Что ж, Энни, как видно, права. Они могут поделиться ниспосланным свыше счастьем. Их любви хватит на всех, даже на Великую Мадемуазель.

Филипп поднял голову.

– Крестная мать нашим детям… – В обычных обстоятельствах подобная просьба была бы с их стороны чересчур самонадеянной. Но, учитывая то, что принцесса находится в опале, они как бы поменяются ролями. Он кивнул: – Возможно, это наконец уравновесит чаши весов. Пусть будет так, если, конечно, ее высочество согласится.

Энни улыбнулась:

– Согласится.

Филипп встал, беспокоясь, что слишком долго говорил с ней.

– Простите. Я утомил вас разговорами. – Он кивнул на их дочку. – Она вот-вот уснет, и вам стоит сделать то же самое. – Он взял ребенка в свободную руку, не потревожив его. – Мы вернемся позже, после того, как вы немного отдохнете.

Филипп выпрямился, собираясь уйти, но его уходу помешала Сюзанна, которая ворвалась в комнату, едва успев постучать в дверь. За ней следовала Мари.

Сюзанна потянулась за детьми.

– Если позволите, ваша милость. Благодарю вас.

Филипп остался стоять с пустыми руками, а служанки, неся его детей, торжественным шагом направились к выходу.

Проходя мимо, Сюзанна кинула через плечо:

– Так распорядился доктор. Мы принесем их назад через несколько часов, после того, как госпожа хоть немного поспит.

Когда она закрывала за собой дверь, Филипп пробормотал:

– В этом доме не очень-то считаются с хозяином. Ну ничего, теперь, когда я вернулся…

Энни закончила за него:

– Теперь, когда вы вернулись, Мезон де Корбей наконец стал настоящим домом. Нашим домом, моим, вашим, и детей, точь-в-точь таким, какой я видела тогда в своих грезах, когда маленькой девочкой жила в монастыре. – Голос Энни звучал едва слышно, и веки, затрепетав, сомкнулись.

Филипп отошел к окну, вздохнул. Энни права. Они все вернулись домой.

Семнадцать лет тому назад два рода ненавидели друг друга, разрушив тот счастливый дом, каким когда-то был Мезон де Корбей. Их брак вновь свел вместе эти два рода – поначалу в борьбе, потом в жертвах и в конце концов в любви.

Вдруг Энни открыла глаза. Она встревоженно подняла голову, оглядывая комнату.

– Филипп? Вы здесь? Филипп? Я задремала, и вдруг мне показалось, что вы покинули меня. Какое счастье, что это был лишь сон!

Он поспешил к жене.

– Что случилось, любимая? Это был лишь сон, дорогая. Я здесь, у нас прекрасные дети – дочь и сын. – Он коснулся ее виска, стремясь окончательно изгнать последние следы страха из ее души. – Мы навсегда связаны судьбой, что бы ни случилось. Мы теперь настоящая семья, а Мезон де Корбей – наш настоящий дом. Бог даст, остаток наших дней мы проведем здесь, вместе. – Поднеся ее руку к губам, он поцеловал шрам, ставший символом возрождения к жизни. – Больше ничто не встанет между нами. Клянусь в этом всем сердцем.

Энни счастливо прошептала:

– И я клянусь всей моей жизнью. – Она закрыла глаза и наконец погрузилась в безмятежный сон.