Наш разговор оставил неприятный осадок в моей душе – не люблю оставаться в стороне, когда дело касается моего бизнеса, – и я решил посоветоваться с Евгением Ильичом.
– Возможно, Антон прав. – Дядя Женя сомневался не меньше меня. – Надо быть осторожнее. Отель – лакомый кусочек для многих.
– Что же мне делать? – спросил я.
– Ждать, больше нам с тобой ничего не остается, и надеяться на Антона.
– Мне это не нравится.
– Не бери в голову, Антон знает свое дело. Давай закончим наш разговор, тороплюсь. Мы, старики, иногда собираемся – пообщаться.
Дядя Женя, как всегда, прав. Надо понаблюдать за дальнейшим развитием событий. И что там за старики такие?
РИМА. Деловые
Мы живем собственными представлениями о жизни, о кипящих в ней страстях, раздаем «объективные» оценки людям и событиям, принимаем «единственно верные» решения, а в неудачах обвиняем кого угодно, только не себя. Ничто не способно изменить наши «правильные» представления о себе и окружающем нас мире. «Это должно быть так, и ни в коем случае не иначе!» И вдруг, попадая в совершенно новые условия, где действуют иные правила, другие ограничения, противоположные принципы, поначалу ощущаем себя в полной растерянности. И только по прошествии необходимого количества времени начинаем понимать, что это другая жизнь, другие люди.
Я окунулась в новый для меня мир деловых отношений, где вымогательство стало естественным проявлением. Обман и даже откровенную ложь здесь почему-то называют «бизнес-планом». Умение воровать – искусством, лесть – талантом общения, жестокость – принципом. Но есть и другое: отчаяние, одержимость, смелость, риск, радость победы, горечь поражения, неожиданная помощь, плечо друга. Не самые плохие эпитеты, не находите? В моей вчерашней жизни они были не востребованы.
Магазин начал работать, а я училась быть бизнесменом – точнее, бизнес-вумен; тьфу, просто деловой женщиной. Я поняла, чем отличается цена от себестоимости, «нал» от «безнала», а прибыль от навара. Последнее словечко вы не найдете ни в одном экономическом словаре, но без него нет и бизнеса.
Вначале, конечно, не все было гладко. Я постоянно находилась в режиме «истерической нервозности» (такое словосочетание специально для меня придумал Антон). Но суровый дядька Михалыч, присланный Олегом, своим непоколебимым спокойствием внушал уверенность в своих силах.
Началось с того, что строительная компания, нанятая для ремонта помещения и, естественно, получившая значительный аванс, разнесла ненужные мне перегородки, отодрала вышедшие из моды стеновые панели, разобрала крыльцо, а затем неожиданно приостановила работы. Шеф строителей с подозрительным именем Ермак ежедневно уверял меня, что в ближайшие дни они развернут все необходимые работы. Так прошел месяц. Выслушав мои жалобы, Михалыч, не говоря ни слова, уехал. А через пару дней примчался перепуганный шеф строителей и слезно умолял «приостановить санкции». Я смутно догадывалась о принятых Михалычем мерах...
Открытие магазина было омрачено неожиданным визитом сразу четырех представителей проверяющих органов: пожарный, налоговик, участковый милиционер и почему-то эколог. Они предложили «договориться».
– Поймите, хозяйка, – от имени всех говорил участковый, – это наша территория и в наших общих интересах жить дружно, взаимовыгодно.
– Дайте хотя бы начать, даже не знаю, сколько будет зарабатывать магазин, – попыталась я схитрить.
– Но чтобы начать, – ответил мне пожарный, – необходимо привести помещения вашего магазина в соответствие с нормами противопожарной безопасности.
Михалыч почему-то повез меня в прокуратуру.
– Вот, знакомься, – сказал он, обращаясь к прокурору, – и сделай так, чтобы все проверки магазина осуществлялись только с твоего разрешения. И скажи, что и сколько надо сделать, чтобы этого разрешения не было?
– Ты же знаешь, Михалыч, зачем спрашиваешь? – вальяжно ответил прокурор, нежно похлопывая себя по расплывшемуся на все кресло животу.
– Здесь особый случай. – Михалыч даже бровью не повел.
– Магазин как магазин. Не первый и не последний.
