуждение, и страсти вырвались наружу, как извержение вулкана. Маршал учил жизни Антуана, Патриция и Генрих бурно обсуждали принцессу.

Филипп знал принцессу с самой интимной стороны и потому слушал все эти разговоры с легкой долей иронии. Принцесса непредсказуема? Да. Горячая голова? Несомненно. Горда? Абсолютно. Глупа? Дурачится? О, нет. Он точно знал, что принцесса продумывает каждый свой поступок – в Орлеане или где угодно.

Анна-Мария сидела как каменная.

Элен недовольно фыркнула:

– Господа! Прошу не забывать, что мы обсуждаем даму самого высокого происхождения, частица которого в крови каждого из нас. Нельзя быть такими злыми.

Бедная, глупенькая Элен! Филипп давно подозревал, что его отец выбрал ее в спутницы на остаток жизни в основном за ее добродушие и бесхитростность.

Заинтересованная, Патриция настаивала:

– Вы должны закончить свой рассказ, Антуан. Что было дальше?

– Принцесса, только вскарабкавшись по приставной лесенке на причал, поняла, что единственный путь в город – узкая щель в воротах к реке.

Две женщины обменялись удивленными взглядами. Картина, нарисованная Антуаном, с трудом вписывалась в их представление о том, как должна держаться принцесса. Элен подалась вперед с широко открытыми глазами.

– Она в самом деле карабкалась по лестнице на виду у всех, показывая ноги всему полку?

Антуан кивнул:

– Когда она встала на причал, то весело подшучивала вместе с окружающими над комичностью своего положения. Потом она сняла свою изящную шляпку и просунула голову через щель в воротах. Солдаты с той стороны втащили ее внутрь под аккомпанемент барабанной дроби и радостных приветствий. Когда она оказалась внутри, горожане, усадив ее в кресло, торжественно понесли по улицам, осыпая цветами, и открыли ворота для ее отряда.

Жорж сказал недоверчиво:

– Невероятно! В это невозможно поверить.

Антуан пожал плечами:

– Я присутствовал при докладе главы города генералу Тюренну. И весь Орлеан готов это клятвенно подтвердить!

Маршал чуть подмигнул всем и спросил:

– Почему бы нам не спросить Филиппа, что он думает об этом. Он больше, чем все остальные, должен знать подробности.

За столом, похоже, каждый знал, что имеет в виду маршал. Филипп промокнул рот салфеткой и безразлично ответил:

– Я не был в Орлеане уже несколько лет. Я узнаю новости о событиях в армии из городских сплетен и уличных песенок, точно так же, как и вы.

Взгляд маршала помрачнел.

– Я полагаю, у тебя есть более… интимный источник.

Бум! Ясно, что отец знает о его любовной связи. Филипп постарался сохранить безразличное выражение лица. У маршала нет доказательств. Филипп порвал эту связь несколько недель назад и знал, что принцесса ни за что никому об этом не скажет. Она умрет, но не признается, что от нее отказались.

– Мне жаль вас разочаровывать, отец, но я не понимаю, о чем вы говорите.

Он наклонился к Анне-Марии, чьи брови сдвинулись в недоумении:

– Пойдемте, милая Анна-Мария. Кажется, мы выполнили все, что положено. Позвольте проводить вас в зал.

Маршал обескураженно замолчал. Беспомощно оглядев сидящих за столом, Анна-Мария кивнула хозяину и хозяйке и встала.

– Пожалуйста, извините нас, ваши милости. Обед был восхитительным. – Она повернулась к Антуану: – И ваш рассказ был очень интересным. – Она оперлась о руку Филиппа и вместе с ним вышла из комнаты. Как только они переступили порог, сзади них с новой силой вспыхнуло злобное жужжание.