– Ты хотя бы бумаги посмотри. – В его голосе послышался упрек, а это для собеседника тревожный симптом, я уже стала разбираться в тонкостях «делового» стиля общения.
Прокурор неторопливо надел очки, лениво взял в руки мои учредительные документы.
– Что-то мне фамилия ваша знакома! – Липкий взгляд поверх очков. – А вы случайно Антону Савельевичу не родственница?
Я молча кивнула – было противно. Его лицо озарила улыбка.
– Михалыч, зачем же беспокоить таких уважаемых людей, сам бы и позвонил. Какие проблемы?! Все будет хорошо, Рима Евгеньевна. Пришлю в магазин свою супругу. Что в этом плохого?
Выйдя из кабинета, я сердито бросила Михалычу упрек:
– А ведь он прав, Михалыч, меня можно было и не приводить.
– Нет, – невозмутимо ответил Михалыч, – пусть знает вас в лицо, негоже прятаться за спиной мужа и Олега Александровича.
Я прикусила губу. И смолчала.
– А супругу его, – все так же монотонно бубнил Михалыч, – надо обслужить по высшему разряду.
– У меня все клиенты будут обслуживаться по высшему разряду! – Он постоянно испытывает мое самолюбие.
– Вы, видимо, неправильно меня поняли. «По высшему разряду» – это значит по символической цене, то есть со скидкой в девяносто процентов. Он же ясно ответил на вопрос о стоимости его подписи, пообещав прислать в магазин жену. И еще, – без тени смущения продолжил Михалыч, – если я позвоню и попрошу обслужить кого-то «по высшему разряду», то буду иметь в виду именно такую услугу.
– А не проще ли взять и подарить его жене костюм или платье? – наивно спросила я.
– Не положено. – Его ничем не прошибешь. – Это может квалифицироваться как взятка. Она придет и купит товар. Со скидкой. Не забудьте вручить чек и пригласите ее заглянуть через пару месяцев, а то будет наведываться каждую неделю.
– А много будет таких, «по высшему разряду»? – печально вздохнула я.
– Нет, только те, кто нам действительно нужен. Все в ваших интересах, Рима Евгеньевна, – договорил Михалыч и только теперь чему-то улыбнулся.
Вдруг я поняла, что была несправедлива к этому сильному человеку, испытывая глухое раздражение и злость. Он стал невольным спарринг-партнером, как это бывает в боксе, принимая на себя удары моей ненависти ко всем этим «нужникам».
– Вы не сердитесь, Михалыч, не привыкла еще. И привезите в магазин вашу жену.
– Моя жена такие магазины не любит, – пожал плечами Михалыч. – Дорого очень.
– Ваша жена заслужила, чтобы ее обслуживали «по высшему разряду», – парировала я.
В первые дни в магазин заглядывали случайные посетители, но, придирчиво рассмотрев предложенные модели, удалялись, так ничего и не купив. Через некоторое время магазин стал чахнуть, дошло до того, что за целый день заглянула только одна посетительница.
– Что же мы делаем не так? – огорченно спросила я свою продавщицу Наташу.
Она умница и, что не менее важно, очень хорошо воспитана. А это, как я считаю, было одним из главных конкурентных преимуществ моего магазина.
– Вы знаете, Рима Евгеньевна, нам надо определить свой контингент, – ответила Наташа.
– Что это значит? – не поняла я.
– Наш товар рассчитан на всех: как на молодых девчонок, так и на взрослых женщин, как на богатых, так и на людей со средним достатком. Но покупателей этот роскошный интерьер сбивает с толку, происходит путаница в восприятии.
– И что же ты предлагаешь?
– Надо создать имидж роскошного магазина для роскошных женщин, – тут же ответила Наташа, как будто у нее заранее был заготовлен ответ.
– Пожалуйста, поподробнее, Наташенька, – заинтересовалась я.
– Выставляться здесь должны только дорогие модели для женщин от тридцати до сорока лет – конечно, озвучивать это мы не должны. Наши клиентки должны быть такими, как вы, Рима Евгеньевна, красивыми и богатыми. Нечто, напоминающее дамский клуб, где можно не только купить нужную и модную вещь, но и проконсультироваться о новинках, подогнать модель по фигуре, узнать, что покупают другие, и просто поболтать, – начала рассказывать Наташа.
